Прошедшие 13 марта выборы в региональные парламенты и городские собрания продемонстрировали, с одной стороны, высочайший уровень нарушений, а с другой, довольно невысокий результат «Единой России»: по предварительным данным, во многих регионах партия набрала всего 40% голосов. Предположениями о перспективах и возможных дальнейших шагах партии власти в разговоре с «Ежедневным журналом» поделился эксперт Московского центра Карнеги Николай Петров.

Николай Владимирович, как вы оцениваете результаты региональных выборов?

Пока рано говорить об окончательных итогах, поскольку мы знаем главным образом о результатах голосования по партийным спискам. Тем не менее, очевидно, что «Единая Россия» сталкивается с серьезными проблемами, и они будут еще заметнее, когда выяснится, что в крупных городах результаты ниже, чем по регионам в целом. В Свердловской области уже отправили в отставку вице-губернатора за провал выборов мэра в Первоуральске, где кресло градоначальника занял представитель КПРФ. И это хорошая иллюстрация того, что в некоторых регионах произошли серьезные сдвиги в настроении избирателей (помимо Свердловской это Иркутская, Калининградская области, Дальний Восток), на выборах всех уровней здесь систематически так или иначе проявляется негативизм в отношении партии власти. Сейчас еще рано делать выводы, но в Кремле должны понимать, что декабрьские выборы показали: запаса прочности у «Единой России» нет никакого, и нужно делать ставку на коалицию с младшими партнерами.

То есть «Единая Россия» может не набрать конституционного большинства в Думе?

Да, гарантий того, что у нас будет большая доминантная партия власти, нет. По тем результатам, которые мы видим сейчас, в Думе «Единая Россия» сможет получить 60-65% процентов мест. Но на это нельзя закладываться. Соответственно надо смотреть на другие возможности. Разговоры о «Справедливой России», о запасных вариантах Кремля, которые мы слышали раньше, сейчас должны активизироваться, потому что уверенности в том, что одна только «Единая Россия» обеспечит контроль над Думой, уже нет.

Согласны ли вы с тем, что явные нарушения, допущенные в ходе этой кампании, как раз свидетельствуют о том, что у «Единой России» не хватает ресурсов, чтобы обеспечить себе победу «более мягкими методами», как выразился первый заместитель председателя КПРФ Иван Мельников?

Мы же понимаем, что такое административный ресурс: это и законные, и незаконные возможности обеспечить какой-то партии привилегированное положение по отношению к другим. Административный ресурс не безграничен. На этих выборах я не вижу ничего принципиально нового по части нарушений, административный ресурс используется как обычно, но нельзя рассчитывать, что роль этого фактора удастся резко усилить, потому что при чрезмерном использовании он может вызывать противоположный желаемому результат.

В блогах обсуждается история с листовкой, распространявшейся в Кировской области. Она была сделана в форме письма Владимира Путина, который призывает жителей голосовать за «Единую Россию». При этом на листовке не указано, что ее печать оплачена из избирательного фонда партии, нет информации о тираже и названия типографии, что является нарушением закона о выборах в областные законодательные собрания. Может ли информация о столь откровенном нарушении быть чьим-то вбросом?

Я не вижу в этой истории ничего удивительного. Это обычная практика. Мы видели в этот раз довольно жесткое проведение избирательной кампании со стороны «Справедливой России», жесткое давление, в первую очередь на «Справедливую Россию», и, как всегда, очень много примеров использования полузаконных и незаконных технологий. Другое дело, что каждый раз, когда по этому поводу начинается расследование, оно особо ни к чему не приводит. «Единая Россия» всегда может сказать, что это провокация. Опыт показывает, что такого рода скандалы никаких серьезных последствий не имеют. Напрямую с Путиным эта история никак не связана, хотя стоит отметить, что в этот раз Путин впервые очень активно лично участвовал в кампании. Он объехал большую часть регионов, где выбирались парламенты. Это, с одной стороны, свидетельство заметного падения популярности партии власти, что абсолютно естественно в ситуации затянувшегося выхода из кризиса, а с другой — показатель того, что, заменив всех относительно самостоятельных и ярких губернаторов на чиновников, Кремль и отчасти «Единая Россия» сейчас сталкиваются с тем, что эти чиновники абсолютно лишены какой-либо харизмы и «паровозами» на выборах, в отличие от своих предшественников, быть не могут.

Действительно ли явка избирателей в этот раз выше, чем в прошлые разы? Связано ли это с ростом протестных настроений?

Зависит от региона. Когда говорится о росте явки в Дагестане, на Чукотке или в Адыгее, то возникает вопрос о том, отражает ли это действительность или желание местных властей отрапортовать о своих достижениях. Другое дело — когда вырастает явка в Калининградской или Тверской области, где в целом меньше фальсификаций и власть испытывает довольно серьезные  проблемы. В этих регионах «Единая Россия» старается вести кампанию, нацеленную на то, чтобы пришли их обычные избиратели, то есть в первую очередь пенсионеры, и, наоборот, не пришли бы те, кто обычно не ходит и кого можно возбудить, но вряд ли это пойдет партии на пользу. Здесь рост явки скорее отражает активность граждан и негативен в отношении партии власти.

Свидетельствует ли увеличение числа проголосовавших за КПРФ и «Справедливую Россию» о полевении общества или просто нет других политиков, за кого можно было бы отдать голос?

Не думаю, что можно говорить о полевении. Ведь и либерал-демократы тоже получают часть голосов, которые теряет «Единая Россия». Скорее это эффект от падения популярности единороссов и распределения теряемых партией голосов между всеми теми, кому позволено участвовать в выборах. Вообще говоря, главной проблемой, которой в перспективе должен озаботиться Кремль, является не то, сколько голосов принесет «Единая Россия» в декабре, а то, насколько функциональна и институционализирована партийная система в целом. Сейчас партии — это картинки, это какие-то символы, а не реальные инструменты сообщения между властью и обществом. Пока речь идет о выборах как о политическом шоу, как о варианте социологического опроса, это Кремль вполне устраивает. Когда же уже после президентских выборов придется менять социальную политику и начнутся протесты, тогда партии будут нужны как серьезные инструменты. В этой кампании мы видим, что они как не были, так и не стали серьезными силами, которые могут обеспечить диалог власти и общества в ситуации, когда общество начинает задавать неприятные для власти вопросы.

Кстати об ЛДПР и о тех, кому позволено участвовать в выборах: Жириновский отмечает, что в этот раз его партии меньше отказывают, реже отменяют регистрацию кандидатов и даже восстанавливают права через суд. Свидетельствует ли это о какой-то новой тенденции?

Думаю, дело в том, что в Кремле обеспокоены ростом националистических настроений, и ЛДПР в этом смысле — своего рода способ выпуска пара. Кремль понимает, что не стоит замазывать эту дырочку, лучше пусть пар выходит именно в нее.

Но действительно ли власть готова пересмотреть предвыборную политику и будет создавать альянсы с малыми партиями?

Думаю, что это неизбежно. Дискуссии на эту тему возникли не на пустом месте. Другое дело, что это вопрос политического торга. Пока Кремль находится в ситуации, когда он может идти на создание коалиции, не испытывая в этом критической нужды, и действовать с позиции силы. Если не хватит времени или стратегического мышления для того, чтобы сделать это сегодня, дальше, возможно, позиции Кремля будут намного слабее, а позиции тех, с кем он будет вести переговоры — даже зарегистрированных, даже думских оппозиционных партий, — сильнее.

Последние три года три малых думских партии были на положении акционеров-миноритариев, которые не участвуют в реальном разделе пирога. Их терпят, но их слово никак не влияет на принимаемые решения. Ситуация постепенно начинает меняться. Они прекрасно это понимают и поэтому будут выставлять свои условия. В ситуации кризиса было бы удивительно, если бы власти не пришлось ничем жертвовать. В нормальных странах происходит замена партий, которые находятся у власти и несут перед избирателями ответственность за последствия кризиса. У нас пока партия власти может рассчитывать на то, что жертвой с ее стороны, ее платой за кризис окажется предоставление «миноритарным акционерам» больших прав, допуск их к участию в обсуждении и принятии решений.

Будет ли в этом случае выгодно этим партиям разыгрывать протестную карту?

Конечно. Вопрос скорее в другом: насколько вся в целом партийная система в состоянии справиться с ситуацией. Власть устраивает, если голоса, которые теряет «Единая Россия», уходят к миноритариям, а не пропадают. Если речь идет о перераспределении пакетов, но сохранении при этом общей рамки, то власть, если она не окончательно глупа, спокойно на это согласится. Альтернативой является уход голосов из этого поля вообще и неприятие всей партийной системы. Интересы тех же коммунистов как одной из ведущих оппозиционных сил и власти отчасти совпадают: власть в принципе заинтересована в том, чтобы коммунисты не выглядели и не воспринимались как абсолютно контролируемая и в этом смысле не заслуживающая поддержки общественная сила. Коммунисты прекрасно чувствуют, что находятся на подъеме, и поэтому могут больше требовать от власти, а власти важнее сохранить всю систему, а не процент мест у «Единой России».

Насколько легко власти будет проводить свои законы через парламент?

Все зависит от конкретного расклада. Пока можно ожидать, что в декабре «Единая Россия» получит свой пакет, но это отчасти результат компромиссов, уступок, изменений, на которые сознательно пошла партия. Суть их в том, что делается ставка на более сильных и более ярких политиков. Сейчас, набирая 40-45% голосов по спискам, «Единая Россия» в региональных парламентах будет в большинстве, потому что в одномандатных округах побеждает с большим отрывом. Это означает, что региональные фракции будут не простыми солдатами партии, они будут представлены сильными, победившими в округах бизнесменами и руководителями. Сама «Единая Россия» в процессе борьбы тоже усиливается и превращается из абсолютно контролируемой машины для голосования если не в реальную партию власти, то в какую-то силу, которая к ней приближается. Сталкиваясь со сложностями, функционеры партии, хотят они того или нет, вынуждены привлекать более сильных и автономных людей и больше к ним прислушиваться. Сегодня «Единая Россия» работает на пределе своих сил, пытается себя модернизировать, ввела систему праймериз, ставит на более сильных кандидатов и вообще трансформируется, а не просто укрепляет или ослабляет свою роль.

В регионах партийные фракции представляют какие-то бизнес-кланы и не могут не быть относительно самостоятельными. Они могут использовать разные знамена, это своего рода франшиза, но все это является отражением реальной неоднородности и наличия внутри правящих структур групп с самыми разными, часто конфликтующими интересами. «Единая Россия» в преддверии декабрьских выборов должна составлять свои списки таким образом, чтобы они были привлекательны для граждан и чтобы те, кто в списки попадет, могли вести по-настоящему активную кампанию. Сейчас ситуация уже не позволяет включать в списки кого угодно за счет высокой популярности Путина и партии. Нужна серьезная инициативная кампания на местах. Будет расти роль низовых организаций и отдельных кандидатов, и «Единая Россия» из монолитной силы, строящейся на субординации армейского плана, превратится в партизанские отряды.

Чем «Единая Россия» может заинтересовать потенциальных кандидатов, если ее популярность падает?

«Единая Россия» по-прежнему далеко превосходит все остальные партии по возможности капитализации усилий в депутатский мандат. Бизнесмена можно завлечь перспективой получения политического ресурса, легитимизации, развития карьеры. Если его не волнуют абстрактные лозунги, а нужно лишь получить мандат, «Единая Россия» предоставляет ему хорошие возможности. Поэтому, например, партия, раз за разом проигрывая выборы мэров, все равно довольно быстро включает победившего мэра в свои ряды. «Единая Россия» уже заявила, что будет сотрудничать с новым мэром Первоуральска. То есть либо такой мэр становится членом партии, либо его будут убирать с помощью правоохранительных органов или другим административным способом.

Интервью подготовил Григорий Дурново

Фотография РИА Новости