Холопский круг "Известий"
С лубянским скрежетом сомкнулось железное кольцо вокруг дорогих моему сердцу «Известий». Только выкарабкались из холопства – тут же в крепость угодили.
В августе 1991 года мы с боем вырвались из-под государственного сапога. Нами владели думы о свободе, еще не тронутые ржавчиной денег. Мы жили честной политикой, не ведая противоядий от политиканства. Нас распирало убеждение, что нету таких денег, которые устояли бы против гласности.
Вот дурачки. Бодались шестидесятники с ЛУКОЙЛом…
Говорят, «Интерросу» здорово повезет, если ему удастся получить с «Газпрома» 20 миллионов долларов за все про все. В 1997 году контрольный пакет «Известий» обошелся В.О.Потанину куда дороже. Сделка не пошла впрок никому. Все последующие годы мы теряли читателей, а наш владелец – деньги.
До сих пор не знаю, как мне писать об «Известиях» – в первом или третьем лице. В смысле: «мы» или «они»? Знаю, что «мы» – глубоко неверно. Ни капли «нашего» давно уже в газете не осталось. Всех нас вымели новой банкирской метлой. Может, и поделом вымели – будущее рассудит. Но вот пытаюсь употребить вполне корректное «они» – а душа не принимает.
После 27 лет в «Известиях» я сам не млею от мемуарных восторгов и никого к тому не призываю. Даже в ряду рвотной сталинской печати наше издание считалось презренным. «Правда» выделялась суровой палаческой статью. «Комсомолка» не знала устали в беззаветном вранье. Козырной картой «Известий» была скука. Особый известинский шарм состоял в том, чтобы говорить крутые банальности круто банальными словосочетаниями.
Конечно, в начале 60-х газете ужасно повезло с Аджубеем. Был он ярок, честолюбив, талантлив и, как всякий талантливый русский, пьющ. Да только все его чёты и нечеты ничего не стоили в сравнении с главным залогом любого успеха в нашем Отечестве. Именно: была у нового Главного классная крыша – тесть, Хрущев, первое лицо страны.
Из нынешних времен порою видится, будто Аджубей умудрился-таки построить свободу прессы в одной отдельно взятой редакции. Звучит так красиво, что даже подшивки листать не хочется. А полистаешь – сплошное расстройство. Вот «Известия» раньше всех и азартнее всех рвут на части ничего не понимающего Бориса Пастернака за невинного «Доктора Живаго». Вот гонят из страны честнейшего Виктора Некрасова вместе с его легендарным «В окопах Сталинграда». Вот мусолят идиотский почин «Советское – значит отличное». Вот запускают очевидную фальшивку в полгазеты под огромным заголовком «ЦСУ против ЦРУ». Вот приветствуют расстрелы по законам, трижды перекроенным уже после приговора.
Никуда «Известия» не делись от всеобщего рабства. Та же зачуханная деревня, чуть подмалеванная под вечера на хуторе близь Диканьки…
Из «Известий» А.И.Аджубея выгнали от всей души. Всю партийную свору трясло от искренней ненависти – и не к зятю Хрущева, а к главному редактору. Не знаю, вполне ли сознательно или по вдохновению, но Аджубей открыл для нас важный закон управления средствами массовой информации. Он доказал самодовлеющую мощь формы. В новости важны не только слова, но и содружество слов. Даже в газете пропаганда никнет от живости изложения. В двухмерном радио, в трехмерном телевидении дело еще сложнее. Иронический вздох, косой взгляд, едва уловимая усмешка, мнимая значительность или небрежная скороговорка становятся ключом к восприятию информации.
Мы будем следовать этим урокам Аджубея до тех пор, пока в нас будет нужда. Но придет время, и нам на смену наберут стаи милых ребят и девчат. У них будут три решающие добродетели: свежая кровь с молоком, короткая память и умеренная грамотность.
Потом первые ребята подросли и начали чуть-чуть и кое в чем разбираться. Тут-то их устранили, призвав второе поколение ребят – но с памятью еще короче и грамотностью еще умереннее. Затем третьих, четвертых… В проходном дворе, каким стала редакция, начисто забылась разница между глаголами «одеть» и «надеть». Издательское начальство так строго засекретило число читателей, что само забыло, где тираж истинный, а где – мнимый. Примерно в это время в редакцию приехал с пасхальным визитом президент Путин. Его завалили градом ласковых вопросов. С той поры пушистые журналисты стали традицией. Где грудь в крестах – там рояль в кустах.
Конечно, кресты редко достаются тем, кто тягает рояли. Вот уже с год зарплату в «Известия» получает регулярно только начальство выше средней руки. В этом свете переход тонущей газеты из дрожащих частных рук в жесткие длани государства может показаться рыцарским жестом. Во всяком случае, г-н Потанин избавится от опостылевшего непрофильного актива с большей радостью, нежели г-н Миллер его приобретет.
Но повторимся: не Миллер реальный папаша в «Газпроме». Вероятно, он тоже входит в узкую группу, которую обуял ужас перед оранжевой (тюльпановой, урючной, картофельной) революцией. Эта группа жестко оседлала все телевидение России – но спокойствия не обрела. Она контролирует подавляющее большинство печатных и электронных СМИ – а страх не унимается. Теперь хилые «Известия» обряжают под коренника, чтобы с лихими бубенцами проскочить огнедышащий 2008-й.
Этой ряженой тройке не быть птицей. Обновленные «Известия» наверняка станут еще послушнее Кремлю. Возможно – аккуратнее с зарплатой репортерам. И уж наверняка – влиятельнее в чиновничьей среде. Но вместе с зарплатами по кремлевской пуповине потечет смертельный яд журналистики – цинизм. Впрочем, они этого все равно не поймут, а мы и не умеем, и боимся объяснить властям, что хапать газеты и станции не значит завоевать доверие народа.
Впрочем, кто здесь «они», а кто – «мы»? Я очень часто спорю с коллегами о творческой свободе, об адресном маркетинге, о роли омбудсмена, о механизмах выявления читательских предпочтений, о будущем «Известий» и том, как скорее ввернуть доверие подписчиков. Мы спорим до слез, до хрипоты, до взаимных оскорблений. А потом я просыпаюсь и долго смотрю в темноту.
Я не виноват. Я проработал в «Известиях» почти всю жизнь, а потому твердо знаю, что они – не мы, но боюсь в этом себе признаться.
В августе 1991 года мы с боем вырвались из-под государственного сапога. Нами владели думы о свободе, еще не тронутые ржавчиной денег. Мы жили честной политикой, не ведая противоядий от политиканства. Нас распирало убеждение, что нету таких денег, которые устояли бы против гласности.
Вот дурачки. Бодались шестидесятники с ЛУКОЙЛом…
Говорят, «Интерросу» здорово повезет, если ему удастся получить с «Газпрома» 20 миллионов долларов за все про все. В 1997 году контрольный пакет «Известий» обошелся В.О.Потанину куда дороже. Сделка не пошла впрок никому. Все последующие годы мы теряли читателей, а наш владелец – деньги.
До сих пор не знаю, как мне писать об «Известиях» – в первом или третьем лице. В смысле: «мы» или «они»? Знаю, что «мы» – глубоко неверно. Ни капли «нашего» давно уже в газете не осталось. Всех нас вымели новой банкирской метлой. Может, и поделом вымели – будущее рассудит. Но вот пытаюсь употребить вполне корректное «они» – а душа не принимает.
После 27 лет в «Известиях» я сам не млею от мемуарных восторгов и никого к тому не призываю. Даже в ряду рвотной сталинской печати наше издание считалось презренным. «Правда» выделялась суровой палаческой статью. «Комсомолка» не знала устали в беззаветном вранье. Козырной картой «Известий» была скука. Особый известинский шарм состоял в том, чтобы говорить крутые банальности круто банальными словосочетаниями.
Конечно, в начале 60-х газете ужасно повезло с Аджубеем. Был он ярок, честолюбив, талантлив и, как всякий талантливый русский, пьющ. Да только все его чёты и нечеты ничего не стоили в сравнении с главным залогом любого успеха в нашем Отечестве. Именно: была у нового Главного классная крыша – тесть, Хрущев, первое лицо страны.
Из нынешних времен порою видится, будто Аджубей умудрился-таки построить свободу прессы в одной отдельно взятой редакции. Звучит так красиво, что даже подшивки листать не хочется. А полистаешь – сплошное расстройство. Вот «Известия» раньше всех и азартнее всех рвут на части ничего не понимающего Бориса Пастернака за невинного «Доктора Живаго». Вот гонят из страны честнейшего Виктора Некрасова вместе с его легендарным «В окопах Сталинграда». Вот мусолят идиотский почин «Советское – значит отличное». Вот запускают очевидную фальшивку в полгазеты под огромным заголовком «ЦСУ против ЦРУ». Вот приветствуют расстрелы по законам, трижды перекроенным уже после приговора.
Никуда «Известия» не делись от всеобщего рабства. Та же зачуханная деревня, чуть подмалеванная под вечера на хуторе близь Диканьки…
Из «Известий» А.И.Аджубея выгнали от всей души. Всю партийную свору трясло от искренней ненависти – и не к зятю Хрущева, а к главному редактору. Не знаю, вполне ли сознательно или по вдохновению, но Аджубей открыл для нас важный закон управления средствами массовой информации. Он доказал самодовлеющую мощь формы. В новости важны не только слова, но и содружество слов. Даже в газете пропаганда никнет от живости изложения. В двухмерном радио, в трехмерном телевидении дело еще сложнее. Иронический вздох, косой взгляд, едва уловимая усмешка, мнимая значительность или небрежная скороговорка становятся ключом к восприятию информации.
Мы будем следовать этим урокам Аджубея до тех пор, пока в нас будет нужда. Но придет время, и нам на смену наберут стаи милых ребят и девчат. У них будут три решающие добродетели: свежая кровь с молоком, короткая память и умеренная грамотность.
Потом первые ребята подросли и начали чуть-чуть и кое в чем разбираться. Тут-то их устранили, призвав второе поколение ребят – но с памятью еще короче и грамотностью еще умереннее. Затем третьих, четвертых… В проходном дворе, каким стала редакция, начисто забылась разница между глаголами «одеть» и «надеть». Издательское начальство так строго засекретило число читателей, что само забыло, где тираж истинный, а где – мнимый. Примерно в это время в редакцию приехал с пасхальным визитом президент Путин. Его завалили градом ласковых вопросов. С той поры пушистые журналисты стали традицией. Где грудь в крестах – там рояль в кустах.
Конечно, кресты редко достаются тем, кто тягает рояли. Вот уже с год зарплату в «Известия» получает регулярно только начальство выше средней руки. В этом свете переход тонущей газеты из дрожащих частных рук в жесткие длани государства может показаться рыцарским жестом. Во всяком случае, г-н Потанин избавится от опостылевшего непрофильного актива с большей радостью, нежели г-н Миллер его приобретет.
Но повторимся: не Миллер реальный папаша в «Газпроме». Вероятно, он тоже входит в узкую группу, которую обуял ужас перед оранжевой (тюльпановой, урючной, картофельной) революцией. Эта группа жестко оседлала все телевидение России – но спокойствия не обрела. Она контролирует подавляющее большинство печатных и электронных СМИ – а страх не унимается. Теперь хилые «Известия» обряжают под коренника, чтобы с лихими бубенцами проскочить огнедышащий 2008-й.
Этой ряженой тройке не быть птицей. Обновленные «Известия» наверняка станут еще послушнее Кремлю. Возможно – аккуратнее с зарплатой репортерам. И уж наверняка – влиятельнее в чиновничьей среде. Но вместе с зарплатами по кремлевской пуповине потечет смертельный яд журналистики – цинизм. Впрочем, они этого все равно не поймут, а мы и не умеем, и боимся объяснить властям, что хапать газеты и станции не значит завоевать доверие народа.
Впрочем, кто здесь «они», а кто – «мы»? Я очень часто спорю с коллегами о творческой свободе, об адресном маркетинге, о роли омбудсмена, о механизмах выявления читательских предпочтений, о будущем «Известий» и том, как скорее ввернуть доверие подписчиков. Мы спорим до слез, до хрипоты, до взаимных оскорблений. А потом я просыпаюсь и долго смотрю в темноту.
Я не виноват. Я проработал в «Известиях» почти всю жизнь, а потому твердо знаю, что они – не мы, но боюсь в этом себе признаться.
