В «ЕЖе» опубликована заметка Владимира Надеина «Цена цепного таланта», в которой автор написал о том, что  его «журналистская юность совпала с воскрешением из небытия Михаила Кольцова, пожалуй, самого знаменитого фельетониста советских времен», и что фельетоны и статьи его он читал с огромным восторгом.

«Воскрешение» Михаила Кольцова стало ярким, значительным событием не только для Надеина, но и для многих его современников.  Надеин вполне мог бы упомянуть и двухтомник Михаила Кольцова «Испанский дневник»,  где можно было узнать об испанской войне много того, что не рассказывали в Советском Союзе.

То, что Кольцов был «любимцем» Сталина, как написал Надеин, скорее можно рассматривать как фигуру речи.  Таких «любимцев», которых этот вурдалак использовал для своих целей, было великое множество, и он расстреливал их после того, как переставал в них нуждаться. Хорошо ещё, что кое-кому удалось уцелеть. Ведь к таким «любимцам», по логике Владимира Надеина, следовало бы причислить и Илью Эренбурга, и так же писать о нём оскорбительные  филиппики. При этом забыть «Годы, люди, жизнь», книгу, которая для многих людей не только в СССР стала настоящим открытием.

     Надеин пишет, что «сатирического опуса в «Правде» было достаточно для полноценного ареста, для полноценного суда и не менее полноценного расстрела».  Вот здесь всё далеко не так очевидно, что было исходным, первичным  в этой дьявольской кухне. Тем более  что автор противоречит себе, написав перед этим, что «Звонка вождя было вполне достаточно для полноценного сатирического произведения». Очевидно, что судьба «героя» заказанного фельетона была уже предрешена вне зависимости от того, будет или нет фельетон.  Не стоит даже упоминать,  сколько известных людей  было уничтожено без всяких звонков и фельетонов,  как бы эти фельетоны ни придавали обоснованности репрессиям.

А по отношению к таким ярчайшим талантам, как Кольцов или Эренбург, так и напрашиваются слова поэта: «Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды, слишком долго вы молились…».

Но я не стал бы вообще писать это письмо в редакцию, если бы уважаемый мною Владимир Надеин не взгромоздил, как он пишет, на тропу «любимого сталинского фельетониста» такую личность, как Аркадий Мамонтов. Обидно стало за Кольцова.  Нельзя сравнивать талант с амбициозной серятиной. Если бы Михаил Кольцов был жив, с благодарностью пожал бы ему руку. В отличие от ставшего нерукопожатным Мамонтова.