Экран для "братьев меньших"

Не чаппи, так педигри. Это для тех, кто лает. Если же вы, напротив, мяукаете, то удел ваш – китикет и катсан. Выбор очевиден – это я вам на всякий случай, если вы не смотрите телевизор. То есть, в общем, нет выбора. Сухой корм неизбежен, как в своё время неизбежен был крах империализма. Остаётся только смириться с этой перспективой и принять её согласно предлагаемой методе. Каждый день заменяйте пятую часть содержимого миски на это самое сухое! И уже через неделю лохматость повысится, а прыгучесть будет как у козлотура... Главное – поверить, что за пределами всех этих рекламируемых субстанций ничего не существует... И хоть, положа лапу на сердце, каким ты был Кабысдохом, таким остался, но на голубом экране прыгает и зависает в воздухе само изящество – поджарое, с лоснящейся шерстью и, несомненно, с мокрым и холодным носом.

Так вот пятница, 20 мая, НТВ, программа "Сегодня в 22". В анонсах среди прочего – итоговый репортаж от Мещанского суда: приговор-де в основном прочитан, в связи с чем на следующей неделе у милиции ожидается усиление... "А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста!" – так, кажется, говорят менты из сериала. В середине выпуска, перед рекламой, повторение анонсов – уже безо всяких следов суда и Ходорковского.

В самих новостях, правда, был длинный-длинный-длинный сюжет о жестокости и беззаконии суда. Суд этот даёт "своему", отправившему на тот свет бог знает сколько иноверцев, два с половиной года – типа "до отбытого". А "чужой" девушке, обвинение которой, по мнению защиты, сфабриковано, тот же суд даёт двадцать лет. Но это всё не про здесь. Не про Муртазалиеву, не про Ульмана, не про Басманный и Мещанский суды, а вовсе про индонезийский...

Заявленного репортажа с Каланчёвки я не дождался. И вообще, может, это моё частное умопомешательство? Наверное, это я сам отвлёкся на те самые двадцать секунд анонса и три минуты самого сюжета. Или, наоборот, я сам всё это напридумал. В самом деле, жара, духота... Скорее всего, именно так. Ведь если бы всё было иначе, заметил бы ещё кто-то другой, верно? Например, Шендерович. А уж он-то ведь точно не смолчал бы...

Правда, о чём именно не молчит Шендерович, я точно сказать не могу. И он, наверное, тоже не всё скажет. Потому как его программа "Плавленый сырок" с обзором народных художеств за прошедшую неделю выходит в те же самые двадцать два ноль-ноль в ту же самую пятницу. И в следующую пятницу Шендерович об этом тем более не скажет, поскольку неделя будет не прошлая, а позапрошлая.

Так что, похоже, останусь я наедине со своими сомнениями.

..."Сейчас настанет мой черёд, / За мной одним идёт охота. / Будь проклят, сорок первый год..." – так писал Семён Гудзенко о начале той самой Великой Отечественной, юбилей победы в которой мы только что отметили. Тогда пехотинцы в обороне зарывались по одному, каждый в свой окопчик, в свою ячейку. Без сплошных траншей – так вроде бы быстрее и земли перелопачиваешь в несколько раз меньше. А потом вернулись-таки к траншейной системе. Потому что в ячейке каждый боец был один под обстрелом. Один на один с атакующим врагом. Ходы сообщения – чуть ли не ежедневные кубометры перелопаченной земли – давали солдатам нечто важное, чтобы одолеть в обороне даже не противника, а собственный страх.

А нам с вами, читатель, что до того? Не стоим же у Мещанского суда с десятком таких последних буйных. Мы сидим, каждый в своём уютном кресле перед своим цветным телевизором. "И в декабре не каждый декабрист", как заметил грустный Феликс Кривин.

По всему городу на рекламных щитах – огромный, с красными прожилками кровеносных сосудов, человеческий глаз. Реклама шоу "Большой Брат" на ТНТ. Если бы только...

Это когда-то совсем давно, в незапамятные доисторические времена, снятие из эфира "Намедни" сюжета со вдовою Зелимхана Яндарбиева становилось событием. А теперь всё отлажено. События нет – есть технологический процесс. Похоже, анонсы в начале информационной программы вообще не для нас с вами. Я в этом деле не профессионал, но "по-человечески, исходя из жизненного опыта", полагаю, что анонсы – они для того одного самого, кто, послушав и покумекав, позвонит в студию и скажет пару слов... И никакого вам Ходорковского! Большой Брат, конечно, не может смотреть за каждым, но вполне в состоянии смотреть за тем, что каждый смотрит.

Как ни нажимай на кнопки, мы, похоже, не в состоянии изменить картинку и звук – тот сухой корм, что нам предлагается. Тем более мы не в состоянии повлиять на саму реальность – например, на вот-вот ожидаемый приговор тому же самому Ходорковскому. Наверное, и десятки последних буйных у суда тоже не в силах на что-либо повлиять и тоже это понимают. Но выходят. Зачем? И нам-то что до них?

Даже если я не в силах что-либо сделать и на что-либо повлиять, я могу выразить своё к этому отношение. Не в эфире, так на форуме, хотя "бригады" патриотов на окладе глушат теперь форумы не хуже, чем когда-то глушили "вражьи голоса". По телефону. При встрече.

Конечно, проще было лениво проглядеть прогрессивную газету, прослушать либеральный комментарий, пожать плечами: "Кто же этого не знает?" Теперь каждую ложь придётся запоминать и комментировать самому. Просто потому, что никто, кроме тебя, эту ложь, эту полуправду, это умолчание просто-напросто не заметил. Просто для того, чтобы завтра на эту ложь не смогли сослаться как на нечто общеизвестное и общепринятое. Чтобы внезапно для самого себя не заговорить на чужом языке.

Но даже если я не буду никем услышан, я могу сказать всё это сам себе. Я должен это сделать. Даже если я буду вынужден делать что-то вопреки своей воле, у меня останется последняя свобода: понимать, что я это делаю недобровольно. Остановиться, чтобы сказать себе это. Не сводить жизнь к рефлексам. Не уподобляться собаке Павлова.

Пусть "Большой Брат смотрит на тебя". Всё равно остаётся последняя свобода – свобода не становиться "братьями меньшими".