Спорадически вспыхивающее обсуждение новой волны приватизации парадоксально обходит стороной ее политический смысл.

Конечно, приватизация как акт экономической политики всегда имеет и сугубо экономическое значение. Обычно говорят об увеличении доходов бюджета, правда, при нехватке средств продать госимущество за достойную цену по чисто коммерческим причинам не удается, а при избытке средств дополнительные доходы бюджету просто не нужны (как, например, сейчас, когда неиспользуемые средства на его счетах превышают 5,5 трлн. руб.)

Вторым фактором обычно называют повышение качества управления, далеко не всегда, как мы видим на примере нашей страны, из теории воплощающееся в практику.

Поэтому на деле главной причиной приватизации обычно оказывается политическая. Ваучерная приватизация отдавала заводы их директорам, превращая их в опору, хоть и временную, режима демократов. Залоговая приватизация создала неразрывно спаянный с государством класс крупных собственников, сохранивший власть Ельцина в 1996 году и обеспечивший ее плавную передачу преемнику. Даже в развитых странах приватизация зачастую проводилась потому, что забастовка на государственном предприятии является политической проблемой, а на частном – пресловутым «спором хозяйствующих субъектов».

Сбивчивые и взволнованные разговоры отечественных реформаторов о новой волне приватизации и форсированном выходе государства из капиталов только что созданных им же гигантов на этом фоне крайне интересны. Это не естественная рвотная реакция на «эффективных менеджеров» самых разных структур – от «Сбербанка» до ВТБ, не реализация идеологических догм (более свободного от каких бы то ни было убеждений руководства у России, боюсь, не было со Смутного времени) и тем более это не бендеровское «джентльмен в поисках десятки».

Приватизация всегда – политический акт, ибо в хоть немного стабильные времена собственность рождает власть с той же неуклонностью, что винтовка – в хаосе.

Вероятно, смысл данного этапа приватизации – легализация на Западе накопленных правящей бюрократией богатств. Она позволит замести следы масштабного разворовывания государственных компаний, так как новый владелец, купив компанию (даже с дисконтом из-за понятного всем воровства), кровно заинтересован в ее репутации.

Можно предположить, что приватизация, как бы она не организовывалась технически, в итоге будет нацелена на передачу каждой компании двум ключевым хозяевам. Основную часть акций каждой будет получать глобальная корпорация, а значительную – в идеале блокирующий пакет, чтобы отстаивать свои интересы – представители российской бюрократии, в первую очередь руководителей государства и топ-менеджмента приватизируемой компании. Разумеется, эти представители будут надежно прикрыты целыми завесами «Байкалфинансгрупп» – формально не имеющих ни к кому никакого отношения подставных структур.

Политическая борьба ведется сейчас именно за то, кто конкретно окажется «допущенным к столу» с российской стороны.

Правда, этот процесс будет иметь и позитивные стороны.

Так, когда какая-нибудь BP купит «Роснефть» (со всеми переданными той активами ЮКОСа), для диких представителей российской клептократии это будет означать невозможность бывших хозяев ЮКОСа вернуть собственность в западном суде.

Конечно, суд не будет делить участников дела на «своих» и «чужих». Но, с одной стороны, и юристы, и возможности формирования общественного мнения (что важно в условиях реальной, а не фиктивной состязательности процесса) у глобальной компании гарантированно лучше, чем у недавних заключенных, будь последние хоть миллион раз правы. А главное – российские коррупционеры, в принципе неспособные даже вообразить независимый суд (как и независимость как таковую, в виде отвлеченной идеи), никогда не поверят в возможность западного суда ущемить интересы глобальной корпорации.

Поэтому после приватизации правящая бюрократия перестанет испытывать животный страх перед Ходорковским: «поезд уйдет», он уже не сможет вернуть свое – и его можно будет (по логике сегодняшней системы управления) выпустить на свободу. А иски против отдельных исполнителей, какие бы посты они ни занимали, системе не страшны: от «промахнувшихся акел» она избавляется не только легко, но и, как видно на примере Сталина, порой с видимым удовольствием.

Российское руководство, похоже, верит, что глобальные корпорации самим фактом приобретения российских компаний будут легализовывать все свои прошлые действия в глазах мирового сообщества – и именно эта индульгенция представляется сегодня главным политическим мотивом нового этапа приватизации.

Если бы на воротах Бухенвальда вместо «Каждому свое» было бы написано «Ничего личного, только бизнес» – кто знает, может быть, это заведение успешно функционировало бы и по сей день. И даже было бы включено в листинг некоторых фондовых бирж.

Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н.

Фотография РИА Новости