«А над Бабьим Яром — смех и музыка...
Так что все в порядке, спи сынок».

Александр Галич

В семидесятилетнюю годовщину трагических событий – расстрела киевских евреев в Бабьем Яру – я вспоминаю, как еще осенью 1976 года специально приехал в Киев, чтобы посмотреть на только что поставленный памятник жертвам этого расстрела. Памятник, который ждали почти тридцать лет с того момента, когда сразу после войны на этом месте был заложен мемориальный камень.

Приехал и ужаснулся. Меня тогда шокировало все: и сам памятник, на плите перед которым было написано, что тут погибло 100 тысяч граждан, и ни слова о евреях, и что на переднем плане были изображены три фигуры – условно некоего комиссара, солдата и матроса, а уже на заднем плане груда тел, расстрелянных в Бабьем Яре. Мне было неприятно, что в этом искусственном овраге играли дети, а напротив мемориала расположилось кафе-стекляшка «Хвилинка»…

И вот спустя много лет (в позапрошлом году, но с тех пор ничего существенно не изменилось) я снова приехал в Киев – столицу уже новой страны. И почти сразу поехал к старому памятнику.  

Мы подъехали к нему 27 сентября. Так совпало, что это было за сутки до Йом-Кипура – Судного дня для евреев. К тому же это было воскресенье, и, видимо, боясь не собрать людей в будний день, 29 сентября – непосредственно в годовщину событий 1941 года, мероприятия проводились в выходной. 

У официального памятника в Бабьем Яре был митинг коммунистов: как всегда хорошо организованный, когда знамен больше, чем людей. В микрофон звучали гневные слова против возрождения нацизма, героизации националистического сопротивления и планирующейся застройки в районе Бабьего Яра. Митинг, снимавшийся телевидением России, закончился единогласно принятой резолюцией.

Мы подошли к памятнику, чтобы положить цветы. У одной из ступенек лежала кучка шелухи от семечек.

Мы заметили, что у некоторых митингующих в руках книга «Знаменитые евреи Украины». Ее раздавали бесплатно. Нам не досталось, но, узнав, что мы из Москвы и сегодня уезжаем, женщина-организатор нашла специально для нас пару книжек, при этом она все время извиняюще приговаривала: «Не ожидали, что это вызовет такой интерес…»

Тут к нам и подошел Саша – местный 59-летний еврей, немного похожий на городского сумасшедшего и в какой-то степени им и являвшийся.

«Извините, ребята, а что за книжка?» Мы показали.

«Митинг собрали в воскресенье, заклеймили власть, а вот интересно послезавтра они принесут цветы к меноре? Наверняка, ведь, нет. Все у коммунистов, как и было, формально».

«А что за минора?», – спросил я.

«Ну, так это же памятник, на месте расстрела евреев. Вы что, ребята, не знаете, что здесь искусственное место и советский памятник от ЦК КПСС?»

«Знаем. Но не знаем, где на самом деле расстреливали. Так что такое «менора»?»

«Я сказал – это памятник, его поставили израильтяне лет двадцать назад, во времена Горбачева. Хотите, я вам все покажу, ребята? Здесь недалеко. У вас есть полчаса времени?»

И мы пошли с Сашей. Обошли Бабий Яр. Невдалеке обнаружили, что здесь будет что-то установлено в память о Холокосте, а чуть ниже, в самом овраге уже стоял крест и мемориальная плита погибшим в 1944 году более шестистам националистам.

«Палачи и жертвы вместе», – сказал Саша. Чуть промолчав, добавил: «В 1941 году они стреляли евреев, а в конце войны всех, ну, немцы их и придушили».

Мы вышли к широкой улице Мельникова. «Вот на противоположной стороне, куда мы сейчас идем, ребята, было еврейское кладбище – сохранилось еще административное здание, а теперь там телевизионные тарелки… Нехорошо это на костях… Вот здесь шли колонны с евреями, а здесь уже была их Голгофа».

Мы вышли на прямую, бетонную дорожку, ведущую к лесопарку.

В конце нее – памятник расстрелянным 29-30 сентября 1941 года, по большинству оценок, 33 тысячам евреям Киева. Памятник был в виде меноры – еврейского семисвечника.

У памятника, рядом с букетами бордовых роз, лежали три венка из живых цветов от посольств трех иностранных государств – Израиля, Германии и России.

«А теперь идите сюда, ребята», – сказал тихо Саша спустя какое-то время, после того как мы постояли у памятника. В метрах двадцати позади него был глубокий, дикий, заросший буреломом овраг. «Вот здесь. Вот здесь, ребята, все было на самом деле…» – сказал Саша. «Я помню этот овраг, он был такой глубокий, что дух захватывало, сейчас многое засыпало».

По краям оврага были рассыпаны букетики цветов.

Мы пожалели, что не принесли сюда свои…

Фотографии автора