Пожарные  меры

    Версия  поджога поначалу не была единственной; как сказал мне государственный  обвинитель Юрий Овчинников, было около полутора десятков вариантов. Рядом с местом, откуда ринулся огонь, перед этим велись сварочные работы. В подвале торгового центра был склад бытовой химии, там могло произойти возгорание без всякого внешнего вмешательства, могла полететь проводка — об этом говорит хлопок, который слышали многие свидетели, и мгновенное распространение огня по зданию. В первых сообщениях вообще говорили о взрыве, в том числе бытового газа. Некоторые свидетели утверждают, что видели выбегавшего из «Пассажа» человека, который кричал: «Будет взрыв, разбегайтесь!». Версия поджога стала основной, когда вскрылась беспомощность пожарных из части, расположенной примерно в пяти минутах спокойной ходьбы.

    Рассказывают  родственницы погибших и непосредственные свидетельницы пожара Валентина Васильевна Стражникова, Ирина Геннадьевна Никифорова, Ольга Генриховна Мельченко, Светлана Валентиновна Сухинская и Глафира Дмитриевна Баженова. Как они выяснили в городском архиве, дом был старый, 1935 года постройки, деревянный, обложенный кирпичом. Разрешения от пожарной охраны на открытие в нем торговой точки никто не оформлял. Пожарные, довольно быстро приехавшие, растерялись, никто не хотел брать на себя командование, первым делом бросились звонить начальству по мобильным телефонам. В результате там, куда они звонили, исчезло так называемое контрольно-наблюдательное дело, которое пожарные обязаны вести по каждому строению. Концы в воду? Из дырявых шлангов хлестала вода, ее напора не хватало для борьбы с огнем. Приехало начальство, в какой-то момент людей в форме с погонами было больше, чем в робах. Так продолжалось до тех пор, пока не подъехала специализированная пожарная часть нефтеперерабатывающего завода.

    Огромное  — для маленького городка и  для белого дня — число погибших объясняется кроме неразберихи всеми мыслимыми нарушениями противопожарных правил, допущенными собственниками здания и арендаторами. Запасные выходы были закрыты, на пластиковых окнах, которые мало того что вовсю горели и полностью не открывались, были установлены еще и железные решетки. Эти решетки помогал срывать с окон двух этажей подъехавший владелец джипа с лебедкой. Очаг загорания был также у центрального входа, рядом с главной лестницей, оттуда шли огонь и дым. Абсолютное большинство погибших, не сумевших вырваться на воздух, умерло от удушья, обгорели только двое.

    Кадры этой хроники обошли телеэкраны. Погибших похоронили, больных подлечили, компенсации  выдали, среди пожарных нашли наиболее виноватых и осудили. Версия о поджоге стала вырастать в основную, когда свидетели начали рассказывать о двух молодых людях, которые вели себя несообразно происходящему. На видеозаписи расположенного напротив магазина «Строймаркет» вечером того же 11 июля были видны плохо различимые фигуры, которые в момент всеобщего возбуждения при первых признаках пожара шли не к «Пассажу», как весь поток горожан, а от него, с непонятной целью зашли в «Строймаркет» и вышли из магазина, ничего не купив. Но следствию видеозапись не помогла. Рассказывает тогдашний генеральный директор сети «Строймаркет» Андрей Шилыковский:

    — Система  видеонаблюдения «Инспектор-плюс» была для нас новая, ее только за два месяца до пожара установили, и мы не знали ее возможностей. Вечером 11 июля я показал записи с ее камер начальнику криминальной милиции города Михаилу Краснову, он велел утром принести диск с записью. А утром выяснилось, что система наслоила новые записи на вчерашнюю. Она снимает автоматически, реагируя на движение в кадре. Когда количество съемок доходит до какой-то, записанной в программе, нормы, она, оказывается, пишет новые записи по старым. 11 июля было много движения, и вечером, и утром 12,-го вот она и затерла необходимое. Мы потом пытались совместно со специалистами отслоить записи, ничего не получилось.

    История с видеодиском послужила родственникам пострадавших еще одним поводом подозревать в пожаре руку хозяев «Строймаркета». Хотя работник республиканской прокуратуры Овчинников рисовал мне схемы расположения камер, по которым ясно, что видеосвидетельство определяющим быть не могло. «Пассаж» в них не был виден.

    Гадкие  мальчики
    Раз уж мы заговорили о подозрениях пострадавших, надо рассказать историю обвиняемых (и уже осужденных, правда,  приговор в силу еще не вступил). И историю хозяина «Строймаркета», уже не раз громогласно обвиненного в заказе на пожар. Следствие по арестованному бизнесмену Фахрудину Махмудову еще не закончено. Он и его родственники подозреваются в том, что вынудили Антона Коростелева (на момент пожара восемнадцатилетнего) и Алексея Пулялина (на тот момент почти девятнадцатилетнего) совершить поджог, собственных мотивов для которого у молодых людей следствие не находит.


    Как только разные свидетели пожара заговорили о подозрительных подростках, оба юнца попали под особое внимание. И раньше за ними, еще  с 14-летнего возраста, тянулся шлейф краж и прочих мелких правонарушений. Однако летом 2005 года в них, несмотря на бросающиеся в глаза окрашенные светлые волосы Коростелева, не опознали подростков, замеченных на пожаре, подозреваемыми стали другие молодые люди, которые даже были задержаны, но потом отпущены. И лишь через насколько месяцев, когда Коростелев с Пулялиным, в очередной раз попавшись на краже, стали придумывать смягчающие обстоятельства, чтобы не сесть очень уж надолго, их стали связывать с делом «Пассажа».

    До  сентября 2005 года, когда они опять попались, таких абсурдных грабежей за ними не числилось. Было в их биографии глупое дело, когда они, чтобы обворовать квартиру приятеля, взломали квартиру его соседей, у тех ничего не взяли, но через них проникли к намеченной цели. А в этот раз получилось как в дешевом детективе. Взломали очередной магазин сотовой связи, кассу на месте не открыли, решили прихватить с собой. Перебросили ее через забор — и она упала на капот милицейского автомобиля…

    У них было еще два подельника по этим сотовым кражам. Есть показания на суде одного из них, Бахматова, что Пулялин во время следствия советовал им говорить, будто серию краж они совершили по заказу неких авторитетов «Саида» и «Толстого», как бы по принуждению. Два подельника отказались, а Коростелев согласился. Следствие приняло версию Пулялина, показало ему и Коростелеву десятки портретов разного рода авторитетов, никакого «Саида» они не опознали. Более того, в сравнительно небольшом северном городке никто никогда не слышал о такой грозной и экзотической для здешних мест фигуре.

    Зато  в умах следствия зародилась мысль  о причастности «гадких мальчиков» к чему-то более значительному, чем  кражи и грабежи. Тем более что  сменился глава следственной группы, вместо следователя (тогда еще прокуратуры, а не следственного комитета) А. Баранова, перешедшего на судейскую работу, дело под свое руководство взял Анатолий Власенко. Ранее он дослужился до приличного поста «важняка», но ушел из прокуратуры в мировые судьи. Судейская карьера не удалась, через несколько месяцев он пришел проситься обратно в органы. Поначалу прежнего поста ему не доверили.

    Вот как описывает дальнейшее в заявлении на имя руководителя Администрации президента РФ С. Нарышкина бывший зампрокурора Ухты Григорий Чекалин, который вел следствие по ограблению магазинов: «Прокурором РК на тот момент был Виктор Ковалевский, который вызвал к себе на прием следователя Сосногорской городской прокуратуры Власенко А.А. и предоставил ему шанс занять место следователя по ОВД (особо-важным делам — И.Г.) прокуратуры РК с одним условием — любой ценой раскрыть поджог ТЦ «Пассаж» или писать рапорт об увольнении».

    К апрелю 2006 года следствие располагало  данными о конфликте Пулялина с одним из молодых членов семьи предпринимателя Махмудова, который произошел предыдущей весной. Сначала, правда, речь пошла о краже с махмудовского склада, но позже вариант с дракой показался интереснее. Тогда и начала превращаться в главную версия, по которой Пулялин и Коростелев после конфликта с Махмудовыми были «поставлены на счетчик», который «настучал» полмиллиона рублей. Денег таких у них не было, им якобы обещали простить долг и даже доплатить, если они… подожгут «Пассаж».

    И спустя девять месяцев после пожара появились на свет признательные показания — сперва Коростелева, потом Пулялина.

    Царица  доказательств
    С самого начала с этими показаниями  произошла неувязка, даже если принимать их безоговорочно. Пацаны описывают, как им угрожали, избивали, вывозили в лес Махмудов и его люди, заставляя пойти на поджог конкурента. А следственная бригада, записывая эти показания, не заводит уголовное дело, которое можно было бы возбудить по нескольким статьям. Налицо состав: незаконный захват, вымогательство. Если верить в тыкание пистолета в затылок — еще и незаконное владение и угроза жизни оружием. Все эти показания следственная бригада оставляет в основном деле, но рапорт о заведении нового дела не пишет.

    Я спросил у начальника следственного  управления Следственного комитета при прокуратуре Республики Коми Николая Басманова, правильно ли это. Николай Алексеевич ответил, что, конечно, неправильно, что сейчас все эти действие расследуются в рамках нового дела против «заказчиков» поджога, а тогда прокуратура их не выделяла. Однако пикантность в том, что во время следствия по первому делу Николай Басманов был заместителем прокурора республики, курировавшим… надзор над следствием!

    Пулялин и Коростелев на допросах весной 2006 года стали заявлять, что вместе с «Саидом» и «Толстым» их направлял на преступление один их братьев Махмудовых, Магомед, а среди угрожавших пацанам был и глава семейства, Фахрудин Махмудов. Между тем моментом, как задержали Магомеда Махмудова и  Пулялин с Коростелевым начали давать признательные показания, их адвокаты успели обратиться к общественности и рассказать на пресс-конференции, совместно с депутатом горсовета, какие показания из пацанов выбивает следствие. Сразу после этого ребят посадили и они начали признаваться.

    Но  после того, как братья Махмудовы  доказали, что никак не могли вывозить в лес Пулялина и позже, уже в июле, обеспечивать их горючими материалами и платить за «работу», поскольку те дни были в родном Дагестане (даже предъявили авиабилеты с отметкою прохождения спецконтроля и фото своих автомашин на контрольных пунктах), в октябре 2006 года дело против них было закрыто. Более того, Магомед Махмудов, как наиболее активно подвергавшийся следственному давлению, по суду сумел получить компенсацию морального вреда. Правда, всего 35 тысяч.

    Пулялин и Коростелев так легко не отделались. Хотя по их первоначальному делу прокуратура, учитывая сотрудничество со следствием, договорилась с судом и трое из четверки грабителей получили условные сроки, в колонию попал один Коростелев, имевший непогашенную судимость. Но следствие по «Пассажу» начинает по второму кругу допрашивать свидетелей, подталкивая их к мысли, что именно этих подростков они видели в день пожара. Некоторые, спустя год, глядя на изменившихся в ИВС пацанов, их все-таки опознают. Лица подозреваемых сверяют с портретами, которые по показаниям свидетелей делали художники из местной художественной школы. Правда, потом выяснилось, что портреты, изготовленные с нарушением правил, к тому же еще и подправлялись.

    На  столе у прокурора Овчинникова  я их видел, довольно обобщенные работы. Лично мне определить степень сходства не удалось, член Верховного суда Республики Коми Котляков, который участвовал в последнем процессе, не разрешил мне свидание с обвиняемыми. Впрочем, еще летом 2006 года по инициативе А. Власенко (он хотел авторитетно поддержать версию) их вывезли в Москву на психо-физиологическую экспертизу, как называется прохождение «детектора лжи». Они прошли испытания у экспертов-конкурентов, государственного и независимого. Специалисты, обычно спорящие друг с другом по профессиональным вопросам, дали одинаковую оценку: ребята врут, наговаривают на себя, путаются в деталях.

    Обвиняемые  все время давали разноречивые показания, то отказываясь от прежних, то подтверждая их — все-таки трагическая дата уходила все дальше. Несколько раз они заявляли о давлении следствия. Думается, надо приводить все эти подробности, пусть и не вдаваясь в красноречивые детали, для того чтобы стал понятен механизм нынешнего российского правосудия. С которым каждый может столкнуться. Я спросил у Овчинникова, как были опровергнуты заявления о неправовом ведении следствия. Юрий Алексеевич ответил, что милиционеры и следователи сказали, что они не давили на подозреваемых…

    Сказано: фальсификация!
    Итак, к концу 2006 года следствие было вынуждено  отказаться от версии заказа Махмудовыми  поджога «Пассажа». Что делать? Решено было через  очередные признания Пулялина и Коростелева найти новые доказательства. Так появилась записка Пулялина, написанная в адрес неких уголовных авторитетов, в которой он прямо называет заказчика. Записка (по версии следствия) таинственным образом оказалась в одном из московских РОВД, там ее обнаружил бдительный милиционер, сообразил, полазив по Интернету, о каком «Пассаже» идет речь, и передал записку прибывшим из Коми офицерам. Записка легла в основу нового расследования и фигурировала в качестве доказательства на прошлогоднем процессе.

Рассказывает  бывший оперуполномоченный, в 2005 году капитан милиции, сейчас майор Михаил Евсеев:

    — В декабре 2006 года меня вызвал заместитель начальника управления уголовного розыска МВД республики Р.Р. Турдыев и спросил, есть ли у меня знакомые в Москве, способные помочь в оперативной разработке и сделать так, чтобы некая записка была обнаружена в Москве. Я сказал, что есть такой человек. Мы с Турдыевым выехали в Москву вместе с запиской, там ее «залегендировал» мой знакомый, и мы повезли ее обратно. Я думал, что это просто часть оперативной игры и не ждал, что записка появится в качестве доказательства на процессе.

    В разговоре со мной Евсеев историю подтвердил проездными документами, из которых кроме прочего видно, что они с Турдыевым были в командировке с 17 по 21 декабря, а на процессе полковник Турдыев утверждал, что не помнит, как он добирался в столицу, но помнит, что был там не раньше 19-го. Записка действительно написана Пулялиным по подсказке подсаженного в его камеру уголовника, ее адресаты — вымышленные. Обнаружение ее в Москве должно было «со стороны» поддержать шатающееся следствие.

    Это была не единственная фальсификация, на процессе 2008 года вскрылись другие. Самую громкую озвучил член следственной группы, тогдашний зампрокурора Ухты Григорий Чекалин. По его словам, которые он подтвердил и год спустя при личной встрече, сразу после пожара свидетель Хозяинов утверждал, что не может вспомнить подростка, который вышел из «Пассажа» в момент загорания. А документ, в котором он описывает подозреваемого, был позднее подделан.

    Даже  если не принимать во внимание почерковедческую экспертизу, которой были подвергнуты показания свидетеля, видна явная нестыковка: Хозяинов, оперуполномоченный милиции, сталкивался с Пулялиным и Коростелевым во время следствия по краже, но не заявлял тогда, что видел их при пожаре. Кроме того, и я это проверил на месте, оттуда, где, по его собственным словам, стоял Хозяинов, невозможно разглядеть черты лица человека, идущего от входа в сгоревший магазин. А Хозяинов к тому же утверждает, что видел подозреваемого несколько секунд, когда тот обернулся. Видел с расстояния около 50 метров! Обвинитель Овчинников объяснил мне, что у Хозяинова очень хорошее зрение…

    Там же, рядом с пустырем, где раньше был «Пассаж», нашел я и место, где свидетельница видела двух подростков непосредственно перед пожаром и где следователь через пару дней после трагедии нашел крышки от бутылок, в которых была горючая смесь. Там и сейчас полно крышек и бутылок — это распивочная точка местных выпивох. По поводу этих крышек я спрашивал у Овчинникова (следователь Власенко отказался со мной разговаривать), не нашли ли на них каких следов. Не нашли, хотя если они были именно от бутылок с неустановленным (?) горючим и если их отвинчивали непосредственно перед пожаром реальные поджигатели, то при современном уровне сыскных технологий можно было найти отпечатки — провести, например, генную экспертизу. Так же не найдены следы сгоревшей одежды на том месте, которое указали обвиняемые, сжегшие, по их словам, все то, в чем они шли «на дело». Следы остались только в письменном, а не в материальном виде.

    Получается, что все доказательства обвинения  базируются на словах, кроме разного  вида показаний, нет ничего материально достоверного, даже найденные на месте возгорания пластиковые бутыли как-то очень странно уцелели при тысячеградусном огне. При этом во время следствия в показаниях они трансформировались из полуторалитровых в пятилитровые.

    Показания еще одного важного свидетеля, данные вроде бы сразу после пожара, теперь не перепроверишь. Он умер сразу после того, как их дал! 14 июля 2005 года, если верить бумагам, вечером некий молдавский гастарбайтер Донцу в помещении милиции описал подозреваемых, утром 15-го он был доставлен в психбольницу с приступом белой горячки, через пару дней скончался. Вся длинная история взаимоотношений запойного нарушителя миграционного закона с милицией говорит о том, что он мог написать все, что от него потребуют. Даже после смерти…

    Все эти и другие нарушения позволили суду в 2008 году под председательством В.Р. Кунторовского кроме оправдательного приговора вынести еще и частное определение в адрес следствия. В нем твердо сказано: «Предварительное следствие по данному уголовному делу было проведено с нарушениями уголовно-процессуального закона, необъективно и исключительно небрежно». А дальше — более десятка страниц подтверждений.

    Но  частное определение, как и приговор от июня 2008 года, теперь недействительно. После кассации, поданной прокуратурой, которую удовлетворил Верховный суд России, как мы знаем, Верховный суд Республики Коми в июне этого года вынес новый приговор, обвинительный. На который, кстати, в свою очередь подана кассация адвокатами осужденных.

    Чьи органы?

В той кассации, которую удовлетворил Верховный суд России, прописана коллизия, которая могла быть скрыта от присутствовавших на первом суде. Практически сторона обвинения призналась, что ей мешало работать так, как она хотела, параллельное следствие, которое во время суда по своим каналам провело Управление ФСБ по Республике Коми. Его работники перепроверяли свидетелей и находили нестыковки, они же обеспечили безопасность главного разоблачителя — действующего на тот момент зампрокурора Ухты Григория Чекалина (на фото),  которому должностными лицами ФСБ было предложено, по его словам, выступить на суде с показаниями о фальсификациях. Он по их требованию написал записку об этих нарушениях и представил доказательства, в том числе аудиозаписи.

    Как мне пояснили в неофициальной  беседе отставники ФСБ, ничего противозаконного их коллеги не совершили. А официального ответа от УФСБ я не дождался, хотя написал заявление с просьбой объяснить мне и газете, как следует понимать конфликт ФСБ и прокуратуры. Зато Юрий Овчинников, представлявший прокуратуру на обоих процессах, объяснил, в чем состояло отличие второго суда от первого: никто не мешал, все правоохранительные органы трудились в одной упряжке.

    И суд принял те доказательства, которые  его предшественник отверг, в том  числе историю с постановкой  «на счетчик» Пулялина и Коростелева. А ведь именно эта история была отвергнута ранее следствием, в результате чего другой суд постановил выплатить моральную компенсацию одному из Махмудовых! При повторном рассмотрении дела Верховный суд Коми посчитал и заявление Чекалина ложью. Теперь, если приговор вступит в законную силу, Григорий Чекалин станет обвиняемым, как мне сказал глава следственного управления Николай Басманов.   

     По мнению Николая Басманова, поджог «Пассажа» был вызван конкуренцией. Но зачем тогда делать это при стечении свидетелей, в разгар дня? Ночью никто бы не помешал и никто бы ничего не увидел. Потерпевшие считают, что Махмудов просто хотел запугать город, ему мало стало экономической власти, он хотел с помощью страха захватить и политическую. Но тогда почему именно один из его соратников  срывал с помощью своего джипа решетки с окон и спас десятки людей?

    Нет, не видно логичных мотивов в той версии, которую признали в Ухте, ведь не стоял же Махмудов, скрестив руки, рядом с горящим зданием и не говорил: «Смотрите, это я сделал, теперь я самый главный!». Наоборот, он предъявил алиби, пытаясь доказать свою непричастность. Но, несмотря на это, на следующий день после вынесения обвинительного приговора Пулялину и Коростелеву Фахрудин и Асрет Махмудовы были арестованы. Я не беру на себя роль судьи, просто размышляю вместе с читателями. Может быть, ныне осужденные и впрямь виноваты. Только следствие и суд меня не убедили.

    Зато  есть ясный мотив у другой версии, которая разрабатывала первых задержанных  подозреваемых — работников салона «Сотовик» в торговом центре «Пассаж». За три часа до пожара в головной офис «Сотовика» в Сыктывкаре пришли с проверкой, подозревали, что там торгуют контрафактом. Хозяин сказал, что документы находятся в ухтинском магазине. Один из менеджеров этого магазина, некий С., если верить его показаниям, не вполне вменяемый человек, к тому же пироман со стажем, неоднократно поджигавший родных. Конечно, при таком раскладе и не надо было ему звонить: «Сожги магазин!», достаточно было намекнуть: «Замети следы!». И ведь именно менеджеров «Сотовика» с самого начала подозревали и задерживали.

    Кстати, Андрей Шилыковский, смотревший в «Строймаркете» запись видеонаблюдения, сказал мне, что  фигура на ней, ее пластика и походка, вспомнилась ему позже. Когда  он увидел на улице этого самого С. Ныне осужденного за издевательства над животными.

    Родственники  погибших склонны объяснять противоборство двух ведомств деньгами Махмудова, который, если приговор войдет в силу, будет назван судом заказчиком поджога. Местный «олигарх», контролирующий большую часть строительной отрасли республики, действительно имеет хорошие связи. Но связи есть и у его противников. Именно Фахрудин Махмудов, выступая по телевидению еще до приговора, рассказал, как его пытаются шантажировать причастностью к пожару, требуя отдать долю бизнеса. Об этом написано и в заявлениях Григория Чекалина, направленных в самые высокие инстанции.

    В частности, он объясняет активность УФСБ на первом процессе тем, что глава  Республики Коми В.А. Торлопов был заинтересован тогда в поражении прокуратуры, поскольку его не устраивала активность нового прокурора республики А.И. Шуклина. Шуклин, кстати, не подписывал обвинительное заключение по делу о «Пассаже», оно было подписано его заместителем, в нарушение обычного движения бумаг, через день после поступления в прокуратуру республики. За день изучили десятки томов! Но все равно Шуклин оказался крайним и был отставлен.

    А перед вторым процессом, по мнению Чекалина, Торлопов был твердо заинтересован в вынесении обвинительного приговора по делу, находившемуся под контролем президента России и Генпрокуратуры, потому и УФСБ отошло в сторону. В декабре 2009 года, кстати, истекает срок полномочий главы республики, в которой в этом году произошел еще один пожар с массой жертв. Так что элите республики было жизненно важно найти виновных. Ну и кроме того — потеснить Махмудовых.

    Кстати, бизнесмен и депутат Госдумы  Р. Гольдштейн, обращавшийся, по словам Чекалина, к Махмудову с предложением поделиться бизнесом, гордо заявлял СМИ о своем удовлетворении обвинительным приговором. Как и Торлопов, он дал понять, что принимал участие в таком исходе дела…  


    Москва-Сыктывкар-Ухта

Оригинал текста