Халява по-французски
История небогата примерами, когда страна так обильно наложила бы в штаны от страха перед будущим, как это показала Франция минувшим воскресеньем. С этим специфическим багажом за спиною, ниже, еще чуть ниже, ей предстоит вскоре трусцою догонять Европу.
Процедура неприятная, но неизбежная. 50-летний марш к объединенной Европе не был ни прогулочным, ни парадным. Десятки разноязыких политиков ткали полотнище общего знамени неспешно и старательно, в год по узелку. Каждый из узелков пробовали на разрыв, на растяг, на разжев. Сегодня Европа, по сути, уже едина. Общий банк, общая валюта, общая граница. Общие министерства в лице европейских комиссий. Общий президент, Жан-Клод Юнкер из Люксембурга. Общий премьер-министр, португалец Хосу Мануэль Баррозо. Общий министр иностранных дел, испанец Хавьер Солана.
Правда, все они немножко и.о. Кругом недоделки. Президент не очень президент, министры не вполне министры. Под ветром международных кризисов конструкция чуть качается. Принятие решений растянуто на месяцы. Согласования выматывают душу. Новая конституция позволит снять наконец-то строительные леса. Воля Европы найдет быстрое и четкое отражение.
Франция строила этот дом с краеугольного камня. Им считают Европейское объединение угля и стали. Его создали Франция и Германия. Остальные присоединились позже. За единство Европы пылко ратовали Де Голль, Миттеран. Нынешнюю конституцию писали под началом бывшего президента Франции Жискара-д’Эстена. Капризы Франции отливались бесчисленными поправками и уточнениями. Без её суетливых придирок Европейская хартия никак не потянула бы на нынешний фолиант в 485 страниц.
Тогда в чем же дело? Почему при внушительной 70-процентной явке на избирательные участки отчетливое большинство с разницей в 10 процентов (55 на 45) отвергло главный документ европейской интеграции? Ответа не даст текст новой конституции. Хоть носом пропаши все 485 страниц, не сыщешь там и запятой, противоречащей французским национальным интересам.
Ответ дает Франция. Точнее, нижний (и самый многочисленный) слой ее среднего класса. Жизнь в прелестной стране со щедрой социальной подпиткой сделала французов крайне подозрительными к пришельцам. Здесь придирчиво берут на работу, поскольку уволить почти невозможно. 35-часовая рабочая неделя дополняется удобствами 6-недельного отпуска. Профсоюзы сильны, влиятельны и, чуть что, грозят политикам кулаком. Правительства боятся своих избирателей, что, вообще-то, очень здорово. Но обратной стороною является растущая безработица, ныне достигшая 10,2 процента. Впрочем, пособия покрывают умеренные расходы и не ограничены временем. Если безработных станет больше, пособия уменьшатся.
Да и все уменьшится, если «их» станет больше. «Они» ползут изо всех щелей: из Польши, Литвы. Скоро поползут из Турции, а там, глядишь, и с Украины. Французам страшно. Многие поляки говорят по-французски лучше французов. Многие турки подметают Париж лучше парижан. А украинцы вообще наводят ужас тем, что у каждого диплом магистра, а сами готовы работать сантехниками.
Три президента и два короля уговаривали французов не осложнять жизнь Европе и себе. Консерваторы и социалисты, приглушив взаимную ненависть, выступили за общую конституцию. Не помогло. Как писала на следующий день газета «Фигаро», 29 мая разделит всё на «до 29-го» и «после «29-го». При этом Франция взваливает на себя риск того, что вся дальнейшая история Европы будет вершиться без нее».
Проще всего предугадать персональные перемены «после 29-го». Беспокоит судьба премьер-министра Жан-Пьера Раффарена. Очень серьезный удар нанесен по планам Жака Ширака претендовать на третий президентский срок. Полагают, что низкая популярность нынешних руководителей страны стала одной из причин неудачного голосования. Другой причиной называют многословие конституции, которой никто толком так и не прочитал.
Оба резона забудутся очень скоро. Верно, Ширак – не Де Голль. Но и соперники у него не Наполеоны. Конституция тяжеловесна, так ведь и другие, что в брошюрку толщиной, многие ли из нас читали? К тому же Ширак мог обойтись парламентским утверждением, это ничуть не противоречило законам страны. Но он настойчиво вел дело к референдуму и, хотя безумно огорченный, обязался волю народа уважать.
Морально это будет не слишком трудно, потому что воля народа изменится. Французам не удастся соединить дачный режим своей трудовой деятельности с процветающей экономикой. Сколь ни возводи электоральные столбы, рушится и отдельный флигель в центре объединенного континента. Европа это уже проходила. Заартачились некогда британцы – теперь просятся, да надо подождать. Фыркали датчане, теперь жалеют.
Проигрыши в конкурентной борьбе, выпадение из ритма международной жизни, снижение доходов заставят и Францию последовать за теми лидерами, которые прямо и жестко скажут: «Халява кончилась! Слезай с печки!»
«Халява» по-французски – это очень просто. Ударьте посильнее по задней части слова – получите искомое.
