Путин терпеть не может Москву. Это его проблема. Москва терпеть не может Путина. Это тоже его проблема.

Мы знаем, как выглядела бы Москва, будь на то его воля. Мы видели это в день последней его инаугурации. То-то радовалось его сердце. Широкие проспекты и старинные улочки, многажды воспетые площади и романтические кривые переулочки. А вокруг — никого. Ну, прямо ни единой живой души. Лепота.

Он проносится к Кремлю и от Кремля стаей ослепительных «мерсов».   Вослед ему мерзко дудят охамевшие «тойоты» и «фольксвагены». Чего раздуделись? Сквозь толстые, ничем на свете не пробиваемые стекла ни звука не доносится в уют салона. Но осадок остается. Противный осадок. Поэтому так нестерпимо тянет его в святую Русь, к простому незамысловатому человеку.

Эти беседы с народом под взором дружелюбных телевизионных камер — праздник души. Кого бы ни привезла бдительная служба, всякий заранее благодарен. Еще ничего не дал, а уже за все спасибо. Многодетная мама, но без детей, мало ли чего ляпнут. Наспех постриженный ветеран, изнемогающий под грузом наградного металла на ветхом кителе.   Стеснительный коммерсант, поначалу будто глухонемой. Ну, и местный губернатор, блеющий, в зависимости от генетического кода, кто козлом, кто бараном.  

Главное достоинство этих команд — стабильность. Одобрят, что сказано, попросят, что согласовано. Можно ставить задрипанный Сахалин против вылизанной Аляски, что никогда и никто из них не поинтересуется ни дворцом в Праскавеевке, ни кооперативом «Озеро».

Москва омерзительна своей непредсказуемостью. Как ни отбирай своих,  среди них всегда притаится чужой. Змеиные жала торчат отовсюду. Из белой ленты той ещё барышни, из-за ворота якобы гуляющего писаки, из толпы братьев по борьбе без правил. В Москве опасно всё. За квасом на миг притормозить — и то проблема.

Забавно, но у Москвы с Путиным никаких проблем нет. Москва процветает с данным национальным лидером так, как с любым иным вряд ли бы процветала. Путин думает, что соорудил вертикаль под себя. Пусть думает. Столичное чиновничество, самый  передовой и самый продвинутый отряд путинского воинства, имеет на сей счет своё, особое мнение. 

Вопреки мнению иных критиков, вертикаль власти — вовсе не бесчувственный  столб. Это живое древо наслаждения, удовольствий и осуществившихся мечтаний. В нем бьются, вздуваясь и опадая, огромные и, главное, скверно сосчитанные деньги. Разумеется, вертикаль денег не создает, но она собирает их в денежные ручьи, притоки, каналы, русла. И все это катится будто самотеком, но все в Москву, в Москву, в Москву.

Воруют, понятно, везде. Берега ручьев и притоков, еще с самых верховий,  густо обсижены чиновным людом с неутолимой жаждой личного обогащения. Но вы ведь помните, как писал поэт? «Разливы рек её, подобные морям». На то и вертикаль, чтобы главные потоки достигли Москвы и, перевалив через пограничную Кольцевую автодорогу,  ласковыми, благодатными волнами накатили на Белокаменную.   

Путинская вертикаль сделала Москву мировым центром крышевания, наездов, откатов и распилов. Нет на планете иного города, где бы в регулярном повседневном режиме совершалось столько коррупционных сделок, как в российской столице. Немалая часть их завершается беззвучным  компьютерным шелестом, переносящим заветные цифры с одного зарубежного банковского счета на другой. Но это высший пилотаж,  доступный одиночным тимченкам и дерипаскам. Впрочем, и он, пусть не сразу, опосредованно, но тоже проливается золотым дождиком на широкие московские просторы.

И все же самая значительная часть коррупционных сделок осуществляется спелыми наличными банкнотами. Пачками, рюкзаками, чемоданами, багажниками. Наличные — скоропортящийся товар. Даже помещенные в морозильник, они пованивают тюрьмой. Наличные, хоть рублевые, а хоть долларовые, нуждаются в срочной утилизации. Тут источник не только роскоши, бросающейся в глаза и потому опасной. Есть множество вполне умеренных, ничем не предосудительных потребностей, которые удовлетворяются в Москве за счет обильной ренты с бюрократических полномочий.

Есть вполне конкретные факты, когда деньги с взяток идут на анонимную помощь больным детям. Это, пожалуй, то исключение, когда перед вором тянет снять шляпу. Есть факты не столь однозначные. На грязные наличные  покупают квартиры любимым бабушкам и бывшим любовницам. Понятно, не чертоги на Остоженке, что-нибудь подальше и попроще. Взяточным «налом» расплачиваются с репетиторами и няньками, врачами, визажистами, автомеханиками, проститутками, ландшафтными художниками, модельерами, гаишниками, сантехниками, тренерами йоги.   Тысячи и тысячи вполне добропорядочных профессионалов, никак не вовлеченных в замысловатые хищения и твердо уверенных, что едят свой честный кусок хлеба с ничуть не менее честным маслом, обязаны своим благоденствием тому обстоятельству, что отставной подполковник обхватил первое кресло страны железной чекистской хваткой и прошептал страшную клятву: «Не дождетесь!».

Исполнение клятвы неразрывно связано с тем, чтобы властная вертикаль день ото дня становилась всё вертикальнее. Это неизбежно влечет за собою совершенствование руки Москвы, которая все наглее и ловчее будет опустошать карманы доверчивой и простодушной периферии. Вот уродливые гримасы судьбы: милые провинциалы, послушно голосующие за Путина, обречены беднеть. Спесивые москвичи, дудящие и свистящие вослед своему благодетелю, обречены богатеть, улетая в светлое будущее и отпихивая страну в век «жигулей» и «черемушек».

Никому не ведомы документальные данные о популярности Путина в Москве. Вот уже несколько лет, как они отнесены в область строгой секретности. Многие расчеты, особенно принадлежащие специалистам математической статистики, показывают, что Путин, скорее всего, занял второе место вослед за Прохоровым.

Избирательные итоги Путина за пределами крупных городов и, особенно, вне обеих столиц были, несомненно, выше 50 процентов. Называть эти цифры «рейтингом» было бы легкомысленно. В реальных условиях жесткого подавления любого инакомыслия, чем открыто гордятся многие провинциальные сатрапы, цифры голосования отражают скорее страх и безразличие людей, нежели их искреннюю поддержку — особенно в случае внезапных противостояний.

При сомнительной легитимности всех властных институтов России, включая и самого президента, особая судьба выпадает на долю Москвы. Страна как бы делегирует главному городу право на действия от своего имени.   Подавляющее большинство жителей бесчисленных городков и поселков, кто по той или иной причине опустил свой бюллетень за Путина, становятся  всего лишь зрителями — с той или иной долей заинтересованности. Более того, страна покорно принимает решения столицы, даже если они чем-то ей не по нутру. Именно так произошло в Советском Союзе в 1991-м. Грузинская «революция роз» (2003), украинская «оранжевая революция (2004),   киргизская «революция «тюльпанов» (2005), еще более стремительно прокатившиеся по Ближнему Востоку «арабская весна» — все это указывает на совершенно особую роль столиц в падении режимов. Во всяком случае, заговорщики, откуда бы они ни вынырнули и чем бы ни вдохновлялись, могут, хотя бы на первых порах, рассчитывать на сочувствие и поддержку главного города страны.

Путин не любит Москвы, но еще больше боится её. Это значит, что никогда и ни за что он не позволит себе посадить её на голодный паек. Нельзя  построить вертикаль в обход всевластного центра. Москва будет и дальше уходить в отрыв от страны, наращивая праведное и неправедное благосостояние. Еще стремительнее будет расти столичный класс, живущий по европейским стандартам и мыслящий по-европейски. Путина вознесла вертикаль — она его и погубит.

Фотографии РИА Новости