Прошедшие весной 2012 года парламентские, а чуть позднее — летом — президентские выборы должны были создать легитимную власть и рассеять накопившуюся политическую напряженность в Египте. Этого не произошло: с каждым месяцем и по самым разным поводам вспыхивающие в стране беспорядки становятся все масштабнее и кровопролитнее. 27 января жители Порт-Саида похоронили 50 погибших в волнениях, по сути восстании, разразившемся в этом городе, равно как и в соседних с ним Суэце и Исмаилии. Число раненых зашкалило за полтысячи человек. Эти события оказались существенно более кровопролитными, чем так называемый Тахрир-2 — массовые беспорядки в Каире и Александрии в ноябре-декабре прошлого года. Президент Мухаммед Мурси впервые ввел чрезвычайное положение в охваченных волнениями провинциях. Почему эти волнения продолжаются?

Сегодня, пожалуй, уже можно сформулировать главную причину: это напористые действия нового — легитимно избранного — руководства страны (главным образом, самого президента Мухаммеда Мурси) по насаждению отторгаемых большей частью городского населения исламистских норм. В первую очередь речь идет о новой конституции, которую команда Мурси сумела провести через двухэтапный референдум в декабре 2012 года. Принятые нормы создают немало проблем для положения женщин в обществе, создают юридический коридор для введения в действие шариатских установок и т.д. К тому же, напомним, усилия Мурси по ускоренному принятию новой конституции в ноябре-декабре сопровождались его попыткой узурпации власти (такой была оценка его декретов судейским корпусом Египта). Эти действия президента только подлили масла в огонь, обеспечив существенное увеличение числа протестующих на городских площадях. В результате о своем разочаровании в «революции 25 января» заговорили практически все лидеры оппозиции да и простые, светски настроенные египтяне. В чем же «революционеры» ошиблись?

Ошиблись они, судя по всему, в арифметике электоральных процессов. Согласившись с полноценным участием умеренных исламистов («Братьев-мусульман») в выборных процедурах («один человек — один голос»), инициаторы «революции» (главным образом средний, креативный класс, интеллигенция) не учли, что у примкнувших к их «антидиктаторскому движению» исламистов гораздо больший электоральный потенциал в стране, чем у самих зачинщиков «революции». Это подавляющая часть неграмотной и патриархально настроенной провинции, которая, похоже, при любом варианте голосования сегодня склонна поддерживать именно популистов-исламистов с их понятными феллахам установками. Отсюда и внушительная победа «братьев» на парламентских выборах, а также превосходство, хотя и незначительное, исламиста над светским кандидатом на выборах президентских. Отсюда и уверенность Мурси в том, что его проекты и инициативы получат легальную поддержку большинства. В провинции, но не в городах. Более продвинутые жители городов не готовы с этим смириться. И заявляют свою позицию по любому поводу: последние волнения были приурочены ко второй годовщине «революции», что позднее вылилось в восстание против властей в Порт-Саиде и Суэце в связи с решением суда приговорить к смерти участников прошлогоднего «футбольного бунта».    

Мурси маневрирует. 28 января утром он призвал лидеров 11 оппозиционных организаций к себе во дворец обсудить перспективы выхода из затянувшегося политического кризиса. Ближе к вечеру большая часть оппозиционеров отвергла этот призыв. И вовсе не потому, что жаждет крови.  Оппозиционеры, в том числе организации Фронта национального спасения под руководством Мухаммеда эль-Барадеи, выдвинули два главных требования: сформировать коалиционное правительство с участием представителей оппозиции и учредить комиссию по изменению конституции. Требования выглядят радикально, но они абсолютно оправданны в данной ситуации. По сути, как ни покажется странным, лидеры оппозиции взывают к совести и разуму президента-исламиста, подчеркивая, что мирный, согласительный вариант развития общества возможен в сложившихся условиях (доминирования патриархального электората) только при встречных шагах самого Мурси. Добиться их можно через политический пакт или давление со стороны городской улицы. В противном случае неизбежно углубление раскола общества, страны, что чревато масштабной гражданской войной.

Шансы на успех у оппозиционеров не велики, но они есть. Дело в том, что при всей поддержке «патриархальной деревни» власть исламистов в Египте не может быть абсолютной и устойчиво преобладающей. В отличие от большинства других арабских стран Египет социо-культурно чрезвычайно многообразен, а потому не может подчиниться исламистам. В религиозном плане порядка 18 процентов населения страны составляют христиане-копты. В ментальности городских жителей и многих районов страны (Асуана, Луксора и т.д.) присутствует осознание себя потомками одной из древнейших в истории человечества цивилизаций, хранителями великого культурного наследия. Многие из них вполне светски настроены. Исламисты, напомним, выступают против уважения и почитания египтянами фараонской цивилизации, поскольку она существовала (что они, кстати, ставят под вопрос) до появления ислама. А потому и угрозы исламистских фанатиков разрушить пирамиды Гизы в пригорде Каира воспринимаются многими египтянами не как пустословие.

Заметим, что похожие на «Братьев-мусульман» и также победившие на параламентских выборах в Тунисе умеренные исламисты (организация «Ан-Нахда») действуют намного осмотрительнее. В своей традиционно светской и относительно модернизированной стране они отказались от монополии на власть, добровольно призвав оппозицию создать правительственную коалицию, а также не столь напористо навязывают малоприемлемые для городов нормы шариата. Правда, в Тунисе нет президента-исламиста. Он либерал-правозащитник. И, кстати, достаточно открыто противостоит лидерам «Ан-Нахды». Но и в Египте есть пока еще защита от «исламистской вертикали» — это армия. Армейское руководство уже пригрозило навести порядок по-своему в декабре 2012 года. Тогда обошлось. Надолго ли?

 Автор - уководитель Центра анализа ближневосточных конфликтов ИСКРАН

Фото AHMED KHALED / EPA / ИТАР-ТАСС