Собственно говоря, к тому моменту, когда «судья» Боровкова приступила к процедуре осуждения Ильи Яшина, никаких иллюзий в отношении этой милой женщины ни у кого из присутствующих не осталось. Поэтому Яшин, отказавшись от участия в фарсе, с моей точки зрения, поступил совершенно правильно. Вам, господа, все еще нужно соблюдение неких формальных ритуалов? Вам кажется, что, создавая видимость следования давно не актуальным для нынешней России традициям (например, судебным процедурам), вы сохраняете имидж цивилизованных людей? Не обольщайтесь, господа. Все вокруг давно уже поняли, что вы — сущие крокодилы. Поэтому сама Ольга Боровкова и такие, как она, могут произносить сколько угодно правильных слов и, вроде бы, неукоснительно следовать букве закона — судебная расправа остается судебной расправой. Вернее, просто расправой, и клыки вы свои все равно от мира не спрячете.

Заявив о несомненной политической мотивированности судьи и на этом основании отказавшись от участия в процессе, Илья Яшин попросил всех покинуть зал. Выходя, я не отказал себе в удовольствии сказать «судье» Боровковой, что считаю ее человеком без чести, совести и какого бы то ни было профессионального достоинства. Справедливости ради отмечу, что девушка оказалась кремень — мой демарш сглотнула, даже не порозовев. Как говорится, и бровкой не повела, и плечиком не дернула… Натаскивают их, что ли, где-то, перед тем как в дело бросить? Ну, поглядим, насколько хватит ее невозмутимости…

С 4 января «Солидарность» инициировала проведение серии одиночных пикетов напротив мэрии Москвы и возле спецприемника на Симферопольском бульваре, где отбывают наказание все задержанные 31 декабря. В знак протеста против судебного и милицейского произвола в отношении лидеров оппозиции. Впрочем, приходят на пикеты отнюдь не только активисты нашего движения. С первых дней в пикетировании участвуют представители Левого фронта, нацболы, республиканцы Владимира Рыжкова (и сам Владимир Александрович), члены РНДС Михаила Касьянова. Мне представляется, что это хорошая и полезная форма сотрудничества. Сменяя друг друга, мы стоим с плакатами, вместе отбиваемся от назойливых и мерзких кремлевских провокаторов, вместе сидим в ментовских кутузках.

Если пикеты напротив мэрии проходят более или менее спокойно, то ситуация вокруг спецприемника принципиально иная. Здесь власти решили продемонстрировать весь арсенал средств по борьбе с противниками режима — от немотивированных задержаний с последующими судебными разбирательствами до провокаций наглеющей кремлевской гопоты. (Возле мэрии «нашисты» также присутствуют, но ведут себя гораздо тише.) Впрочем, и здесь в последние дни нам удалось найти общий язык с представителями правоохранительных органов.

Итак, по закону одиночный пикет никаких согласований не требует. Если ты стоишь в гордом одиночестве, а надпись на плакате не содержит ненормативной лексики или прямых оскорблений, никто не вправе тебе помешать. Правда, нельзя пикетировать в непосредственной близости (на прилегающих территориях) от разных государственных учреждений. Например, судов. Но, скажем, на другой стороне улицы вполне можно.

Уже давно мальчики и девочки из прокремлевских движений используют один и тот же нехитрый прием: подходят к человеку, «осуществляющему одиночное пикетирование», и встают рядом. Понятно, что в ту же самую секунду пикет перестает быть одиночным и превращается в «несогласованный митинг». И, разумеется, тут же пресекается нашими бравыми правоохранителями. Обоих нарушителей запихивают в автозак и отвозят в отделение. Провокатора, как правило, сразу выпускают — сам слышал, как воздушное юное создание обратилось к дежурному капитану: «Вы, дяденька, позвоните, пожалуйста, по этому телефону, вам там все объяснят», — а оппозиционера начинают «оформлять».

В первый день пикетирования возле спецприемника никаких провокаторов еще не было. Зато был полковник Гавриков. Мы стояли группой 15-20 человек возле автобусной остановки напротив узилища, где отбывают срок наши товарищи, и поочередно сменяли пикетирующего, когда страж порядка обратился к нам с пламенной, но не вполне внятной речью. Тем не менее, общий смысл обращения уловить удалось: полковник предлагал нам немедленно разойтись. Вежливая просьба указать норму российского законодательства, подтверждающую законность данного требования, почему-то вызвала у полковника прилив страшной ярости. Я подозреваю, что  он просто не понял, о чем его спросили.

Полковник побагровел и принялся отдавать команды омоновцам, стоящим неподалеку. Первая же команда вызвала у меня бурю разнообразных эмоций. В том числе некоторую обеспокоенность. «Окружай!» — рявкнул удалой полковник Гавриков. Омоновцы недоуменно переглянулись (что лично меня сразу успокоило) и действительно встали вокруг нас. После чего последовала команда «Пакуй!», и милиционеры, беря каждого из нас с двух сторон под руки, стали препровождать «нарушителей порядка» в автобус… Потом была многочасовая отсидка в отделении, вызов в суд и т.д. и т.п.

«Винтили» нас на Симферопольском бульваре несколько дней подряд. То вместе с «нашистами», то одних. А потом вдруг перестали. Не знаю почему. То ли поступило соответствующее распоряжение. То ли местным милиционерам просто надоело нарушать закон, фальсифицировать протоколы о задержании, писать липовые рапорты. По крайней мере, несколько случаев очевидного саботажа со стороны отнюдь не только рядовых милиционеров нам удалось наблюдать. Описывать их не стану. Во-первых, незачем подставлять людей, во-вторых, пикеты до сих пор продолжаются, поскольку двое из осужденных 31 декабря — Борис Немцов и Эдуард Лимонов — все еще отбывают наказание. Но определенные выводы из всей этой рождественской, но отнюдь не пасторальной истории уже можно сделать и сегодня.

Итак, что за сигналы послала власть обществу в новогоднюю ночь? Главный, думаю, такой — церемониться больше не будем. В этом контексте приговоры Немцову, Яшину, Лимонову, Косякину, Манулину и Тору — прямое продолжение хамовнического беспредела. Другими словами, власть открывает сезон репрессий. Мне представляется, что это новая страница в истории отношений… нет, не оппозиции и власти, но власти и общества. Потому что такое демонстративное ужесточение внутренней политики несет в себе угрозу всему обществу в целом. Репрессивная машина, набирая обороты, не только прессует все жестче и жестче, она еще и загребает все шире и шире…    

Скриншот с сайта Грани-ТВ