Арабская весна внезапно охватила все пространство «от залива до океана». Эффект домино вызвал подозрения в том, что революции здесь были навязаны извне. Не вдаваясь в конспирологию, замечу, что реакция Запада на события не подтверждает это мнение. Поначалу вся рефлексия США, Франции, Англии свелась к правозащитной риторике. На радость критиков, обвиняющих Запад в «двойных стандартах». Призывы к диктаторам помнить о правах человека совпали с началом волнений, как будто эти права до разгона демонстраций и танковых атак на оппозицию соблюдались «от залива до океана». Но дело даже не в том. Никакое вмешательство не приведет к революции, если у народа нет к ней предрасположения. Революция начинается не потому, что народ читает революционную литературу, а наоборот — он эту литературу читает потому, что революция началась.

Постепенно арабская революция превратилась в поле, на котором противоборствующие стороны сводят счеты. Кое-где идет стрельба, в том числе по причинам религиозным и этническим. Противостоят так ожесточенно, что до сих пор ни по одну сторону баррикад не нашлось никого, кто бы сказал: «Бросай оружие — давай договоримся!». С этой неукротимой враждебностью я столкнулся, когда по поручению президента России побывал в Бенгази и Триполи летом этого года. Ни там, ни там о мирных переговорах и прекращении кровопролития слушать не хотели. Причем в Триполи диалог страстно отвергали и те, кто затем сбежал от полковника. В Бенгази же сказали, что подумают о переговорах, если Каддафи, живой или мертвый, навсегда уйдет из политики.

В нашем обществе разные взгляды на ливийскую политику. Кто-то считает, что нам стоило проголосовать за резолюцию № 1973 СБ ООН. Но при развитии этой идеи российским летчикам в сводных с НАТО эскадрильях пришлось бы Ливию бомбить. Это абсолютно неприемлемо в рамках традиций российско-арабских отношений — ни один российский солдат никогда не стрелял в араба. И, уверен, не будет стрелять. Потому что и в политике должны быть моральные табу.

Есть и такие, кто считает, что нам следовало «по-громыковски» наложить вето на резолюцию 1973. Не думаю, что это остановило бы Запад, вспомним Югославию:  и самолет нашего премьера развернулся над Атлантикой на полпути в США, и СБ ООН войну на Балканах не одобрил, и десантники в Приштину вошли, и т.д. И что? Кроме того, нынешняя резолюция голосовалась в СБ ООН по инициативе Лиги арабских государств. И наложи Россия вето, мы оказались бы в изоляции не только от Запада. Между тем, Россия, так или иначе, строит капитализм. Но ведь выяснилось: даже распределительный социализм в отдельной стране построить не удалось, про капитализм же и говорить нечего.

Думаю, что сочувствие к Каддафи у части нашего общества вызвано не только ностальгией по известного рода политике. У многих оно порождено подсознательным чувством справедливости — маленькая страна, НАТО бомбит, «все необходимые меры» не исключают гибели мирных граждан, ливийский лидер геройски сопротивляется совокупному Западу и т.д. Свежа память о бомбежках Югославии, где натовцы уничтожили полтора десятка танков и пять сотен школ. Справедливость требует быть на стороне «слабого». Как сказал один неглупый человек, случается, «что не объекты вызывают чувства, а ранее существовавшие чувства выбирают объекты, каковыми бы они ни были». 

Все ли закончилось в Ливии после взятия повстанцами Триполи? Нет, конечно. Во-первых, если Каддафи ускользнет, то обязательно продолжит сопротивляться партизанскими методами. У него хорошие отношения с «черной Африкой», он материально поддерживал Африканский союз, по слухам, уже вывез в Нигер на миллиард долларов золота. Иначе говоря, полковник найдет территорию, с которой начнет совершать набеги на свою неблагодарную родину. Во-вторых, руководство Переходного национального совета уже сейчас обеспокоено слабым единством в рядах повстанцев, призывает «не доводить победу до бесчинства». В Ливии шестьдесят племен и 850 хамулов, структурных единиц этих племен. Одни из них, например, берберские туареги, сражались на стороне Каддафи (впрочем, ради приобретения современного оружия), а другое племя — амазигов — поддержало ПНС. И т.д. Среди ливийских оппозиционеров — исламисты, а где исламисты, там и «Аль-Каеда»: есть сведения, что боевики ее магрибского отделения сражались с силами Каддафи. Одни эксперты из клуба пессимистов прогнозируют исламизацию Ливии, другие — даже ее распад, минимум на три части.

 Сейчас обсуждаются судьбы деловых контрактов, заключенных разными странами с режимом Каддафи. Я неоднократно встречался с представителями новой власти Ливии и официально, и в рамках конференций — в Бенгази, на саммите Африканского союза в Малабо, на торжествах по случаю независимости Южного Судана, в последний раз на конференции «Друзей Ливии» в Париже. Парижская встреча подвела черту под работой так называемой контактной группы по Ливии. И всюду разного уровня представители ПНС мне говорили, что относятся с пониманием к нашим контрактам, подписанным с прошлым режимом, сохранят их.

Но вот глава ПНС заявил, что новые власти не планируют закупать у России оружие. Наверное, потому, что в Ливии всякого оружия перебор — его доставляли туда вопреки всем запретам, разными путями во время военных действий. Что до прочего, то сейчас ПНС проверяет все контракты на прозрачность. Будем надеяться, что отбор проектов будет вестись по экономическим выгодам, а не по политическим соображениям на тему: кто как помогал ливийским повстанцам. Я был в составе российской делегации на «восьмерке» в Довиле и свидетельствую, что Россия вместе с другими участниками поддержала «арабскую весну».

Триполи взят штурмом, и самое время приступить к формированию нового правительства и широким переговорам. С каддафистами, племенами, либералами, эмиграцией, представителями королевской династии. На кону единство Ливии. А мировому сообществу, прежде всего Европе, следует учесть ошибки, допущенные в Ираке и Афганистане. Надо набраться терпения и не навязывать Ливии рецепты Совета Европы. Сами по себе это неплохие рецепты, однако Ливия вряд ли переварит предписываемые этими рецептами лекарства.

Принтскрин РИА Новости