Поджог Рейхстага, или Герострат, агент тирана Сирфакса
В течение нескольких тысяч лет человеческой истории — пока люди жили в небольших сообществах, где все друг друга знали — крупные теракты, как правило, считались делом рук неуравновешенных одиночек. Когда Герострат в 356 году до н.э. сжег храм Артемиды Эфесской, никто не посчитал безумца агентом местного тирана Сирфакса, желающего иметь предлог для завинчивания гаек. Все поверили тому, что Герострат сказал под пыткой: что он сжег храм один, желая прославиться.
Когда Джонатан Мартин сжег Йоркский собор в 1829 году, опять-таки никто не счел его агентом английского правительства, нуждающимся в предлоге для репрессий против собстенного народа. Все поверили его объяснению: Джонатан Мартин сказал, что ему мешал орган. Не нравился орган Мартину.
Не то сейчас: каждый раз, когда что-то взрывается, значительная часть левых интеллектуалов считает своим долгом заявить: это поджог Рейхстага. Это сделало само правительство, чтобы иметь предлог задушить свободу. 11 сентября — это сделали сами США, чтобы иметь возможность обрушиться с респрессиями на мирный ислам. Беслан? Это устроил сам Путин, чтобы иметь возможность отменить выборы губернаторов.
Простой вопрос: а что, собственно, имеется в виду, когда говорят о поджоге Рейхстага нацистами? Откуда это известно? Из той же самой коммунистической пропаганды, которая рассказывала про чудеса коллективизации и про расстрел немцами поляков в Катыни?
Что мы, собственно, знаем о поджоге Рейхстага?
***
Ответ: как ни странно, все. В 1960 году западногерманский чиновник Фритц Тобиас опубликовал книгу Der Reichstagsbrand, которую можно рекомендовать как одну из немногих в мире книг, не оставляющей вопросов — остаются лишь уточнения, а вопросов не остается. Книга доступна в интернете и переведена на английский.
Ниже — краткая выжимка.
27 февраля 1933 года около 9:03 вечера Ганс Флотер, студент-теолог, шел мимо Рейхстага, когда он услышал звук разбитого стекла и увидел человека, который лез внутрь через разбитое окно. В руке у человека студент заметил пылающий факел.
Тотчас Ганс побежал за полицейским. Полицейский, Карл Буверт, студенту не поверил и побежал смотреть своими глазами; бежать было недалеко. Буверт увидел разбитое окно, отблески пламени, силуэт поджигателя — и выстрелил.
Немцы — люди дисциплинированные, в разбитое окно никто не решился залезть: Рейхстаг все-таки. Пока искали ключи и отпирали двери, прошло минут десять.
В 9:22, меньше чем через 20 минут после начала тревоги, инспектор Скрановиц и трое полицейских вбежали внутрь. Они насчитали около 25 очагов возгорания, большинство из которых уже погасли (где-то сгорела корзинка для бумаг, где-то погасла растопка, разложенная прямо на полу), но некоторые, занавеси в ресторане или зал заседаний, напротив, горели очень хорошо. (Зал заседаний потом сгорел полностью, его венчал стеклянный купол, и когда он треснул от огня, зал превратился в гигантский камин с прекрасной тягой.)
Так как здание было заперто и злоумышленник, проникший в него через разбитое окно, очевидно не мог убежать, полицейские бросились все обыскивать и действительно вскоре обнаружили молодого, обнаженного по пояс (в Берлине в эту ночь было минус 30) человека. Скрановиц заорал: «Ты зачем это сделал?» Человек ответил: «Из протеста».
Полуголого человека, пойманного в здании (рубашку он снял, чтобы употребить ее на поджог), звали Маринус ван дер Люббе, он был бывший голландский коммунист. Его потащили в полицейский участок; туда же набилось все начальство, и ван дер Люббе, одетый в слишком короткие штаны и закутанный, из человеколюбия, в плед (напомню про минус тридцать), принялся рассказывать о том, как он поджег Рейхстаг, чтобы вдохновить германских рабочих на борьбу против кровавого фашизма.
Ван дер Люббе был классический левый псих. Физически сильный, волевой, с типичными прорехами в коммунистическом самообразовании; в коммунистическую партию он вступил, но вышел из нее, оттого что партийные шишки диктовали рабочим. Жуткий инцидент (приятели в шутку надели ему на голову мешок из-под негашеной извести, и остатки извести чуть не выели ему глаза) оставил его с жалкой пенсией по инвалидности (7 гульденов), из-за чего у него появилась привычка время от времени забрасывать камнями офисы системы соцобеспечения, регулярно попадая за это в тюрьму. Пенсию он употребил на странствия по всей Европе.
Ван дер Люббе хотел добраться до Китая через советский Тифлис, намеревался переплыть Ла-Манш (кстати, был недурной пловец и вполне смог бы), но тут услышал о приходе нацистов к власти в Германии и вместо этого поджег Рейхстаг.
Вообще-то Маринус ничего поджигать не собирался: просто, услышав во время своих странствий о приходе фашистов к власти в Германии, он срочно отправился спасать германских рабочих от коричневой диктатуры, как всегда, автостопом. И вот, добравшись до Германии и в каждом городе призывая рабочих выйти с ним на улицу и свергнуть проклятых капиталистов, Маринус с изумлением обнаружил, что немецкие рабочие почему-то не идут за ним: из чего он вывел, что если он сожжет Рейхстаг, то они все сразу поднимутся и пойдут.
Поняв, что немцы без его руководства и направляющего света сами не справятся, наш голландский Данко сразу приступил к действиям. Он купил в лавке спички и растопку (тут надо напомнить, что в те времена газового отопления не было и в лавках продавались не только спички, но и растопка — пропитанный маслом хворост), причем трогательно просил ту, что «с красным пламенем на обертке». На три гульдена — а именно столько у него оставалось от пенсии — много не купишь, и, как мы помним, на растопку наш Данко употребил еще и собственную рубашку.
Он не сразу начал с Рейхстага: 25-го поджег для разминки сразу три общественных здания, включая, разумеется, объект давней привязанности — офис социального обеспечения в одном из рабочих пригородов. Однако все они были потушены, причем в одном случае проживавший в подвале инженер, затоптавший пожар, даже не сообщил ничего полиции.
В ночь на 27-е ван дер Люббе ничего не поджег, потому что провел ночь в полицейском участке, но не под арестом, а по собственному желанию: напомню, что у него было три гульдена — половина его пенсии, присланной ему друзьями, которые он истратил на спички с хворостом. На ночлег не осталось: он явился в полицию, как иностранец, подлежавший регистрации, и по собственной просьбе провел ночь в камере.
Полицейские наотрез отказывались верить, что ван дер Люббе один за двадцать минут наплодил столько очагов возгорания: но Маринус, у которого, как компенсация плохого зрения, развилось потрясающее чувство пространственной ориентации, тут же вычертил им на бумаге план комнат, по которым он шел, а впоследствии с гироскопической точностью провел полицейских путем, которым он следовал, объясняя, где и что поджигал: полицейские с изумлением убедились, что, да, голландский Герострат действовал один.
Впрочем, были-таки несколько человек, которые в отличие от полицейских сразу и бесповоротно поверили в логику ван дер Люббе и в то, что поджог должен был вызвать всеобщее восстание коммунистов: это были Гитлер, Геринг и Геббельс.
Гитлер в тут ночь ужинал у Геббельса. Когда Геббельсу позвонили с известием о поджоге, Геббельс после первого звонка решил, что это шутка, и бросил трубку. Ему перезвонили еще, тогда он понял, что это не шутка, а коммунистический заговор, и вместе с фюрером помчался к Рейхстагу.
Первым на место, однако, прибыл Геринг, бывший на тот момент спикером Рейхстага. Ему сообщили, что последними Рейхстаг покинули два депутата-коммуниста, Торглер и Кенин. Ага! Стало быть, они и подожгли.
Очагов возгорания была масса: Геринг наотрез отказался верить, что поджигатель был один. Но как быть с тем, что двери закрыты? Тут Геринг вспомнил о подземном ходе, представлявшем собой узкий коридор длиной 200 м, ведший из Рейхстага в бойлерную (архитектор Валло построил бойлерную отдельно, чтобы в здании не было открытых источников огня). Ага! Стало быть, депутаты-коммунисты, хорошо знакомые со зданием, прошли через подземный ход, подожгли Рейхстаг и убежали, а голландец, со зданием не знакомый, заплутал!
В участок заявился один из нацистских депутатов, Бертольд Карване: он рассказал, что Эрнст Торглер весь день о чем-то подозрительно совещался. Ему дали посмотреть на ван дер Люббе, и Карване заявил: да, вот именно с этим голландцем он и совещался!
Напомню, что нацисты только-только пришли к власти, причем на выборах в парламент они набрали 43%, а коммунисты и социал-демократы вместе — 49%. Гитлер мечтал о перевороте, который отменит конституцию и навечно закрепит его власть, и опасался такого же переворота со стороны коммунистов. Поджог Рейхстага стал идеальным поводом для введения законов о чрезвычайном положении, на основании которых Гитлер и правил до конца войны.
В тот же вечер начались аресты по спискам, подготовленным еще прошлым правительством (там было два списка, коммунистов и нацистов). Полиция опубликовала в газетах портрет ван дер Люббе с обещанием 20 тыс. марок тому, кто выдаст сообщников. Официант какой-то пивной, которому очень хотелось 20 тыс. марок, позвонил и сообщил, что видел ван дер Люббе в компании с тремя подозрительными «русскими». За «русскими» приехали, и те попытались бежать, а когда были задержаны, предъявили фальшивые паспорта. Это были болгары Танев, Попов и Димитров — глава западноевропейской секции Коминтерна, о чем немцы не знали до самого конца процесса.
На суде все с треском развалилось. Ван дер Люббе, который не отрицал своей вины, приговорили к смерти, а остальных четырех — болгар и Торглера — оправдали, потому что обвинение против них было высосано из пальца и свидетели были уроды. Димитров, ставший абсолютной звездой этого процесса и любимцем публики, острил: «Обвинение предъявило всех своих свидетелей, начиная с депутатов-нацистов и кончая мошенниками и сутенерами».
***
Но это все ладно, скажете вы, а откуда мы решили, что это Гитлер поджег Рейхстаг?
Нацисты решили воспользоваться ситуацией и обвинить в поджоге коммунистов; Коминтерн и Сталин решили воспользоваться ситуацией, чтобы обвинить в том же Гитлера.
Был такой человек Вилли Мюнценберг. Это был человек, отвечавший в Коминтерне за мобилизацию всяких полезных идиотов на борьбу против фашизма. Специальностью Мюнценберга было создание десятков обществ людей «доброй воли», которые иногда были агентами Коминтерна, а иногда, наоборот, считали Коминтерн выдумкой Геббельса. Это были десятки обществ, которые сидели в одном и том же месте, Мюнценберг никогда не числился в членах, а контролировал он их очень просто — он сидел в том же здании. «Вот так это было просто», — замечает Артур Кестлер, который был тогда одним из ближайших сподвижников Мюнценберга.
Грубо говоря, Мюнценберг был творцом идеи политического офшора. Он создавал офшоры Коминтерна с подставными полезными идиотами во главе.
Мюнценберг сделал две вещи. Во-первых, он опубликовал две «Коричневые книги», часть 1-я, «Коричневая книга гитлеровского террора и поджога Рейхстага», и часть 2-я, «Процесс о поджоге Рейхстага, или Вторая коричневая книга гитлеровского террора», в которых рассказал, что Рейхстаг поджег сам Гитлер. Во-вторых, и это было абсолютно гениально, Мюнценберг организовал в Лондоне контрпроцесс, на котором целая куча полезных идиотов из Европы и США судили гитлеровцев за поджог Рейхстага. Причем — внимание! — это процесс состоялся раньше берлинского.
«Процесс» в Лондоне начался с того, что «судья» Венсан де Моро-Жиаффери вскричал во вступительном слове: «Это ты, Геринг, настоящий убийца и настоящий поджигатель!»
Вступительное слово вступительным словом, но ведь на процессах обыкновенно нужны еще и доказательства. С доказательствами Мюнценберг управился прекрасно — он даже предъявил «судьям» настоящего штурмовика в маске, который рассказал, что Рейхстаг поджег нацистский депутат от Силезии штурмовик Хейнц, пробравшийся подземным проходом. Правда, штурмовиком в маске на самом деле был издатель «Роте фане» Альберт Норден — но когда коммунистов смущали мелочи? Другой орел в маске сказал, что видел список тридцати любовников Эрнста Рема и в нем было имя Маринуса ван дер Люббе.
Возникает вопрос: вот как нормальные люди, не все из которых были агенты Коминтерна, могли этому поверить? Ответ: такова была атмосфера. Это было очень либерально: поверить человеку, который сидит с мешком на голове и говорит, что, да, поджег Рейхстаг штурмовик из Силезии Хейнц. Пробрался через подземный ход. Правда, Хейнц был в это время в Силезии. Правда, тому есть сотня свидетелей. Правда, есть газеты, в которых напечатана его речь перед избирателями. Но это неважно. Потому что фашисты — они плохие. А верить коммунистам — это так правильно, они строят светлое будущее.
Это я к тому, что все, что мы знаем про «поджог Рейсхтага», мы знаем со слов Вилли Мюнценберга. Творца политических сталинских офшоров. А материалы о «десятках очагов возгорания» и о «людях, прошедших подземным ходом» — это все придумали Геринг и Геббельс, пытаясь обвинить в поджоге коммунистов.
Но это еще не все. Потому что, напоминаю, лондонский процесс и «Коричневая книга» с полным набором голимой чепухи — со списками любовников Рэма, с издателем «Роте Фане», свидетельствующим от имени штурмовика, — были раньше берлинского процесса. И в Берлине Геринг, Геббельс и Гитлер сделали невероятную ошибку. Они стали отвечать на обвинения «Коричневой книги».
Это одна из главных проблем большой лжи. Если тебе говорят что-то громко, например, «земля плоская», «Госдеп финансирует Болотную», «нацисты подожгли Рейхстаг», то у тебя есть два варианта: либо ты не обсуждаешь это вообще, и тогда получается, что у тебя нет аргументов против. Либо ты начинаешь оправдываться — и тогда получается, что ты оправдываешься.
Невероятно, на факт — Геббельс и Геринг, глава нацистского правительства и глава германской полиции, вызвались прийти в суд, чтобы оправдаться — и в суде этом, разумеется, они были размазаны по стенке блестящим логиком и бесстрашным фанатиком Димитровым. «Господин рейхсминистр, — вкрадчиво спрашивал Димитров, — а в пресс-релизе сразу после ареста ван дер Люббе вы обяъявили, что при нем найден членский билет компартии. Какие у вас были основания?» Герингу ничего не оставалось, как лепетать, что «ему так доложили», что сам он по карманам арестованных не шарил и вообще он не нуждается в доказательствах, чтобы знать грязную природу коммунистов.
Хвастливый Геббельс позиционировал себя как мастер пропаганды. Следует признать: скромый Мюнценберг, из-за кулис дергавший за веревочки «полезных идиотов», разгромил Геббельса всухую.
Гитлеровская пропаганда была дурацкая. Она искала реальных свидетелей собственным фантазиям про «подземные ходы» и «десяток соучастников», свидетели находились, но все как один оказывались мошенниками или лгунами, на суде это вылезало наружу, и вдобавок гитлеровцы не могли обеспечить главного — тотальной покорности суда, свидетелей и подсудимых.
Мюнценберг не заморачивался — какой поиск свидетелей? Раз — и издатель «Роте Фане» с мешком на голове рассказывает, как находившийся в Силезии Хейнц поджигал Рейхстаг. Раз — и другой свидетель с мешком на голове рассказывает, что Маринус ван дер Люббе был наркоман и любовник Рэма. Невероятно, но факт: голландские коммунисты молчали. Друг и товарищ ван дер Люббе Коос Винк, который переводил несчастному поджигателю его несчастные три гульдена, молчал, потому что политически важно было доказать, что ван дер Люббе — не коммунист, а враг.
И — самая важная вещь — для того, чтобы этому верили, должен существовать тесный круг верующих. Который передает из уст в уста «на суде был свидетель, который рассказал, как поджигали Рейхстаг». И если найдется скептик, который скажет «Да это ж фуфло», то его заклеймят как пособника фашистов и врага светлого будущего.
Интересна судьба Мюнценберга. Как я уже сказала, он был ведущим специалистом по охмурению полезных идиотов и сыграл ключевую роль не только в поджоге Рейхстага, но и в процессе Сакко и Ванцетти. В 1937 году он был приглашен в СССР. Так как Мюнценберг очевидно не был жертвой своей собственной пропаганды, он не поехал. И даже, видимо, пригрозил Сталину обнародованием кое-каких деталей о поджоге Рейхстага. Ликвидация Мюнценберга стала для советской разведки одной из главных задач.
В 1940-м после победы немцев над Францией Мюнценберг был арестован правительством Даладье, его должны были выдать немцам, он сумел бежать, видимо, с помощью агентов Коминтерна, для которых попадание Мюнценберга в руки к немцам было неприемлемо. Спустя несколько месяцев полуразложившийся труп Мюнценберга нашли в лесу. Смерть произошла от затянутой на горле гарроты: это была хорошо продуманная ликвидация.
Поразительно, но факт. Прошло почти 80 лет со времени пожара Рейхстага. Никто давно не осмеливается повторять рассказы про счастливую коллективизацию и про козни врагов, сыпавших стекло в корм колхозным курам. Ни один российский и тем более западный интеллектуал не осмелится рассказывать, что поляков под Катынью расстреляли нацисты. Косточки Мюнценберга, задушенного агентами Коминтерна, давно истлели во французском лесу.
Но до сих пор отечественные и западные интеллектуалы не только рассказывают сказку о Гитлере, поджегшем Рейхстаг, но и при каждом теракте сравнивают с Гитлером собственное правительство. Миф, придуманный Мюнценбергом, лег на благодатную почву. Полезные идиоты еще не перевелись. Рейхстаг горит до сих пор.
Если бы полезные идиоты существовали в Эфесе в 4 веке до н.э., они бы обьявили Герострата агентом тирана Сирфакса.
