Предатель или патриот?

Работая над публикацией материала о маршале Филиппе Петене, в связи с шестидесятилетием со дня его смерти, я наткнулся на современный сайт его сторонников. На французском, немецком и английском языках «фанаты» Петена пытаются доказать, что он был и остается, в первую очередь, истинным патриотом. Для них нет сомнений в его честности и преданности национальным интересам. Они уверены, что если Шарль де Голль спас честь Франции, то Филипп Петен – саму Францию.

Добившись относительно мягких условий перемирия с Германией, Петен создал в неоккупированной зоне на юге страны правительство со столицей в городе Виши. И именно оттуда 30 октября 1940 года он призвал французов сотрудничать (collaborer) с немцами. Именно с этого момента слово «коллаборационизм» стало обозначать сотрудничество с врагом. И какими бы прагматическими, патриотическими мотивами не объясняли бы сторонники Петена свое вынужденное решение, это слово все равно осталось клеймом предателя и пособника фашистов.

Правда, надо сказать, что коллаборационистов во Франции оказалось достаточно много, и они вовсе не чувствовали себя изменниками. Наоборот, многие считали себя истинными патриотами, усмирившими гордыню и нашедшими в себе мужество служить Франции в любых, даже самых отчаянных условиях.

Дискуссия о коллаборационизме не прекращается во Франции все послевоенное время. Это в нашей стране взгляд на него однозначный и сугубо отрицательный. Все, кто сотрудничал с нацистами, оккупантами, из каких бы соображений они ни исходили, являются пособниками врага, предателями родины. Для большинства наших людей дискуссия о Власове и власовцах оскорбительна и провокационна. Как и попытка понять действия тех украинцев, латышей и эстонцев, что вступали в немецкую армию для борьбы с Советами.

Мне это трудно принять. Эти люди убивали тех, на чьей стороне воевали мои родные, они участвовали в Холокосте. И абстрагироваться от этого, уйдя в сугубо «умозрительный» разговор, не получится.

С другой стороны, как должно было называть польское население Западной Украины и Белоруссии тех, кто сотрудничал с советской властью, пришедшей сюда в 1939 году на штыках Красной Армии?.. Конечно, определенная разница между нацизмом и сталинской властью есть, но вы попробуйте ее объяснить потомкам тысяч депортированных прибалтов или расстрелянных поляков в Катыни.

Объяснение не есть оправдание. И от того, что то или иное понятие истолковано неверно, не следует, что носитель зла заслуживает понимания как снисхождения. Что может служить критерием зла? Смерть невинных людей.

И тот же режим Виши, созданный Петеном на неоккупированной территории Франции, повинен в преступлениях против своих граждан. Всего за годы оккупации 600 тысяч французов подверглись арестам. Особая доля досталась французским евреям.

Вообще на территории еще довоенной Франции скопилось много европейских беженцев-евреев, в основном немецких, были и итальянцы, и испанцы. После поражения Франции многие из них переселились в неоккупированную зону в надежде, что там им будет полегче. Но надежда оказалась иллюзорной.

22 июля 1940 года правительство Петена приняло закон о французском гражданстве, в соответствии с которым евреи должны были покинуть город Виши и его окрестности. 3 октября этого же года был принят статус о евреях, выделяющий их в отдельную категорию граждан и поражающий в целом ряде прав. А с марта 1941 года делами евреев на неоккупированной территории Франции стал специально заниматься созданный к этому времени Генеральный комиссариат по еврейскому вопросу, работавший в тесном контакте с немецкой службой безопасности.

В конечном итоге, особенно после января 1942 года, когда нацисты приняли «окончательное решение» по еврейскому вопросу и запылали печи Освенцима, положение евреев на территории «свободной» Франции стало столь же трагическим, как и на оккупированной. Сначала правительство Виши выдало немцам евреев-эмигрантов, затем печальная участь постигла большинство остального еврейского населения Франции.

По неполным данным, из проживающих в 1939 году во Франции 350 тысяч евреев было вывезено в концлагеря 150 тысяч, в том числе 20 тысяч детей. После освобождения вернулись около 3 тысяч человек – остальные погибли. Евреи, избежавшие участи арестованных, частично сумели эмигрировать, кто-то был спасен французами, остальные сражались в рядах Сопротивления.

Во всех репрессиях против французских евреев и членов Сопротивления активную роль играли 32 тысячи французских милиционеров, работавших по принципам гестапо и тесно сотрудничавших с ним.

Еще одним преступлением коллаборационистского режима Виши была отправка многих тысяч французов на работы в Германию. И как бы ни пытался Петен сделать «хорошую мину», объясняя своим согражданам, что это – «добровольная миграция» французов в поисках работы и заработка, всем было ясно, что это насильственная акция. При этом в категорию этих рабочих попадали и те бывшие военнопленные, которых Петен смог вызволить из плена – чем всегда гордился и ставил себе в заслугу.

Процесс над Петеном состоялся 23 июля 1945 года, почти через пять дет после того, как он призвал французов сотрудничать с немцами. Лейтмотив всех выступлений диктатора Виши на процессе сводился к тезису, что сотрудничество с оккупационными войсками спасло Францию. «Доверенная мне французским народом власть, – с пафосом говорил маршал, – была признана всеми странами мира – от Святого Престола до Советского Союза. И продолжал: «В то время, когда генерал де Голль вел борьбу за пределами родины, я также расчищал путь к освобождению… Если бы я не сохранил Францию, то нечего бы было освобождать ее руины и кладбища».

Петен просил не подвергать репрессиям тех, кто верно служил ему, маршалу Франции. Но себе помилования не просил.

Тем не менее, суд не сжалился ни над его соратниками, ни над ним. Как отмечает ведущий специалист по истории коллаборационизма Михаил Семиряга, определить общее количество репрессированных трудно. По официальным данным, только за 1945 год в ходе чистки государственного аппарата были репрессированы 40 тысяч коллаборационистов, 2 тысячи были казнены. Но надо иметь в виду, что «чистки» продолжались и в последующие годы, к тому же многие были казнены стихийно, многие кончали жизнь самоубийством. Некоторые историки утверждают, что во время «чисток», так или иначе, пострадали от 500 тысяч до 2 млн человек. Правда, вскоре началась амнистия – власти Франции хотели поскорее забыть трагедию предательства и позора и объединить нацию. К 1 января 1947 года во французских тюрьмах оставалось 20 тысяч коллаборационистов, к 1956 году – 60 человек. Тем не менее, еще несколько из них были казнены.

Итак, суд, несмотря на всю патриотическую аргументацию, военные заслуги маршала перед страной, сочувствие ему многих французов и преклонный возраст (89 лет), вынес Петену смертный приговор. И только де Голль его помиловал, заменив смертную казнь пожизненным заключением. В крепости, куда он был заключен, он пробыл шесть лет, после чего по состоянию здоровья был переведен в гражданскую больницу, где и умер. Похоронен Петен на том же острове Йе, где отбывал заключение.

В годы войны Петен получил от части соотечественников позорное прозвище Пютен (putain — шлюха). Другие практически обожествляли его, уважительно называя «наш Маршал». Для одних имя Петена стало символом предательства, для других — истинного патриота.

Когда он был осужден, его, тем не менее, не лишили маршальского жезла, а место члена Академии так и осталось никем не занятым.

В 1966 году, когда Франция отмечала 50-летие Верденского сражения, де Голль, бывший тогда президентом Франции, приказал возложить на могилу Петена, «героя Вердена», цветы. С середины 70-х годов эта традиция стала ежегодной.

Значит ли это, что французы отдают дань уважения личности человека, героя Первой мировой войны, а не его коллаборационизму? Или все же коллаборационизм, не связанный напрямую с идеями и практикой фашизма, может быть оправдан и даже возведен в возможную альтернативу патриотического поведения?.. Вопросы, на которые история не дает принципиальных ответов. Она вообще не столько принципиальна, сколько капризна. Факт остается, а интерпретации меняются. От просветления людей до помутнения их рассудка подчас один шаг. Дорога обратно значительно труднее и длительнее.

К примеру, еще 20 лет назад руководители ГКЧП были осуждены как путчисты и государственные преступники, а сегодня для многих они уже герои, а Горбачев – предатель. Спустя два с половиной года после августовских событий 1991 года новые защитники Белого дома оказались мятежниками, а теперь преступниками все чаще называют уже тех, кто их тогда остановил…