Куда ведет кризис культуры. Андрей Пелипенко

Об Пушкина. Об Гоголя. Снова об Пушкина спотыкается исследователь, который приходит к выводу, что русская жизнь зашла в тупик, из которого нет пути ни назад, ни вперед. То есть мысль о Пушкине, о великой культуре — это как бы последняя соломинка, за которую хватается сознание русского человека: если все так у нас плохо и безнадежно, почему наша культура вполне конкурентоспособна? Он-то даже говорит: великая. По крайней мере, в ее наивысших образцах. Значит, все не так и ужасно, если в наших палестинах иногда рождаются столь способные люди, что… Но есть тот, кто решается опровергнуть эту возможность самоуспокоения, кто говорит – не-а, как раз культура-то во всем и виновата, да-да, именно она-то и ответственна за то, что вместо личности у нас в большинстве случаев пустое место, вместо ответственности – желание спихнуть ее куда-нибудь туда, наверх в заоблачные высоты власти, когда мы сами недовольны всем на свете, но при этом считаем себя заносчиво представителями особой духовности, такой что – и пар пойдет…

Именно об ответственности культуры, культуры в самом широком смысле, в неутешительных итогах нашего социального и политического развития и размышляют участники семинара «Куда ведет кризис культуры», полагая культуру бульоном, из которого произрастают все те микробы и бактерии, что превратили Илью Муромца и Емелю Пугачева в Емелю-на-печи и Ивана-дурака. В эти наши пословицы – жареный петух не клюнет, мужик не перекрестится; работа не волк – в лес не убежит. И т. д. Пушкин был неправ, называя бунт бессмысленным занятием, утверждает Андрей Пелипенко, полагая, что бунт – естественная реакции русского человека на ситуацию в Русской Системе, которой исследователь пророчит скорое исчезновение.

Что за Русская Система, чем она отличается от русской культуры, почему ее типичный представитель – не обязательно русский, но обязательно лишен такой штуки, как личность? Почему наибольший страх в этой системе вызывает возможность хаоса (потому то нас бунтом бессмысленным и беспощадным постоянно пугают)? Только бы не было войны (война как синоним хаоса), только бы не революция (мы это уже проходили, помним революционных матросов, испражняющихся во дворцах). Оставьте нас в покое, мы хотим гнить самостоятельно.

Но, увы, именно самостоятельность, социальная ответственность, ощущение себя суверенной личностью невозможны в рамках Русской Системы. Человек не ощущает в себе порядка, не хочет, чтобы он считался ответственным за порядок внутри и вокруг него и требует, чтобы порядок, хотя бы иллюзорный, был наведен сверху, сильной железной рукой власти, которой он делегирует все те самые важные личностные полномочия, с которыми нормальный несистемный человек должен расставаться лишь под угрозой смерти.

Но в том-то и дело, что в рамках Русской Системы – человек самостоятельный, ответственный, мыслящий по-своему, а не в унисон с общим дыханием – подозрителен, нежелателен, подвергается вытеснению и репрессиям. Что он такое о себе возомнил, какая еще личность, он просто – враг, пятая колонна, малый народ среди нашего великодержавного великолепия. Черная овца в белом стаде безответственности. Ему не понять, что такое служение, служение Должному, служение великой Русской Системе, которая столько столетий властной рукой привлекала к себе изумленные и покоренные силой и жестокостью (но на мягкой подкладке русской духовности) народы.

Именно поэтому свойствами Русской Системы стали великодержавие, дедовщина, русский империализм, социальная ущербность, сакрализация власти как единственной силы, оберегающей нас от хаоса войн, революций, реформ, любых изменений. Так как никакие изменения Русской Системе не нужны – она принципиально статична и величава, как Путин с амфорами, она все прошедшие столетия пыталась застыть в позе самолюбования, заносчивости, мироотречения, зависти и недоверия всех ко всем, но при этом нешуточной гордости за отчизну, которая никакое ни Царское село, а Русская Система.

Конечно, никто не мешает спросить нас автора, а разве Русская Система была и есть только на русской земле, разве быдло, которое он считает фирменным блюдом Русской Системы, имеет место быть только в России, а не везде? Разве отказ от личной ответственности, от умения мыслить опасно для себя и строить стратегию жизни вопреки общему направлению не является прерогативой немногих во всех культурах, а не только в русской? Разве Путин невозможен нигде, кроме как у нас, да ведь тот же Буш или Берлускони рады были бы стать Путиными, вот только общество не дает?

В том-то и дело, сокрушается исследователь, что вектора развития Русской Системы и, скажем, французской или итальянской диаметрально противоположны. Быдло есть везде, но роль личности так или иначе возрастает в других системах, а у нас она неуклонно стремится к нулю, будь вокруг монархия, социализм, капитализм. И потому обречена на вымирание. «Дело в том, что отношение к человеку и к подвластному вообще, как к расходному материалу, для РС (Русской Системы) – не средство, а цель. Ибо величие идеократического проекта измеряется не степенью его осуществления (величие идеи всегда обратно пропорционально мере ее осуществимости), а исключительно масштабом принесенных жертв. РС в буквальном смысле питается энергией приносимых ей человеческих жизней. Исторический же результат этих жертвоприношений, будь то несметные миллионы ваньков в серых шинелях, перемолотых бесчисленными российскими войнами, или измеряемые тоннами лагерной пыли издержки строительства социализма, либо действительно великие военные победы (как победа в Великой отечественной войне) отходит на второй план».

Вот так, пророчествует Андрей Пелипенко (на фото), Русская Система неуклонно и на всех порах несется к гибели. Последней исторической развилкой, когда еще можно было свернуть с гибельного пути, была Перестройка. Но и этот шанс был упущен. После чего «Россия окончательно лишилась возможности запрыгнуть на подножку стремительно набирающего скорость поезда истории. Будущего у РС нет, и потому дальнейший распад России, по-видимому, неизбежен. Культурно-психологический потенциал интеграции на наших глазах схлопывается, как шагреневая кожа, а на другой чаше весов нет ничего, кроме инерции, страха неопределенности и краткосрочных обстоятельств политико-экономического характера. Близок момент, когда хаос, порождаемый самой Властью, перевесит страх хаоса безвластия». И тогда властная вертикаль предстанет карточным домиком, который посыплется сверху вниз. Отец наш окажется не отцом, а сукою. «По внешне непонятным причинам перестанут выполняться свирепые приказы, преданные псы оскалятся на своих хозяев, верные холопы побегут врассыпную, а наркотик имперских мифов перестанет опьянять массовое сознание».

Увы, скажет читатель, качая головой: Андрей Пелипенко пугает, а мне не страшно. Кто только чем и как нас не пугал. Теперь пугают смертью Русской Системы, развалом России и кромешным ужасом для человека, не ставшего личностью, а повторяющего ту жвачку, что подают ему на блюде из зомбоящика. Да, мы все (или почти все) видим и чувствуем, что будущее наотрез отказывается быть светлым. Это только у Горького человек создан для счастья, как птица для полета на Луну. Проживем и среди развалин. В конце концов, из чего соткана эта Русская Система, как не из мифов. Свято место пусто не бывает. Как говаривал Вас. Вас. Розанов: нежная идея переживет железные идеи. Что делать, если человек не может без пустой гордости, без самообмана. А как называется этот самообман – дело десятое.

Фотография РИА Новости