Обещания как основное направление деятельности
31 января 2013 г. в Кремле прошло совещание по основным направлениям деятельности правительства.
Цитата № 1: «Сегодня на первый план выходит качество и эффективность экономического развития… Речь идёт, прежде всего, о повышении производительности труда, как мы говорили, в полтора-два раза». (Президент В. Путин)
Цитата № 2: «Особое внимание в рамках соответствующих программ будет уделено авиа- и судостроению, радиоэлектронной, ракетно-космической и атомной промышленности». (Председатель Правительства Д. Медведев)
Цитата № 3: По производительности труда мы отстаём сегодня от ведущих экономик мира по разным странам от 2,5 до 3 раз…Мы можем решить эту проблему примерно за один цикл обновления оборудования, а этот цикл составляет около 10 лет. Поэтому повышение за 10 лет производительности труда в 1,5–2 раза – эта задача… стоит сегодня на первом плане. (Министр экономики А. Белоусов)
Цитата № 4: «На протяжении прошлого десятилетия велась упорная борьба за повышение эффективности народного хозяйства. Наиболее концентрированный показатель здесь – производительность труда. Она выросла за это время почти в полтора раза. На основе достижений науки получили дальнейшее развитие или созданы заново такие современные отрасли, как атомное машиностроение, космическая техника, электронная и микроэлектронная, микробиологическая промышленность, лазерная техника…» (Генеральный секретарь ЦК КПСС тов. Л.И. Брежнев, доклад XXYI Съезду КПСС 23 февраля 1981 г.)
…Дело было в конце 80-х, когда Партия и Правительство, проводив Л.И. Брежнева в последний путь, опять озаботились эффективностью экономики и производительностью труда, взяв курс на перестройку и ускорение. Мы тогда дружно спасали Арал. Гласность, экология, все такое. Заблудились в Кызылкумах, ночь на ландшафте, выпили, понятно. Звезды, тишина. Ну – и поговорить.
Василий Илларионович Селюнин, знаменитый экономический публицист из «Нового мира», просмотрев под фонариком газету «Правда» с сообщением об очередном Пленуме ЦК (речь, кажется, шла о неуклонном подъеме производства мебели и древесно-стружечных плит для населения), невосторженно резюмировал: «Ну вот, значит, и мебели конец…»
«Злобствует дяденька. Лишь бы оттоптаться!» — с патриотической обидой подумалось мне. Но он — пронзительного ума был человек! — легко прочитал мои негодующие мысли. И как-то очень по-христиански объяснил:
— Да нет, ты пойми. У нас данных о реальном состоянии экономики нет. А у них есть. Раз целый пленум созвали — значит, в отрасли действительно беда. Но что они могут предложить? Все как обычно: выделить фонды, повысить производительность, взять под контроль. Снизу откозыряют и спустят на тормозах. Стимула-то экономического наращивать производство у них нет. Отчетности прибавится, а шкафов — ничуть. Вот если б мебельщикам разрешили прибыль брать себе, то через годик появились бы. Покупатели за этими стенками в очереди стоят — им только давай! Но ведь нельзя — это уже будет настоящий капитализм. А при капитализме кому нужны члены ЦК? Так что с мебелью пиши пропало.
Была в его словах печальная мудрость человека, который всю эту систему изучил вдоль и поперек, изнутри и снаружи на личном опыте. Невозможно было не поверить.
Через несколько лет он умер, Василий Илларионович. И СССР тоже.
Теперь я примерно в его годах. И хотя уже на другом языке, вынужден говорить о том же: не могут решить проблему люди, которые сами являются источником и частью проблемы. Да, они умные. И профессиональные. И все правильно повторяют про инвестиционный климат, про конкуренцию и коррупцию. Что одно надо развивать, а другое искоренять. Но ведь и в ЦК КПСС не дураки сидели! Просто не может человек работать против своих прямых интересов — если, конечно, у него за спиной нет колючей проволоки с автоматчиками. А прямой интерес постсоветской бюрократии состоит в крышевании бизнеса и охране его (и ее) монопольных позиций. То есть в удушении той самой конкуренции, о которой они так много и умно говорят. Апеллируя к укреплению государства, к социальной справедливости и к подъему с колен.
Цитата № 5: «Основными препятствиями экономического роста являются высокие налоги, произвол чиновников, разгул криминала. Решение этих проблем зависит от государства. Однако дорогостоящее и расточительное государство не может снизить налоги. Государство, подверженное коррупции, с нечеткими границами компетенции, не избавит предпринимателей от произвола чиновников и влияния преступности. Неэффективное государство является главной причиной длительного и глубокого экономического кризиса — я абсолютно в этом убежден — кризиса, проявления которого нам хорошо известны» (Президент В. Путин, Послание Федеральному собранию 8 июня 2000 г.)
Скажете, неправильно? Только с тех пор число чиновников увеличилось примерно втрое, налоги (включая социальные отчисления и откаты) вдвое, коррупция выросла на порядок, а криминал сросся с органами власти до полной утраты различий. На их номенклатурном языке все это называется укреплением вертикали. И подъемом с колен, опять же.
Рыночная экономика, слава богу, гибче советской. Мебели и прочих товаров народного потребления, во всяком случае, навалом. Но хитрость в том, что в вертикальном государстве самой эффективной, наименее рискованной и практически не нуждающейся в первичных инвестициях формой частного бизнеса является вхождение в корпорацию госноменклатуры. Чисто рыночный сюжет: никакая другая форма экономической активности не выдерживает конкуренции в координатах «затраты – прибыль».
Не зря именно в этой сфере Россия впереди планеты всей и по инновациям, и по модернизации. Какую творческую энергию, какое смелое внедрение самых ярких изобретений демонстрирует номенклатура, когда ей надо фальсифицировать выборы для сохранения своей бизнес-монополии! Тут вам и досрочное голосование, и голосование на дому, и «непрерывный производственный цикл», и карусели, и «фантомные участки», и открепительные талоны. Все, чего душа пожелает. Куда там «Эпплу» вместе с «Майкрософтом».
А потом, конечно, можно поговорить про эффективность, производительность труда и научно-технический прогресс. Чем они хуже Л.И. Брежнева, в конце концов?
