Памяти деревенщика
Их книжки: Белова, Шукшина, Тендрякова — наших великих писателей- деревенщиков, стоят у меня на полке, утыканные закладками, заметно потрепанные, но неизменно любимые.
Когда обессиленный и опустошенный возвращаешься из московских суетливых и циничных джунглей в свой рубленый «в обло» деревянный дом, рука нет-нет и потянется к корешкам заветных книг. Бывает, откроешь с любого места «Кончину» Тендрякова, «Земляки» Шукшина или «Привычное дело» Белова — и нет для меня лучшей психотерапии. Через каких-нибудь полчаса маленьким белым и очень теплым облачком возвращается в душу покой.
Мне повезло познакомиться и провести прекрасный вечер с Василием Ивановичем Беловым на вологодской земле.
А дело было так.
Будучи в то время заместителем министра экономики, я, злоупотребив служебным положением, продавил году в 1997-м федеральную целевую программу «Возрождение русского льна». Так как я потомственный агроном и у меня к этой исконно нашей культуре, составляющей предмет особой национальной гордости, очень трепетное отношение. Пара золотых медалей с ВДНХ, новенький директорский «уазик», вне фондов, и звание заслуженного льновода дополняют радостные воспоминания моей молодости.
Тогдашний губернатор Вологодской области Вячеслав Позгалев был тоже фанатом этой культуры, составлявшей во времена проклятого царизма одну из важных статей российского экспорта. И завел он славную традицию — проводить на Вологодчине всероссийскую выставку «Русский лен», приглашая на неформальную часть известных вологжан.
В тот раз среди них был известный писатель Василий Белов.
Помнится, я подошел к своему кумиру, представился, рассыпался в комплиментах по поводу только что вышедшей его повести «Медовый месяц». Похвалился, что под впечатлением его «Плотницких рассказов» все дома, которые построил в своей жизни — деревянные.
Помнится, он улыбнулся в свою русую с сединой бороду и степенно ответствовал:
— Ваня, так и слово деревня от слова деревянный. Хорошо, что ты сельский человек, не скрываешь своего происхождения, как некоторые из твоих сегодняшних друзей.
Потом я со страстью рассказывал, как неповторимо и красиво льняное поле в тот самый момент, когда первые лучи восходящего солнца начинают раскрывать коробочки и пожар голубой лазури заливает пространство до горизонта.
Потом мы поговорили о политике, сельском хозяйстве, литературе.
Он все улыбался и смотрел на меня своими голубыми, как цветки льна, глазами. А потом неожиданно спросил:
— Иван, а что ты потерял у Гайдара? Не жмет тебе их либеральная кольчужка?
Я внутренне напрягся, почувствовав в нем идеологического противника. Потом суетливо заговорил про демократию, свободу, отсутствие дефицита, возможность поездок за границу и пр. А он, склонив голову, посмотрел на меня с добродушным прищуром и сказал:
— Иван, как ты думаешь, если бы я был против свободы, я бы написал «Год великого перелома»? Дело в том, что дарованная вами свобода принесла многим несчастье, и народ не будет о ней сильно горевать. Вот увидишь!
До разгона НТВ оставалось — 3 года, до отмены губернаторских выборов — 7 лет.
Сегодня я понимаю, какой же это был мудрец и мыслитель.
Сегодня я убежден, если уж в этот раз мы решили вернуть гражданам свободу, нужно не забыть и про справедливость.
Жаль, что теперь я ему уже ничего не скажу.
4 декабря он ушел от нас.
Светлой Вам памяти, Василий Иванович!
Фото Сергея Метелицы /Фотохроника ТАСС
