Прокурор Ташкенов и подполковник Вайзер

Закончился еще один судебный день в Березниках. Наконец началось рассмотрение дела по существу. Дарова с Алехиной в колонии, сидят рядышком шепчутся. Иногда над чем-то смеются, что выводит судью из себя. Я за столом один.

С утра приобщали к делу документы администрации колонии. Документы скверные, оформлены плохо. Дарова не дает им спуска, тыкая носом в каждую мелочь. Замначальника колонии подполковник Вайзер пытается понять, что ее спрашивают, изредка отвечает по делу. Иногда мученически заводит глаза, чтобы все видели, как ей тяжко. Дарова завалила ее вопросами так, что даже я в какой-то момент перестал понимать, зачем это нужно. Но у нее свой план, и она ему следует. Потом все сложится в общую понятную картину.

Прокурор Ташкенов все время подсказывает Вайзер правильные ответы. Я обращаю внимание судьи Лимпинской на недопустимость таких подсказок — прокурор не является заинтересованной стороной или представителем ответчиков. К сожалению, я плохо свое заявление аргументирую, потому что не силен в гражданско-процессуальном законодательстве. То ли дело уголовное! После перерыва повторное заявление делает Оксана Дарова и ясно аргументирует. Судья соглашается и делает прокурору замечание.

После долгого допроса Дарова оставляет мне измученную Вайзер, и тогда вопросами начинаю терзать ее я.

— Как будят осужденных? Если голосом, то как громко? Есть ли нормы громкости? Могла ли Алехина не услышать команду «Подъем»?

— Не могла, — уверенно отвечает представитель администрации.

— А не пробовали ли будить осужденных включением радио, будильников или, скажем, рындой?

— Не пробовали.

Маша на другом конце провода смеется, судья опять выражает недовольство.

— А не мешает ли осужденным спать горящий всю ночь в камере свет?

— Не мешает.

— Вы считаете, это способствует крепкому и здоровому сну?

— Таков режим.

— А не входит ли в обязанности инспектора по ШИЗО и ПКТ удостовериться, что осужденный проснулся?

— Не входит.

— Значит, просто прокричал шепотом «подъем» и побежал дальше?

— Почему шепотом?

Прошу администрацию объяснить, какая норма закона запрещает осужденным спать днем. Менты жмутся и отвечают невпопад. Наконец дают ответ: правила внутреннего распорядка гарантируют осужденным непрерывный 8-часовой сон.

— Но ведь это не запрет на сон в дневное время?

— Не запрет, — соглашается Вайзер.

— Тогда почему нельзя спать днем?

Вайзер опять заводит к небу глаза, и ей на помощь приходит судья:

— Это не имеет отношения к рассматриваемому нами случаю.

Я поясняю судье: имеет, потому что Алехина могла подняться по подъему в 5:30 и снова лечь в 5:35. Таким образом, правила внутреннего распорядка она не нарушает. Меня волнует эта тема. Я сам столько раз получал ШИЗО за сон в дневное время, что мне вдруг показалось, что это я не Машины взыскания обжалую, а свои! Но судья снимает дальнейшие вопросы на эту тему.

Скоро выясняется и вовсе абсурдная ситуация. К делу приобщен «Распорядок дня осужденных, помещенных в безопасное место», но на нем нет ни даты, ни номера. Документ без реквизитов. Дарова выражает недоумение, я поддерживаю: нарушение распорядка дня это то, в чем постоянно обвиняют Алехину. Как мы можем ссылаться на документ с таким неясным статусом? Я спрашиваю представителя администрации, каким числом датирован этот документ? Она отвечает, что 28 декабря 2012 года. Все Машины «нарушения» были до этой даты.

— Но где же именно тот распорядок, который нарушила Алехина?

— А его нет, — отвечает представитель администрации. — У нас не было раньше осужденных в безопасном месте, не было и распорядка.

— Но тогда какой же распорядок она нарушила?

— Распорядок дня в жилой зоне. Она содержалась в камере на общих основаниях

Ничего себе общие основания: лагерный барак и закрытая камера!

Вот так проходит этот процесс. Волокита неимоверная. Чтобы Дарова и Алехина могли ознакомиться с приобщаемыми к делу документами, им посылают их по факсу в колонию. Для этого, разумеется, объявляют очередной перерыв. Один их документов, которые прислал суд, сотрудник колонии похитил прямо с факса. Схватил и убежал — не положено, на документе гриф ДСП (для служебного пользования).

День закончился на обсуждении второго взыскания. Рассказанное мною — незначительная часть того, что было. Основную работу по защите ведет, естественно, профессиональный адвокат Оксана Дарова. Я, по мере сил, помогаю. В зале суда по-прежнему журналисты с телекамерами и Машины друзья. Менты из колонии все больше ожесточаются. Они не привыкли, чтобы их допрашивали в суде. Ну, так не трогайте Машу Алехину и будет вам счастье!

 Фотография Романа Зайцева