Есть такое историческое явление — «зубатовщина». Это практика создания легальных, подконтрольных правительству рабочих организаций, получившая название по имени своего создателя — чиновника департамента полиции Сергея Зубатова. Вдохновенный охранитель, Зубатов рассчитывал таким образом отвлечь нарождающийся российский пролетариат от политической борьбы в пользу борьбы чисто экономической, оставив отечественную социал-демократию без социальной базы.

В своем проекте он достиг определенных успехов. Созданные его сотрудниками организации выводили рабочих из-под влияния враждебных режиму политических сил, атаковали  фабрикантов и даже устраивали забастовки. Так, например, в Москве в 1902-1903 годах деятельность зубатовского «Общества взаимопомощи рабочих механического производства» парализовала социал-демократическую пропаганду совершенно, что признано даже советскими историками.

Фактически зубатовские «кружки» и «общества» были рабочими профсоюзами, но профсоюзами особыми, инфильтрованными полицейскими агентами и, в конечном счете, подчиняющимися единой стратегической цели — не допустить не подконтрольной правительству социальной активности рабочих, в том числе направленной против крупных фабрикантов. Правда, царизму это не помогло. Мощное рабочее движение, начавшееся в 1905-м, завершилось февралем 1917-го. Сразу после отречения Николая II Зубатов застрелился.

Знание этой истории как никогда важно сейчас, по прошествии века,  когда в российском обществе наблюдаются похожие процессы. Наиболее мощным, практически доминирующим на профсоюзном поле игроком вот уже два десятилетия остается Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР). Несмотря на введенное когда-то в название модное слово «независимый», ФНПР по сути является реинкарнацией советского ВЦСПС, причем в худшем его варианте. Если советские профсоюзы были одновременно и инструментом влияния КПСС на рабочих и играли роль хотя бы собеса (распределяли путевки и прочие блага), то ФНПР сняла с себя большую часть обременительных социальных функций, увлекшись извлечением дохода от унаследованной профсоюзной собственности.

В получении дохода от собственности нет ничего плохого. Рачительный хозяин будет всеми силами приумножать свалившееся на него богатство. Приумножать и расходовать на свои уставные цели. В случае ФНПР — это, очевидно, защита интересов трудовых коллективов и отдельных работников. Огромным подспорьем профсоюзным первичкам стал бы так называемый strike fund — фонд, созданный для поддержки бастующих рабочих. Имея такую «подушку безопасности», участники трудовых споров чувствовали бы себя гораздо увереннее. ФНПР могла бы сделать это во всероссийском масштабе. РСПП, Российский союз промышленников и предпринимателей, просто дрожал бы от страха. Видимо, поэтому подобный фонд так никогда и не был создан.

При этом ФНПР исправно помогает работодателям, выполняя полицейские функции контроля над трудящимися. Чего только стоит недавняя история спонтанной акции протеста трех молодых шахтеров на шахте «Кушляковская» в южном Кузбассе. Парни отказались подниматься на поверхность, требуя изменить структуру заработной платы и перевести шахту на 8-часовую смену. Результатом стало увольнение бунтарей при полной поддержке со стороны местной федерации профсоюзных организаций. В своем рвении и ненависти к живому протесту профбоссы перещеголяли даже работодателя.

Или другой вопиющий пример, рассказанный одним из наиболее успешных лидеров новых, свободных, профсоюзов Алексеем Этмановым. В марте этого года чиновник ФНПР посетил во время забастовки калужский завод Benteler. При этом забастовка была организована МПРА — Межрегиональным профсоюзом работников автопрома — и к ФНПР вообще не имела никакого отношения. Там не было ни одного участника из этой федерации. Тем не менее, «товарищ» пытался надавить на людей, чтобы они прекратили забастовку.

Недаром в среде молодых профлидеров ФНПР считают объединением так называемых желтых профсоюзов. Термин этот вошел в обиход во Франции, во время стачки в Монсо-ле-Мин в 1887 году, когда предприниматели создали подконтрольный себе профсоюз для срыва акции протеста. Члены этого профсоюза заседали в помещении, в котором окно было заклеено жёлтой бумагой, взамен стекла, разбитого стачечниками. Вот только в отличие от Франции, где речь шла о вполне конкретном предприятии, ФНПР «работает» на общегосударственном уровне. И сдает интересы трудового народа, так сказать, системно. Кому сдает? Кремлю.

Напомню, именно ФНПР стала одним из основных исполнителей операции возмездия рассерженным горожанам со стороны Путина. Массы лоялистов, митинговавшие по всей стране в его поддержку, были мобилизованы именно господином Шмаковым и подконтрольными ему структурами. Взамен ему позволили возделывать профсоюзное поле и впредь. Видимо, пожизненно. Вот уже и политическую партию он создает, поставив рулить ею своего зама по федерации. Успешный бизнесмен, Шмаков вышел из зимнего противостояния общества и власти с прибылью.

На самом деле уже ясно, что ФНПР реформированию не подлежит. Любая живая профсоюзная активность, вдруг возникшая в том или ином уголке страны, будет парализована этими матерыми бюрократами по указке Кремля или по их собственной инициативе, подобно тому, как Зубатов делал это сто лет назад. Единственный выход — выстраивать новые профсоюзы с нуля. Процесс этот происходит уже несколько лет, как минимум с середины двухтысячных. Тогда появились сургутская «Профсвобода», всеволожский «Форд», каменск-уральский «Набат» и другие, пусть и небольшие, но настоящие, боевые профсоюзы.

Их давили так же жестоко, как власть давила на политическом поле, например, нацболов. Кого-то пытались купить, кого-то запугать. Валентину Урусову из Якутии подкинули наркотики — вот уже четыре года, как он на зоне. Лидеру профсоюза сети «Магнит» подкинули патроны. Были и покушения. Так, на Алексея Этманова покушались трижды. То есть власть верно чувствует опасность, исходящую от самоорганизации трудящихся, ведь в отличие от чисто политических движений, профсоюзы ближе к земле, их сфера ответственности касается абсолютно всех.

Тем не менее, несмотря на давление, новые свободные профсоюзы развиваются. Особенно успешно на высокотехнологичных производствах, там, где необходим соответствующий уровень квалификации. Российской оппозиции, если она не хочет замыкаться только в среде интеллигенции, следует обратить на это внимание. Помочь им, поддержать. Словом и делом. Первым конкретным шагом могло бы стать создание забастовочного фонда. Вас за это зауважают. Ну, а Шмакову однажды придется застрелиться, как и его кураторам в Кремле.

Фотография РИА Новости