Старший следователь по особо важным делам при председателе СКР господин Гарибян дал пространное интервью газете «Коммерсант» в связи с завершением 6-летнего следствия по делу об убийстве Анны Политковской. Судя по тональности ответов на вопросы корреспондента, он вполне доволен результатами многолетней работы. И понять его приподнятое настроение отчасти можно, если верить, что на скамье подсудимых будут сидеть те, в отношении которых действительно собраны убедительные доказательства вины. Правда, до конца разделить со старшим следователем радость от раскрытия тяжкого преступления не позволяет совсем не пустяшный вопрос: кто все-таки дал команду убить известную журналистку. Без ответа на него изобличение исполнителей — лишь промежуточный результат. Если угодно, полуфабрикат оперативной и следственной работы. Вряд ли есть сомнения, что только реализация принципа неотвратимости наказания в отношении вдохновителя убийства позволит хоть как-то восстановить справедливость и исполнить моральный долг перед памятью погибшей.

К глубокому разочарованию, заказчик убийства остается не установленным. Как удалось узнать из интервью, следователи «пришли к выводу о том, что критиковала она (Анна Политковская) не только региональных начальников, но и представителей федеральной власти». Не бог весть какие изыскания, но тем не менее. Ну, хорошо — «пришли к выводу», а дальше что, на какого конкретного подозреваемого из числа «региональных и федеральных начальников» к концу шестого года вышли? Судя по перечисленным в интервью фамилиям обвиняемых, которые фигурировали еще в первом процессе, ни на кого. Да и каких-либо упоминаний о следственных действиях по установлению заказчика, пусть бы и безуспешных в силу трудности решения задачи, в интервью нет. Зато есть рассуждения о том, что «Рамзану Кадырову как раз была не выгодна гибель Анны Политковской» и что «целью заказчика была не только месть Анне Политковской за критические публикации. В первую очередь ему нужна была демонстративная и громкая акция, цель которой — запугать всех вас, журналистов, а также общество и власть». Сильно, конечно, сказано. Даже мурашки по коже. На мой старорежимный вкус, тут не достает пассажа о выгоде, которую получили от смерти Анны Политковской враги России, мешающие ей встать с колен. Сделав над собой усилие, еще можно согласиться с «запугиванием журналистов и общества». Но трудно найти разумное объяснение, каким образом и для чего «подозреваемые из числа региональных и федеральных начальников», планируя убийство, намеревались «запугать власть», плотью от плоти которой они сами являются. Если бы такого рода глубокомысленное заключение выдал политик, то с него спрос маленький: они, политики, стараются взбудоражить массы хлесткой фразой, не очень заботясь о логике и аргументах. Когда же в митинговый раж впадает старший следователь по особо важным делам при председателе СКР, то возникает законное желание узнать, какие установленные факты позволяют ему быть столь категоричным. Если не удалось выйти на заказчика, то откуда господину Гарибяну известны его цели? А если злодея вычислили, то почему он не отправляется на скамью подсудимых с другими обвиняемыми? Ответа нет. Ничем же не подкрепленные умозаключения мало кого могут впечатлить. Разве что «региональные и федеральные начальники» иронично ухмыльнутся, прочитав, что за них домысливает СКР.

В части описания методов следственной работы интервью позволяет очень живо воспроизвести картинку, как «он (Павлюченков) понемногу «отдавал» мне (Гарибяну) это убийство». Уразуметь при этом, почему вдруг работа с Павлюченковым стала приносить плоды лишь после первого провального процесса, воображения не хватает. Может, дело в информации, которой делились со следствием сотрудники «Новой газеты»? Но тогда и виртуозность следователя в получении спустя пять лет признательных показаний от не чуждого рефлексии бывшего милиционера не столь очевидна. А осудили бы всю шайку в первом процессе, то и «отдавать» бы Павлюченкову господину Гарибяну ничего не пришлось.

Куда интереснее было бы узнать, как старший следователь работал с Лом-Али Гайтукаевым, от которого, похоже, самая короткая дистанция до «регионального или федерального начальника» — предполагаемого заказчика убийства. Но в этом случае господин Гарибян не просто не многословен, он стоически молчалив. Ведь за 6 лет, в течение которых Гайтукаев находится не в бегах, а на зоне, с ним можно было бы провести очень плодотворную оперативную и иную полезную для следствия работу. Хочется думать, что проводили. Но, видно, не получилось. Вопрос, почему не получилось и почему он не «отдал» господину Гарибяну истинного заказчика, остается без ответа. Крепким орешком оказался этот Лом-Али? Или профессионализма следователю не хватило? Или не дали профессионализм проявить? Неясно. Вот, например, объясняя, каким образом следствию удалось определить мотив преступления, господин Гарибян не без гордости сообщает, «что за 6 лет работы над делом об убийстве нам удалось изучить жизнь Анны Политковской буквально под микроскопом». Не углубляясь в спор о целесообразности траты драгоценного времени на изучение жизни покойной на клеточном уровне, хотелось бы понимать: а жизнь заключенного Гайтукаева, промышлявшего заказными убийствами и при этом состоявшего в дружбе с правоохранителями, столь же тщательно исследована? Были ли выявлены все его связи и проанализирован их характер или только ограничились расшифровкой «биллинга» — современной «царицы доказательств»? Что скрывается за подозрительной дружбой (или сотрудничеством?), позволявшей «отморозку» открыто приходить в гости в здание московского управления ФСБ в Потаповском переулке и подряжать на активное участие в организации убийства действующего сотрудника московской милиции, не боясь быть «повязанным»? Кроме туманной скороговорки, что Павлюченков, Хаджикурбанов (тоже бывший милиционер) и Гайтукаев «знали друг друга много лет и были связаны, по нашим данным, не только приятельскими, но также деловыми и финансовыми отношениями», никаких подробностей в интервью не содержится. В этом куске особенно удивляет, если помнить про шесть лет процессуальных действий по делу, расплывчатое уточнение, больше свойственное оперативным работникам: «по нашим данным».

Впрочем, не все в прямой речи господина Гарибяна расплывчато и неопределенно. Он тверд в том, что во время следствия «никакого давления не было». Больше того, он информирует читателя, что на него «даже при советской власти не давили», не уточняя, правда, почему: то ли боялись и полагали бесполезным, то ли тогда не принято было давить. Но поскольку при советской власти, как теперь считается, царило сплошное беззаконие, то нетрудно догадаться, что все-таки опасались его бескомпромиссности.

Не обошлось и без обязательных слов благодарности в адрес «партии и правительства». Куда ж без них. Это финальное место из интервью заслуживает того, чтобы его процитировать почти полностью: «Дело об убийстве Анны Политковской по понятным причинам держали на контроле первые лица государства, которые постоянно требовали результатов. Александр Иванович (Бастрыкин) тогда сказал мне: «Работай столько времени, сколько потребуется для раскрытия». Только благодаря его поддержке я получил возможность «вытащить» и систематизировать огромный массив доказательств по делу, а благодаря заместителю генпрокурора Виктору Гриню любое полезное начинание поддерживалось прокурорами».

В этой россыпи прочувственных слов смущает не только «работай столько времени, сколько потребуется для раскрытия»: при таком подходе остается удивляться, что за 6 лет управились, а не за 10 или 15. Смущают и адресаты, в чью сторону устремлен бурный поток благодарностей. Когда доподлинно известно, по какому количеству уголовных дел, изломавших судьбы людей, включая дела сотрудников ЮКОСа, «дело Магнитского» и другие, столь же «законно» расследованные, господин Гринь уже «поддерживал полезные начинания», то его публичное прославление подчиненным кажется натужным и не очень уместным рядом с именем Анны Политковской. Еще более искусственными и ущербными в связи с упоминанием ее имени представляются словесные расшаркивания перед господином Бастрыкиным, «портрет маслом» которого на фоне темного леса совсем недавно демонстрировался на экранах миллионов компьютеров. А если еще и знать, что именно в том лесу этот господин плел спьяну, то стошнить может от омерзения.

На такие вот несвоевременные размышления наводит интервью с победителем.

Фотографии ИТАР-ТАСС