Грань первая: Кинжал в скобках

Леонид Радзиховский был и остается самым лучшим, самым талантливым защитником нашей путинской эпохи.

(Цитата из ненайденного документа)

Когда он застрелится от неразделенной любви, об этом будут говорить на каждом перекрестке. Но такое вряд ли. Любовные лодки все реже бьются о быт, а во всех делах, где не шуршат большие деньги, никого стреляться не уговоришь. Отсутствие дуэлей, киллеры вместо шпаг ужасно сужают надежды на внезапную славу. Можно, конечно, попытаться восполнить превратности судьбы структурным лексическим анализом. Однако на данном примере вы убедитесь, что это все же не то.  

Многие хотят воспеть осанну Владимиру Путину, но получается не у всех.  Даже признанные солисты, думские краснобаи, миллиардеры, протоиереи и прохиндеи, порою дают петуха, срываясь с божественных псалмов на гремящий тщеславием «Марш энтузиастов». Эти зияющие провалы вкуса присущи повально всем певцам режима. Если сказать совсем просто, то закономерность такова: ежели кто за Путина, так непременно остолоп. То есть, может, он-то как раз и есть настоящий умница, умнее нас всех, особенно в перерасчете на годовой доход и состояние зарубежной недвижимости. Однако именно в процессе защиты он выглядит в глазах разумного сообщества так, будто совсем на днях громадный и злой орел тщательно выклевал у него те части организма, которые отвечают за логику и честь.

Именно тут Л. Радзиховский безупречен. Там, где тупые апологеты, надрываясь, тащат из грязи безнадежную репутацию власти, Л. Радзиховский  лишь легкой ножкой ножку бьет. Он может поскользнуться на факте, но ловко обопрется о надежную метафору. Его может подвести неумолимая  логика, но от досадного конфуза убережет кстати подоспевшая цитата. Образование, эрудиция, осведомленность о состоянии современных общественных дел,  непринужденное владение словом, мягкая ирония, как плавно скользящее облачко, из которой вдруг вырывается разящая молния сатиры, — все это блестяще скоординировано четким взаимодействием, как рода войск, ведомые от победы к победе безупречным генеральным штабом. 

Сдержать такое трудно. Неприятель спасается бегством еще до того, как  потерпел поражение. Знамена падают оземь не от ядер, но от одного только пушечного грома. Не так трофеи, пусть и обильные, но и сама победа служит главной наградой воителю. Победа, одержанная именно так, как о том мечтали хвастливые задиры всех времен: малой кровью и на чужой территории.

Увидеть эту машину в действии с помощью цитат, пусть и обильных, совсем не просто. Видны отдельные танки, самоходки, окопы, но не видно поля битвы целиком. Поэтому я вынужден привести здесь полностью одно из самых последних произведений Л. Радзиховского. Благо оно невелико и опубликовано совсем недавно в блоге нашего автора. Вот оно:

РЕКВИЕМ

Вся Москва завешена плакатами: концерт Плетнева, на котором выступает Радзинский.
Исполняют там «Реквием» Моцарта.

Реквием — по Марии Куликовой, 24 лет, которая погибла в результате аварии, когда Радзинский выехал на встречку?

Рискну предположить, что «интеллигентная публика» дружными аплодисментами выразит свое сочувствие знаменитому ТВ-писателю.

«С человеком произошло (!) несчастье. Он переносит свое (!) несчастье очень мужественно. Мы должны его поддержать в трудную минуту».

Это очень гуманно.

Помню, сразу после аварии какие-то чудики в Интернете писали, что вот, мол, теперь Радзинский никогда на сцену не выйдет — такие страдания, не надо сыпать соль на раны, надо сочувствовать.
Но он оказался более мужественным, чем они думали, нашел в себе силы выйти на эстраду — можно и должно восхититься моральной силой Художника. Само собой ясно, что такие концерты в этой ситуации — не форма морального воздействия на предстоящий все-таки суд, а просто творческий катарсис.

О том, что та же публика, на том же концерте, теми же аплодисментами выразит отдельную поддержку Плетневу, которого клеветники России обвиняли в бизнесе на педофилии — говорить нечего.
Обвинение не доказано, значит — клевета.

Потом те же люди, кто аплодирует на концертах, гневно возмущаются чиновным беспределом — большие начальники гоняют по жизни без правил, «избираются» без правил, не несут ни за что ответственности, живут и судят по корпоративным понятиям («свой» — «чужой»), по единственному закону: тот прав у кого больше прав.

А самое главное — как абсолютно справедливо жжет сердца интеллигенция — благодаря действиям власти полностью разрушен институт моральной ответственности, никому ничего не стыдно и все позволено.
Интеллигенция, конечно, борется, противостоит, но что мы можем!..
Только страдать, только страдать…
И отдыхать душою на концертах.

Уважаемый читатель! Если вы беглым взглядом скользнули по приведенному выше тексту, то я убедительно прошу вас не пожалеть еще нескольких минут и перечитать его со всей внимательностью. Здесь, пусть и не сполна, но вполне наглядно представлены те моральные принципы и те лексические приемы, которые присущи абсолютному большинству сочинений Л. Радзиховского. Они давно и часто публикуются в дюжине популярных российских и зарубежных  СМИ. У автора множество искренних и горячих поклонников. Все это делает критику моей позиции совершенно неизбежной. Я к ней готов, но хотелось бы, чтобы мне не приписывали лишнего, а потому приложу все усилия, чтобы анализ мой был лишен любых натяжек, подчисток, тем более намеренно ложного толкования текстов, принадлежащих перу Л. Радзиховского.

Для начала переведу эту изящную заметку в простую «школьную» назывательность. В широко разрекламированном концерте пианиста М. Плетнева будет выступать также и писатель Э. Радзинский. Не так давно, будучи за рулем автомобиля, он выехал на встречную полосу, жертвой чего стала 24-летняя Мария Куликова. Ожидалось, что писатель, потрясенный своей виною, после больницы постыдится показываться на люди. Однако Э. Радзинский недолго изображал раскаяние. И вот теперь он выходит на сцену с очевидной целью психологического давления на предстоящий суд.

Аморальность поступка писателя, продолжает Л. Радзиховский, усугубляется его эмоциональной глухотой и нравственной неразборчивостью. Радзинскому как бы невдомек, что «Реквием», сочинение В.А. Моцарта, бестактно исполнять в свете гибели 24-летней Марии Куликовой. Правда, исполняет не Радзинский, а Михаил Плетнев. Но тем более! Пусть судом не доказано… Пусть это могут быть наговоры… Все равно выступать на одной эстраде с таким Плетневым  есть верх моральной неразборчивости.

Всю эту коллизию Л. Радзиховский описывает как частный случай. Но этот узкий плацдарм из якобы бесспорных фактов нужен для широкого наступления на интеллигенцию. Естественно, либеральную. Лживость и лицемерие либералов автору очевидна. Они  «гневно возмущаются чиновным беспределом — большие начальники гоняют по жизни без правил, «избираются» без правил, не несут ни за что ответственности, живут и судят по корпоративным понятиям («свой» — «чужой»), по единственному закону: тот прав у кого больше прав.

А самое главное — как абсолютно справедливо жжет сердца интеллигенция — благодаря действиям власти полностью разрушен институт моральной ответственности, никому ничего не стыдно и все позволено».

И вот финальный аккорд, весь из праведного гнева. Интеллигенция, которая аплодирует (точнее, еще не аплодировала, но будет, автор в этом убежден), — вот в ком истинная причина чиновного беспредела, синих мигалок, избирательных фальсификаций, коррупции, нарушения прав человека. Чем обвинять власти, либералам-интеллигентам надо бы на себя оборотиться. Это они разрушили «институт моральной ответственности». Это им, либералам, «ничего не стыдно и все позволено».

Обычно я оставляю читателям право любого толкования мною написанного. Я имел в виду нечто, читатель увидел в моих словах иной смысл — что ж, так тому и быть. Однако в данном случае я настаиваю на координации восприятия, поскольку намеренно отстранился от оценок. В частности, я просто оставил без внимания шпильки, издевки, зобные ухмылки, которыми, как обычно, изобилует текст Л. Радзиховского. Скажем,  Э. Радзинского, автора ставших легендою киносценариев, хрестоматийных ныне пьес, романов, переведенных на множество языков мира, Л. Радзиховский мимоходом именует «знаменитым ТВ-писателем». Зачем так? Очень просто. В наше время эта аббревиатура («ТВ») дурно пахнет. Значит, пахнет и от писателя. Или такое: «Вся Москва завешена плакатами». Так уж и вся? Да любой камерный концерт (две-три сотни зрителей) просто разорится, если увешает рекламой «всю Москву». 

И так далее. Просто поразительно, как много удовольствия можно доставить себе такими легкими щипками. И все же это частности. Поговорим о главном.

Л. Радзиховский привел закавыченную фразу "«С человеком произошло (!) несчастье. Он переносит свое (!) несчастье очень мужественно. Мы должны его поддержать в трудную минуту». Кому принадлежит эта цитата? И принадлежит ли вообще кому-нибудь? Если взята из утерянной докладной — тоже не грех привести ссылку. Одно бесспорно: восклицательные знаки в скобках принадлежат ему и только ему. Выделяя всего два слова в анонимной цитате, Л. Радзиховский недвусмысленно утверждает: никакого несчастья с «человеком» не произошло. И вообще это не его несчастье. Он виновник гибели человека. Он лицемерит, приписывая себе несчастье своей жертвы. У него нет «трудной минуты», и поддержки он не достоин.

Здесь не место рассматривать проблемы безопасности на отечественных дорогах, тем более под патронажем отечественной полиции. Вот, в самом сжатом виде, итоги моих наблюдений после 40 лет за рулем — у нас и, для сравнения, за рубежом. Наши дороги проектировали безмозглые кретины, строили безрукие лентяи, а управляют движением бессовестные хапуги. У нас практически нет отбойников, полос съезда и полос разгона, развязок в разных уровнях, светящейся разметки, катафотов, асфальтированных обочин, крупных, легко читаемых и дублирующихся знаков, круговых перекрестков и еще много-много чего. Я ни разу, ни единого, подчеркиваю, раза, не видел хоть одного мента, который предупреждал бы беду водителя, а не впихивал её в протокол. Исключение: когда проезжает кортеж типа Путина. Каждый опытный водитель знает: проехать по нашей стране без выезда на «встречку» — невозможно.

Как это произошло в случае с Э. Радзинским, мне неведомо. Но утверждать, пусть даже подмигиванием в лукавых скобках, будто для Радзинского это никак не «свое» несчастье, будто безличная форма глагола «происходить» тут неверна — значит винить его в преднамеренном убийстве человека. Это ужасное обвинение. Восклицательный знак в таких скобках — как кинжал в ножнах. Если Л. Радзиховский, как и я, не имеет чести быть лично знакомым с Э. Радзинским, если он не проводил личного расследования и не имел доступа к документам официальной проверки, заслуживающим полного доверия, то он совершил преднамеренный, ни на чем не основанный и ничем не подкрепленный публичный оговор двух уважаемых людей.

Ибо Михаила Плетнева Л. Радзиховский тоже успел окропить мимолетным капризом своего таланта. Разумеется, пианист не имеет никакого отношения к несчастной Марии Куликовой. Но это ничуть не помеха тонкой иронии, простой и прозрачной, как мат вдогонку! «Клеветники России», «не доказано — значит, клевета» — притворно всплескивает руками автор заметки, но лишь для того, чтобы с наслаждением вонзить в спину «бизнес на педофилии». Не удержался-таки наш эстет. Врезал совсем по-пролетарски.

Но позвольте, возразит читатель, склонный к рассудительной объективности. Неудачная заметка может быть у каждого. Л. Радзиховский просто по-своему увидел факты, известные по другим источникам. У нас свобода слова, мнения носят личный характер, а один случай еще ничего не доказывает.

Это верно. Поэтому в следующей части мы рассмотрим, свободна ли эта свобода, личный ли характер носят эти мнения и сколько нужно случаев, чтобы доказать, что Путин ниспослан России если не самим Всевышним, то его первым заместителем.

Принтскрин RTVI