Состоялось заседание путинского Совета по культуре и искусству. Сразу отметим, что совет  этот не состоит сплошь из преданных Путину людей, из тех, кто готов провозгласить государственный патриотизм национальной идеей и клеймит не согласных с этим лозунгом врагов (хотя люди подобных взглядов здесь тоже есть). И вообще надо сказать, что в течение довольно продолжительного разговора прозвучало немало важных и ценных предложений.

Так, публицист и телеведущий Александр Архангельский, говоря о перспективности проектно-грантового пути для поддержки культуры, заявил, что выработку критериев отбора конкурсных проектов государство должно доверить экспертам, как, собственно, и сам отбор (правда, самих экспертов, по идее Архангельского, все-таки отбирает государство). Художественный руководитель Театра имени Пушкина Валерий Фокин указал на возможность преобразования театров в малых городах в многофункциональные современные центры культуры. Директор Государственного института искусствознания Дмитрий Трубочкин предложил начать всеобщую перепись памятников архитектуры Российской Федерации, поскольку мы «до сих пор не знаем, сколько в нашей стране памятников». Кинорежиссер Александр Сокуров в очередной раз обратил внимание на варварское разрушение исторического центра Санкт-Петербурга, несмотря на все попытки общества противостоять этому. Возможно, если предоставить центру статус достопримечательного места, процесс удастся приостановить, надеется он.

Говорилось о культурно-познавательном туризме, о подъеме малых городов и даже — осторожно — о развитии форм современного искусства. Путин с ходу пообещал увеличить финансирование культуры со следующего года и тоже сказал какие-то правильные слова — не будем забывать, что он это тоже умеет, когда надо. Вряд ли кто-то, например, будет спорить с тем, что сохранение национального наследия должно получить серьезную государственную поддержку. Вопрос в том, что за этими правильными словами последует.

Разумеется, во время обсуждения, как это часто бывает в беседах с Путиным, звучали конкретные жалобы, в ответ на которые Путин порой недоумевал: неужели, мол, действительно новые стандарты убьют профессиональное музыкальное образование? — однако присоединялся к негодованию собеседников и обещал разобраться. Сопутствующая риторика всем хорошо известна: да, у нас много проблем, и правительство не всегда справляется с ними, не умея толком объяснить свои действия, я поговорю, но проблемы есть не только у нас (и да, кстати, мы великие).

И да, кстати, мы великие. Эта мысль, увы, стала лейтмотивом беседы, и на ней придется задержаться (не оспаривая, разумеется, величия многих и многих произведений и достижений российской культуры и искусства). Выступление, которым Путин открыл заседание, начиналось словами о том, что «отечественная культура в значительной степени обеспечила авторитет, влияние России в мире, объективно помогла ей стать великой державой». Советник президента Владимир Толстой поделился мечтой совершенно в духе партсъездов, что хорошо бы именно Россия первой выступила за наступление «нового этапа человеческой эволюции, который определит и международные, и межконфессиональные взаимодействия народов». Александр Шолохов, директор музея-заповедника своего деда, назвал литературу и историю основами духовного и патриотического воспитания. Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский отметил государственные функции музея. Наконец, дирижер Валерий Гергиев провозгласил, что русская музыка — наше оружие.

Можно ли ждать, что при таком подходе государство будет не управлять культурой, а поддерживать ее, не вмешиваясь, не редактируя, не цензурируя, не указывая, что и как создавать? Собственно говоря, ответ на этот вопрос уже был частично дан министром культуры Владимиром Мединским. Новый министр недвусмысленно дал понять, что если киношники хотят государственной поддержки, то государство имеет полное право давать деньги только на нужные ему фильмы. Да еще и снимать их лучше, конечно, на территории России.

Никто не спорит: немало гениальных советских фильмов было снято по заказу Гостелерадио — но нужно ли сейчас возвращаться к этой схеме, чтобы нам потом как новое величайшее достижение отечественного кинематографа торжественно показывали пошлейшую агитку? Можно допустить, что к кино у функционеров особое отношение как к важнейшему из искусств, а с другими искусствами дело будет обстоять иначе, но большой уверенности в этом нет.

Вдруг распределители грантов сочтут, что то или иное произведение не имеет ничего общего с нашим Внутренним Национальным Культурным и Духовным Кодом, о котором, кстати, говорил во время встречи не только Путин? А кто будет определять соответствие произведения нашему Коду? Соответствуют ли нашему Коду любые новые формы в искусстве? Протестное искусство? Художник, который, как выразилась на встрече главный редактор газеты «Культура» Елена Ямпольская, превратившая издание в боевой листок для бичевания врагов Державы и Духовности, выражает себя «в рамках, не зафиксированных Уголовным кодексом, а местами даже и зафиксированных»? В этом контексте даже невинное замечание Архангельского о том, что «на территориях усадеб должны проходить не только фестивали джаза», заставляет поежиться и вспомнить о временах, когда джазу на нашей территории уже случалось сталкиваться с обвинениями в несоответствии духовному облику и образу жизни советского человека.

Нельзя не вспомнить и о волне безумных запретов в области искусства, поднявшейся вместе с появлением закона о защите детей от вредной информации. В Таганроге хотят запретить «Золотой ключик», а в Екатеринбурге запретили спектакль «Голубой щенок» (пикантности добавляет тот факт, что художественным руководителем театра, запретившим спектакль, является бард Александр Новиков, патриот и гомофоб, известный своим брутальным поведением. Впрочем, если бы, например, Юрий Энтин или Геннадий Гладков, находясь во главе какого-нибудь концертного зала, запретили выступления Новикова, это было бы ничем не лучше). Наверное, «Золотой ключик» в Федеральный список экстремистских материалов все-таки не попадет, а идея запретить «Голубого щенка» дальше отдельно взятого театра не распространится, но вакханалия запретов в регионах под лозунгом «сохранения национальной культуры» вполне возможна.

Вместе с тем понятно, что без государственной поддержки культуре выживать, прямо скажем, сложно. И во многих случаях государство наверняка может и будет поддерживать культуру. Вот только пока и у представителей власти, и у тех, кто им внимает, разговор о культуре непременно сопровождается сентенциями о «величии государства», «национальном духовном коде» и «оружии», не следует ждать, что государство не будет пытаться внедрить в культуру свою одновременно недоделанную и устаревшую идеологию вкупе с фальшивым целомудрием.

Фотография РИА Новости