Вот уже несколько лет околовластная камарилья — идеологи и царедворцы — носятся как с писаной торбой с наследием философа Ивана Ильина. Его творчество пропагандируется, его цитируют в послании к Федеральному собранию, на его идеи ссылаются как на базовые, которые должны лежать в основе строительства Новой России. Что это за идеи?..

Я тут еще раз пробежал глазами его книжицу со статьями о «русском национализме», написанными в основном после войны, где все те же, часто повторяемые сегодня, страхи мировой закулисы, предостережение против  планов расчленения России, о ее врагах, проповедь «здорового национализма» и тому подобное.

Напомню лишь, что Иван Ильин до войны, да и после, оставался поклонником Муссолини и был приверженцем «нового духа» национал-социализма. Не совсем корректна была его позиция и по поводу политики Гитлера в отношении евреев Германии. Во-первых, он считал, что по положению евреев в Германии нельзя судить обо всем, что делается в стране,  при этом критикуя самих немецких евреев за поддержку большевиков в СССР. А уже накануне войны в одном из писем он и вовсе задавался таким, например, вопросом: «Не навредил ли Гитлер себе и своей партии, преждевременно объявив, что он намерен делать с евреями?» (имелся в виду «Майн Кампф»).

После войны Ильин продолжил критиковать Гитлера за ошибки — «за уход в крайности национализма и воинственного шовинизма», «безрелигиозность», «соскальзывание через тоталитаризм в огосударствление хозяйства»,  но всегда отмечал искреннее, здоровое, позитивное начало. Притом в определенном смысле, как националист, как идеолог «белого движения», он вероятно и себя причислял к фашистам. Иначе как понимать его утверждение, что «фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру»? Или вот эту его цитату из статьи, написанной в 1933 году.

«"Новый дух" национал-социализма имеет, конечно, и положительные определения: патриотизм, вера в самобытность германского народа и силу германского гения, чувство чести, готовность к жертвенному служению  (фашистское "sacrificio"), дисциплина, социальная справедливость и внеклассовое, братски-всенародное единение. Этот дух составляет как бы субстанцию всего движения; у всякого искреннего национал-социалиста он горит в сердце, напрягает его мускулы, звучит в его словах и сверкает в глазах. Достаточно видеть эти верующие, именно верующие лица; достаточно увидеть эту дисциплину, чтобы понять значение происходящего и спросить себя: "да есть ли на свете народ, который не хотел бы создать у себя движение такого подъема и такого духа?..." Словом — дух, роднящий национал социализм с итальянским фашизмом. Однако не только с ним, а еще и с духом русского белого движения».

После войны Ильин призывал произвести работу над ошибками и сменить дискредитированное название, но здоровую суть отставить. Теперь он видел правильный подход  и призывал равняться на Франко и Салазара.

Конечно, Ильин постоянно оговаривается, говоря о национализме «в хорошем смысле слова». Он говорит, что национализм опасен без духовного насыщения. Под духовностью Ильин понимает религиозность, а конкретнее — православие. Он отмечает две характерные ошибки национализма, когда он привязан не к духу: привязанность «к внешним проявлениям народной жизни — к хозяйству, к политической мощи, к размерам государственной территории, к завоевательным успехам своего народа» и «уход в отвращение  и презрение  ко всему иноземному». Тем не менее, Ильин тут же оговаривается, что русскому народу это не грозит, потому что: он «огражден своим прирожденным религиозным смыслом, православием», а также «простодушием, скромностью и природным юмором, многоплеменным составом России и делом Петра Великого, научившего нас как строгому суду над собой, так и готовности учиться у других народов».  

Еще в споре с Бердяевым Ильин обвинял его в том, что он ищет все время червоточинку, что в нем сидит дух отрицания, когда надо искать, говоря современным языком, позитив. Тем не менее, и с ним можно легко впасть в прекраснодушие или просто в панегирический экстаз, далекий от объективности, но близкий к тому самому «больному» национализму, до которого от здорового — один чих.  

Конечно же, нельзя демонизировать нацию, приписывая ей базовые отрицательные качества — раболепство, ксенофобию, леность; с другой стороны, не надо ее и идеализировать — мол, самая, самая... Демонизация, постоянная критика депрессирует и порождает комплекс неполноценности. Но также очевидно, что самовосхваление, особенно самобахвальство приводит к потери самосовершенствующих стимулов, порождает чопорность, надменность и, в конечном итоге, неуважение к другим.

А тут-то и «фашизм в кустах» — вот он рядом: такой праздничный, чистый и духоподъемный. Только без Холокоста, цезаризма и войн — всего лишь «ошибок» национал-социализма.

Коллаж ЕЖ