Недавно Юлия Латынина написала статью, где, на мой взгляд, во многом справедливо восхваляя Петра Великого, сетовала на то, что именно его нам сегодня не хватает. Думаю, что современной российской исторической пьесе нужен другой герой. Не «большевик на троне», не харизматический исполин, не мифологический богатырь, в очередной раз вздыбливающий Россию, а умеренный, умный, но обязательно волевой человек, способный не только рулить на капитанском мостике, отстаивая 24-часовую вахту, но и наладить работу команды. (Коль мы все же в одной лодке.)  

И если уж заниматься политическим спиритизмом и вызывать духи востребованных сегодня Россией исторических персонажей, я бы советовал отказаться от традиционных «сильных личностей» и предложил бы Александра II. Но модернизированного. Не того, что убоялся первых же выстрелов и свернул реформы. Не того, что так быстро устал читать Герцена и заслушался Катковым. Не того, у которого из-за нерешительности не хватило времени принять конституцию. И не того, кто не смог наладить разговор с оппозиционной талантливой и искренней молодежью, вообще диалог с обществом и поэтому плохо кончил. А того Александра II, что был способен оборвать связь со своим отцом-националистом и морозильных дел мастером Николаем I. Того, кто освободил крестьян от многолетнего рабства, того, кто решился на комплекс системных реформ – военную, городскую, земскую. И, что важнее всего, правовую. Что помогло в будущем морально оправдать Веру Засулич, избавить от навета Менахема Бейлиса и спасти страну от еврейских погромов и бесчестья.       

У России сегодня, собственно, как и всегда, есть два традиционных и один не совсем привычный путь развития. Ей грозит авторитарный режим или разного рода революции и бунты. Третий путь – это умеренная, но последовательная модернизация (если слово «реформа» встало у кого-то поперек горла и вызывает негативные ассоциации) практически всех сторон ее жизни. И в первую очередь это модернизация национального сознания. Я полностью согласен с Андреем Кончаловским, что в культуре народа есть традиции, нравы, которые могут мешать развиваться, и их надо менять. Нет ничего вечного и неизменного. Все когда-то было приобретено. И нет ничего оскорбительного и святотатственного в том, чтобы от чего-то, как от дурной привычки, отказываться.

Есть разное историческое наследство. Именно об этом идет многолетний спор. Одни говорят: все, что было, это наша история, мы не можем от нее отказаться и должны все равно ею гордиться. Но это же нонсенс. Гордиться можно только славными страницами истории, а позорные или ошибочные надо перелистывать, делая пометки на полях и извлекая уроки. В противном случае мы обречены на то, чтобы ходить по кругу, растрачивая на Сизифов труд все последние силы и таланты и оказываясь, в конечном счете, у разбитого корыта. 

Чтобы разорвать эту роковую цепь, надо изменить психологию общества. Надо решительно изменить приоритеты, выдвинув на первые позиции ценность человеческого бытия, человеческое достоинство, качество жизни людей и их безопасность. Новые приоритеты должны стать ведущими целями государства и общества. Тогда эти цели лягут в основу государственной программы патриотизма. И образование, просвещение станет для всех заботой номер один. Это и будет национальная идея – выход из порочного круга неверных приоритетов, когда абстракции и амбиции подменяют человека, преодоление психологии изоляционизма и миролюбивая интеграция в цивилизованное сообщество. С избавлением по пути от национальных фобий, что и другим поможет избавиться от своих страхов.          

Слова «враг», «осажденная крепость», «пятая колонна» в их ксенофобско-агрессивном контексте должны оказаться если не под моральным запретом, то хотя бы перестать быть модным пропагандистским брендом. Нельзя больше развиваться «от обороны».

При этом все «нововведения» ни в коем случае не отрицают и не отменяют, а сохраняют нашу самобытность – культурную, историческую, евразийскую, если угодно. И не нарушают ни целостности страны, ни ее обороноспособность.  

Огромную позитивную роль в обновлении страны может сыграть Русская православная церковь. Пока же она, хоть и отделенная, но не отдаленная от государства и всегда традиционно поддерживающая власть, по-прежнему проповедует надиндивидуальность и более высокие ценности, чем свобода и права человека. Подчеркивая опасность абсолютизации этих понятий вне морально-нравственных гарантий и предупреждая о недопустимости размывания традиций. Но не отрицая и важнейшего значения для современного мира принципов уважения личности и достоинства человека.

Религия нынче в моде, и к ней пытаются примазаться разные политические силы. Правда, к православию в основном националисты, которые чувствуют, что РПЦ продолжает оставаться довольно закрытой миру и, с этой точки зрения, особенно после распада СССР, воспринимается больше как национальная. 

Но мир глобализируется, и это объективный исторический процесс. Политика изоляционизма все больше остается уделом слабых стран, не уверенных в будущем.

РПЦ, как и России в целом, все равно придется больше открываться, активнее сотрудничать, а придет время и объединяться. (Я уверен, что раскол христианских церквей, рано или поздно, но исторически неминуемо должен быть преодолен.) Иначе, как не без основания предполагает философ Владимир Кантор, решение проблемы будет переведено в политическую, волевую плоскость. Как это уже бывало на Руси. И когда Владимир крестил Русь, и когда Борис Годунов утвердил патриаршество, и когда герой Юлии Латыниной Петр I его упразднил, основав Синод.

Фотографии РИА Новости