Сто лет назад был убит премьер-министр России Петр Столыпин

Обратился ко мне недавно мой добрый приятель, который обитает в достаточно высоких сферах нашей власти: «Скажи мне, друг-историк, Столыпин был порядочный человек?» «А в чем дело?», – ответил я, как принято, вопросом на вопрос. «Да вот, понимаешь, предлагают скинуться на его памятник у Белого дома, вот я и интересуюсь, чтобы понять – давать деньги или нет?». «Ну что ж, Столыпин, конечно, личность неоднозначная, но, думаю, вполне порядочный был человек, и фигура значительная».

Сказав такое и взяв на себя ответственность за вложение приятельских денег, я решил все же проверить – прав ли я, и так ли достоин Петр Аркадьевич Столыпин памятника от благодарной современной России? Кстати, один памятник Столыпину уже был – в Киеве, где его убили в сентябре 1911 года. К слову, с неточной цитатой на постаменте о «великой России». В советское время памятник снесли, на его место поставили каменного Карла Маркса, но и он после распада СССР не устоял.

Когда произносится имя Столыпина, массовое, ассоциативное сознание сразу вспоминает «столыпинский галстук» — символ виселицы, «столыпинский вагон» — символ переселений и депортаций, запутанную аграрную реформу, а так же знаменитые слова о том, что «нам нужна великая Россия».

Но мало кто знает, что министр внутренних дел Российской империи был большим поборником правового государства, предлагал либерализацию просвещения, самоуправление на местах и отмену черты оседлости для евреев. Ему мало что удалось — решение принимал Николай II, которому Столыпин был предан телом и душой. Тем не менее, его личные устремления достойны уважения.

Столыпину было всего 43-44 года, когда неожиданно он занял пост министра внутренних дел и вскоре премьер-министра. К тому же это было крайне тревожное время для российского государства.

Столыпин начал с крутых мер. Главной его задачей было подавление революции, прекращение революционного террора и наведение порядка. 19 августа 1906 года утверждено «Положение о военно-полевых судах», которое переводило гражданские дела в компетенцию рассмотрения военных и резко сужало судебную процедуру: 48 часов давалось на рассмотрение дела, и за 24 часа приговор должен быть приведен в исполнение.

Надо заметить, что военно-полевые суды появились сразу после кровавого покушения на самого Столыпина. 12 августа 1906 года анархисты взорвали несколько бомб на его даче в Аптекарском переулке в Петербурге. Сам Столыпин тогда не пострадал, но было убито 29 человек – охранники, прислуга, случайные посетители. И 25 человек ранены, в том числе двое детей только что назначенного министра.

И все же государственный террор против революции не был личной местью Столыпина революционерам. Такового было его понимание ситуации — необходимость покончить с революцией в кратчайшие сроки всеми возможными способами.

Военно-полевые суды были отменены через семь месяцев. По официальным данным, суды приговорили к смерти 683 человека. Но всего за время усмирения революции жертв было в несколько раз больше. С другой стороны, по данным правительства, за это же время от рук террористов погибло 5946 должностных лиц. В общем, это было, возможно, самое кровавое противостояние власти и радикальной оппозиции.

Но чем Столыпин отличался от банального карателя революции, так это тем, что с самого начала он заявил: одними репрессиями нельзя избавиться от всех проблем, они имеют объективный характер, и их надо решать, чтобы исключить причины революций. Уже в начале 1907 года, когда еще действовали военно-полевые суды, он писал: «Реформы во время революции необходимы, так как революцию породили в большой мере недостатки внутреннего уклада. Если заняться исключительно борьбой с революцией, то в лучшем случае устраним последствия, а не причину, залечим язву, но пораженная кровь породит новые изъявления».

Столыпин, условно говоря, работал на два фронта: с одной стороны, он вел войну против революционеров на улицах и против левых в Думе (если надо, даже прибегая к провокации). С другой — он хотел передать землю в частную собственность, обещал изъять политические дела из ведения жандармской юрисдикции, допустить адвокатов к предварительному следствию. Он пытался добиться общедоступности образования, расширить права земств, неоднократно предлагал отменить черту оседлости для евреев, чтобы погасить революционный пыл еврейской молодежи. Но у царя, как он сам говорил, было свое «внутреннее чувство», и оно подсказывало ему, что ничего менять не нужно.

Поэтому, как только Столыпину удалось покончить с революцией, и он все же начал реформы, то сразу встретил ожесточенное сопротивление. Николаю и его приближенным нужен был каратель, но не реформатор. «Мавр сделал свое дело, мавр может умереть».

Убийство Столыпина Дмитрием Богровым в начале сентября 1911 года в театре, на глазах царя, который приехал в Киев на празднование 50-летия отмены крепостного права и установление памятника своему деду, Александру II — было десятым покушением на премьера.

Входной билет на закрытый спектакль Богров, который, как и Азеф, был революционером и провокатором одновременно, получил от начальника Киевской охранки Н.Н. Кулябко. Притом, с ведома вице-директора департамента полиции М.Е. Веригина, товарища министра внутренних дел П.Г. Курлова (которому его непосредственным начальником Петром Столыпиным было поручено возглавить охрану царской семьи в Киеве), а также начальника дворцовой охраны А.И. Спиридовича. Кстати, браунинг, их которого он вскоре застрелил Столыпина, Богров тоже получил в охранном отделении. Хотя, по другой версии, купил его в Мюнхене во время учебы.

Кто стоял за убийством премьер-министра, так и осталось тайной. Столыпина откровенно не любили при дворе. Говорят, что если бы не убийство, он все равно был бы снят с должности в ближайшее время. Упоминают и зловещую роль Распутина, кликушествовавшего накануне поездки царя в Киев. Тем не менее, Столыпин был не снят, а убит. И это странное убийство так и осталось нераскрытым.

Убийцу Богрова судили спешным порядком, в тюрьме, где он содержался. В присутствии министра юстиции И.Г. Щегловитова и других высокопоставленных лиц. По существу без адвоката, который накануне категорически отказался его защищать. Большинство свидетелей ограничились письменными показаниями.

Суд шел пять дней, затем осужденного на смерть Богрова в срочном порядке повесили. А когда сенатская комиссия, ведшая параллельное расследование, стала вызывать для дачи показаний основных должностных лиц из полиции, ответственных за порядок и охрану, следствие было прекращено по прямому указанию Николая II. Из обвиняемых по этому делу пострадал только начальник жандармов Киева Кулябко, но не за убийство Столыпина, а за выяснившуюся во время расследования растрату казенных денег, за что его предали суду. Он был осужден на шестнадцать месяцев, но Николай II сократил срок до четырех. (Позже Кулябко проживал в Киеве, работая агентом по продаже швейных машинок.) Другие высокопоставленные чиновники, ответственные за безопасность киевского визита царя и премьер-министра, и вовсе отделались легким испугом. Веригин и Курлов были отправлены в отставку, а Спиридович, непосредственно отвечавший за благополучие здания театра, постольку в нем был сам царь, по личному желанию государя вообще не был отстранен от должности даже во время следствия.

Место Столыпина занял умеренный политик Коковцев В.В., еще пытавшийся удержать страну в рамках разумного. Но вскоре Россия втянула себя в мировую войну. Многие считают: будь жив Столыпин, не допустил бы ее участия в войне. Думаю, это некоторая идеализация и самого Петра Аркадьевича, и его возможностей.

Начатые реформы были окончательно свернуты. А ухудшение социально-экономической ситуации, нерешенность проблем, обозначенных бывшим премьер-министром, полная деградация власти – «министерская чехарда» и распутинщина – неизбежно должны были породить второй революционный вал, который стал для русской монархии гибельным.