Сирийская проблема все очевиднее превращается в порочный круг, куда погружается Россию — словно океанский водоворот всасывает в гигантскую воронку подхваченный им корабль. Как ни пытается российский МИД, сам его глава Сергей Лавров при малейшей возможности дистанцироваться от Башара Асада — ан нет, процесс засасывания идет неостановимо… «Извольте, Сергей Владимирович, защищать меня» — этими неартикулированными, но вполне прочитываемыми словами сирийский президент регулярно ставит Москву на место. И С.В. невольно подчиняется — не столько Асаду, сколько логике происходящего.

Именно это мы наблюдали сразу после пятничной (25 мая) трагедии в городе Хула, приведшей к гибели порядка 120 мирных жителей, включая и несколько десятков детей. С одной стороны, С.В. не может отрицать приведенные ооновскими наблюдателями факты и свидетельства, а с другой — не в силах отвернуться от Башара и его команды. Отсюда и попытка уложить в одну фразу вещи трудно совместимые — признание «причастности правительственных сил» к резне в Хуле и, тут же, требование полноценного расследования роли оппозиции. Но ведь «роль оппозиции» в подобных ситуациях никто и не отрицает: идет латентная гражданская война, боевики оппозиции заявляют о себе… Вопрос не в том, стреляли ли оппозиционеры первыми или нет. Вопрос в другом: как отвечает армия и спецотряды правительственных карателей; допустимо ли, чтобы на выстрелы восставших следовала бомбардировка мирных кварталов и целенаправленное уничтожение сочувствующих оппозиции мирных жителей, включая детей?  

В результате российскому МИДу так и не удается утвердить в политическом пространстве желанный тезис: Москва защищает не режим Асада, а принципы справедливости. Едва наш МИД выходит в нейтральную зону взаимодействия с ООН и с частью сирийской оппозиции, как от Асада следует напоминание — «Извольте, Сергей  Владимирович…» И все по тому самому кругу. Арабская и мировая пресса в этом контексте явно считает Россию и С.В. лично «союзниками Асада».  

Роль эта малозавидная и обидная. Тем более что ее пытались в Москве избежать, начав прилагать усилия сразу после «победы ВВП на президентских выборах» 5 марта. Мол, до того «протекция Асада» была частью предвыборной антизападной риторики, работой на путинский электорат и т.д. Риторика, конечно, риторикой, но не следует забывать, что пришлась она на решающий для сирийского кризиса момент — с 4 февраля (Россия заветировала арабский проект резолюции в СБ ООН) по 5 марта. И повлияла на серьезные изменения на поле боя в самой Сирии. За этот гарантированный Москвой Асаду «месяц свободы рук» тот успел немало натворить, разбомбив пригороды нескольких крупных населенных пунктов, считавшихся оплотом оппозиции и повстанцев. К тому же Россия (отчасти опять же в предвыборном путинском контексте) демонстративно поставляла Асаду оружие на протяжении всего этого месяца. В результате к 5 марта (помним, что это за дата!) Башар и его команда основательно переломили хребет вооруженной оппозиции и во многом начали ощущать себя хозяевами положения в стране. А коли так, то зачем российскому МИДу настаивать на том, чтобы Асад «подвинулся», начал процессы реальной  политической трансформации, а не ее имитации? Не лучше ли потянуть время, а там, глядишь …?

Нет, народное восстание такого масштаба (а не «заговор террористов»!), как сегодня в Сирии, просто так не рассасывается. Оно может только менять формы своего проявления — например, от открытого противостояния с армией до февраля (т.е. до кровавого и жестокого подавления его сирийской армией) оно перетекает в форму партизанской войны. Но не исчезает вовсе.  25 мая вырвалось на поверхность в Хуле, а завтра это произойдет в другом месте. И что? Режим Асада, как видим, не знаком с другими методами наведения порядка, кроме как залпы тяжелых орудий по жилым кварталам и ножи карателей для последующей зачистки. С ним все понятно. Но куда заведут Россию попытки его обелить и оправдать? Как доказать, что Россия «не защищает Асада»?

С этим будет сложно не только потому, что логика событий на поле боя делает свое «черное» для России дело. В Москве явно нет достаточной воли, чтобы эту логику переломить. Похоже, что сирийский кризис в Кремле рассматривают не как таковой, а как разменную карту в некой торговле с США и Западом (мы — вам, а вы — нам). Например, применительно к проблеме натовской ПРО. Или в обмен на ослабление Западом моральной поддержки оппозиции в самой России? В основном эти проблемы волнуют больше всего команду Путина-2.0. 

Но на данный момент Кремль уже получил достаточно ясный отрицательный ответ по обоим пунктам. И что? Ждем новую «Хулу» в Сирии?    

Александр ШУМИЛИН, руководитель Центра анализа ближневосточных конфликтов

Фотографии РИА Новости