Апрельские тезисы коллеги Макаркина относятся к важной сфере, а потому нуждаются в обсуждении, в дискуссии. Это побудило меня дать свои комментарии на предложенные тезисы.

1. Наивно полагать, что ответная стратегия Кремля, привычно примененная к инициаторам «Стратегии-31» и давно известная под названием «Разделяй и властвуй», имеет универсальную применимость. Она, бесспорно, действует, когда используется против иерархически организованных структур вроде армий. Когда она применяется против гражданского общества, результат непредсказуем. Это связано с особенностями сетевой структуры гражданского общества и его высокой адаптивностью. Бесспорно, Кремль достиг успеха, расколов коалицию. Но это краткосрочная эффективность. Что может быть дальше, непредсказуемо. Побочные эффекты поражения коалиции уже проявляются. Разрозненные усилия двух осколков коалиции позволяют проявить свое участие и тем, кто намерен жестко противостоять режиму, и тем, кто хочет выражать свою позицию более мирным способом.

2. Под этим номером фигурирует не тезис, а некоторое сообщение о целях коалиции радикалов и правозащитников. Сообщение верное и не нуждается в моих комментариях.

3. Здесь мы имеем дело с интерпретацией автором неких фактов, не имеющих место быть, поскольку власть продолжает нарушать закон, подменяя уведомительный принцип разрешительным. Более того, зверств не стало меньше: раньше не били и не арестовывали участников разрешенных митингов. А издевательств стало больше: вспомните Новый год Немцова.

4. Опять не совсем корректное изложение фактов. После распада коалиции правозащитная функция реализовывалась не менее интенсивно. В частности, одна часть коалиции протестовала против насилия в отношении другой. А Людмила Алексеева вышла из ситуации конфликта интересов в части выполнения ею ее правозащитных функций. Что касается инвектив в отношении Эдуарда Лимонова, то они не имеют отношения к проблеме, которой посвящены тезисы. Более того, эффективность той или иной степени «упертости» заранее определить трудно. Г-на Макаркина не смущает же упертость власти в ее нарушении Конституции. И еще более того: совокупная оппозиция может быть эффективна именно тогда, когда ее различные отряды применяют разные стратегии. Это происходит всегда, везде и именно потому, что это эффективно.

Действия «Стратегии-31» выявили, что власть действительно не намерена исполнять законы. Она действительно устанавливает некие неформальные правила игры, соответствующие ее личным интересам, оставляя нам выбор, по каким правилам играть. Реакция гражданского общества никогда не может быть однозначна по природе гражданского общества. Его главный ресурс – разнообразие. Требовать от гражданского общества стратегической унификации, значит обрекать его на поражение. Поэтому ничего патологического нет в том, что разные отряды оппозиции выбирают разные способы протеста.

Патологичной была ситуация, когда на Триумфальной площади собирались два митинга по одному и тому же поводу — один разрешенный, а другой неразрешенный; одних били, а других – нет. Но это в гораздо большей степени характеризовало власть, природу ее методов и целей. Выход из этой ситуации, и вполне естественный, нашла именно правозащитная часть расколовшейся коалиции, решив сменить дислокацию. После этого запреты властей оставшимся на Триумфальной площади – заведомая дикость.

5. Тезис под этим номером посвящен недоумению автора в отношении демократов, продолжающих участвовать в акциях Лимонова. Обращаю внимание, что один из ответов содержится в моем предыдущем комментарии. Представители одного и того же демократического движения идут и к Лимонову, и к Алексеевой, поделив функции. Они имеют на это право. Они делают это потому, что так эффективнее. Оставляя за скобками попытки автора искать ответы в сфере нейрофизиологии, смею заметить следующее в части его рекомендаций по поводу практической политики. Его совет применим, когда ставится задача сохранения статус-кво. Тогда идеализм просто необходим при оценке статус-кво, а прагматизм оказывается полезен при оценке выигрыша от сохранения идеализма. Когда же возникает задача изменения ситуации, рецепт Макаркина может не сработать. Ведь надо задаться вопросом: в отношении кого мы хотим применять смесь идеализма и прагматизма? В отношении потенциальных партнеров по коалиции? Тогда это один разговор. В отношении власти? Тогда это зависит от состояния власти. Мы действительно уверены, что наше отношение к нынешней власти должно быть движимо идеализмом? Мы уверены, что должны сравняться с властью в ее запредельной «практичности»? Ведь смысл ее практичности очевиден. А в чем смысл нашей? Где граница между практичностью и конформизмом?

6. Здесь автора подводит неопределенность предмета, которому посвящены его тезисы. Он постоянно переключается с Лимонова на оппозицию вообще и обратно. Его рекомендация не сосредотачиваться на 31-й статье совершенно не актуальна ни по отношению к оппозиции, ни даже по отношению к авторам Стратегии-31. Что же касается намека автора на то, что оппозиция не ищет ответов на другие актуальные для граждан вопросы, то это не очень точный аргумент. Во-первых, новые решения ищут не власть и не оппозиция, а интеллектуалы, эксперты. Власть и оппозиция лишь отбирают то, что считают актуальным для предложения обществу. Во-вторых, главная функция оппозиции – критика. Обвинять их в этом также нелепо, как обвинять налоговую инспекцию в том, что она контролирует доходы, а не создает материальные блага. В-третьих, проблемы начинаются тогда, когда власть в ответ на критику оппозиции не ищет новых решений. В-четвертых, готов ли коллега Макаркин отстаивать высокое качество предложений нынешней власти? Ведь не от оппозиции исходили предложения изменить число часовых поясов и законодательные инициативы, разрушившие избирательную систему. Нужно ли перечислять еще? И в-пятых. Оппозиция тоже предлагает решения. Примеров множество и сейчас, и годами раньше.

7. Стратегия-31 не более конфликтна, чем стратегия диссидентов, заявлявших советской власти: «Выполняйте вашу Конституцию». Эта стратегия осталась, а советской власти нету. Парадокс. Когда же автор тезисов призывает к компромиссу на основе Конституции, то обстоятельства требуют небольшого уточнения: на основе выполнения Конституции или на основе пренебрежения ею? Если компромисс состоит в том, что Конституция будет выполняться, то и дискутировать не о чем. Если власть предлагает компромисс, состоящий в том, что насилие над Конституцией будет продолжаться, как и раньше, то в чем компромисс? Если же «компромисс на базе Конституции» состоит в том, что надо договориться, какие статьи власть может нарушать, а какие нет, то это не может быть предметом торга.

8. Я вспоминаю, что в сентябре 2001г. предыдущий президент тоже продемонстрировал нам резкий поворот лицом к его главному врагу – США. К нам же он при этом повернулся противоположной частью тела. Поэтому после поворота были Дубровка, Беслан, изнасилование Конституции, отмененные выборы, бешеный рост коррупции… Следовательно, беспокоиться нам надо о другом: что последует за нынешним поворотом лицом к Западу? Инициатива Медведева по преодолению тоталитарного наследия, на которое ссылается коллега Макаркин, достойна умиления. Но что-то заставляет предположить, что это — разновидность активности в сфере, разрешенной президенту премьером. В противном случае мы услышали бы о преодолении путинского наследия, состоящего в десятках тысяч безвинно осужденных предпринимателей, у которых отнят бизнес, о сокращающихся бюджетных расходах на образование и здравоохранение, о реальной, а не символической, борьбе с коррупцией, о честных выборах сейчас, а не в будущем, и о многом другом.

Автор — Президент Фонда ИНДЕМ

Фотографии РИА Новости