Это не колонка и никакой, не приведи Господь, не журналистский текст.

Это просто попытка как-то упорядочить свои ощущения, соображения и эмоции про митинг.

Еще недавно моя позиция была очень проста.

Я не политик, не революционер, я не хочу рисковать своими здоровьем и свободой, или здоровьем своих близких, но сидеть в этой ситуации дома тоже не считаю возможным. Поэтому я буду ходить только на разрешенные митинги. Это — мой выбор. Я очень уважаю тех, кто рискует, таких, как Саша Маноцков, например, но мне самой — слабо.

Но сейчас, как-то так получилось, каждый день — как год. С митинга на Чистых прудах прошло лет двадцать. 91-й был не 20, а 150 лет назад, а может быть, его вообще не было, я не знаю. Мне было 11 лет, и я много, очень много, особенно сейчас, слышу "я там был", "это было круто", "это было круто, но посмотри, где мы в результате оказались" и еще много всякого.

Сейчас, в ситуации, когда каждый день возникает миллион вариантов как действовать, ни один из которых скорее всего ни к чему не приведет, вдруг оказалось, что с Чистых прудов я ушла другим человеком. Я очень изменилась. Может быть, изменилась страна. А может быть, это одно и то же, и страна и меняется ровно тогда, когда меняемся мы.

Я не вижу никакого смысла в автомобильном пробеге. Я не вижу никакого смысла в концерте. Я не вижу никакого смысла в митинге, согласованном властями там, где удобно им. А не нам. Я не вижу оснований, как посоветовал мне очень уважаемый мною Антон Мазуров где-то в комментах, "довериться организаторам". Потому что порой они делают больше, чем любой Путин, для того, чтобы у нас ничего не получилось.

Мы это уже делали.

Мы были искренними.

У нас горели глаза и впервые за хрен знает сколько лет появился вообще интерес что-то делать, надежда, что действия хоть к чему-то приведут, и вера в свою правоту.

Мы придумали кучу всего. Мы заклеили весь город плакатами и листовками. Мы не поддались на провокации. Мы убеждали ментов. Мы дарили им цветочки. Мы устроили флэшмобы, мы сняли ролики, мы собрали на все эти митинги кучу народа.

А они после этого, ну, например, посадили Осипову на 10 лет.

Мне все время кто-то говорит с горящими глазами: "Да ты что, они зассали, они чувствуют себя некомфортно".

Но вот, если честно, мне абсолютно по барабану, как они себя чувствуют. Это какая-то лирика и пошлятина. Мне важно, что они делают.

Неожиданно для меня оказалось, что у меня нет больше выбора, который был еще неделю назад — выбора между тем, что подсказывает мне сердце и совесть, и тем, что называется словом "безопасность".

Этот выбор теперь кажется мне абсурдным и дико унизительным.

Я не разделяю оптимизма тех, кто, видимо, считает концерт у Большого Каменного моста реальным механизмом воздействия на мерзавцев, мутантов и роботов.

Я вообще, если совсем уж честно, не верю, что мы что-то сможем изменить тут. 

Я думаю, что уеду в ближайшие год-два отсюда.

Но у меня все равно нет выбора. Это же не зависит от меня. Просто есть вот такое чувство — нет выбора.

Я не могу не попытаться.

Мы выходили на Чистые, на Болотную и на Сахарова. Не подействовало. 

Когда у меня болит голова и я пью анальгин, а он не помогает, логично попробовать что-то другое. Я не вижу смысла принимать одно и то же лекарство, если оно — не помогает.

Я не вижу никакого другого способа заставить их с нами считаться, кроме как ослушаться их.

Я не подросток, они не мои родители, мне не нужно их мнение относительно того, где я могу ходить 4 февраля, а где нет. 

Не потому, что это, как раз-таки, подростковый бунт, и я, как меня многие сейчас обвиняют, назло кондуктору пойду пешком. А потому, что это продуманное и осознанное решение, в ситуации, в которой мне не оставили выбора.

Как говорит мой папа, мы выходили с требованием туда, сюда, на Сахарова, и ни одно требование не выполнено. А значит, это не требования никакие, а просьбы.

Ну что, попоем песенки, попросим еще? И они тогда нас погладят по головке и скажут: "Ну хорошо, малыш. Пожалуй, мы все сделаем, как ты скажешь?".

У меня нет выбора. Теперь уже — нет.

Поэтому я пойду по Садовому кольцу 4 февраля, я сделаю все, чтобы меня не побили и не арестовали, но если меня побьют или арестуют, я не буду устраивать по этому поводу очередную сентиментальную истерику, писать колонки на "Опенспейс" и давать интервью "Дождю". Потому что я знаю, на что я иду. 

И это — важно.

Оригинал текста опубликован в Фейсбуке