Не будучи ни патентованным экспертом в области международных отношений, ни, тем более, «стратегом», откликаюсь на призыв Лилии Шевцовой, поскольку много лет занимаюсь проблемами войны, геополитики, геокультуры и геоэкономики как важнейших сфер исторической макросоциологии.

Речь пойдет об оптимальном формате отношений между Россией и США, который учитывал бы национальные интересы (в каком-либо понимании) обеих стран, но также способствовал формированию в России реальной демократии, открытого, правового и справедливого общества, экономического процветания нашей страны и росту ее авторитета на международной арене.

Мой главный тезис состоит в том, что в рамках двусторонних отношений решения этой проблемы нет. Ни один из всех реализовавшихся до сих пор форматов не подходит:

• ни открытый конфликт (Корейская, Вьетнамская, Советско-Афганская войны, Карибский кризис),
• ни позиционное противостояние и соперничество («холодная война», борьба за влияние, особенно на Ближнем Востоке, на постсоветском пространстве),
• ни декларативное «потепление» (известные «разрядки» и «перезагрузки»),
• ни менторство — откровенное навязывание России Штатами своей политики и интересов (1990-е гг.).

Я не разделяю смелой уверенности Георгия Сатарова в том, что в своей статье Том Грэм «разоблачает американских стратегов». Критика Вайсбурдом «стратегичности» и Realpolitik прекрасно выполнена в столь же классическом духе либерально-идеалистического направления, однако призыв к американцам защищать демократические ценности в России ради того, чтобы в будущем избежать катастроф, вряд ли их напугает и убедит.

Скорее, я склонен согласиться с Грэмом, Иноземцевым и другими в том, что откровенно «нормативный» подход бичевания российского авторитаризма с позиций высоких западных демократических ценностей, политика давления и менторства не столько помогает, сколько препятствует демократизации России. Причина тому — широко распространенные в России, застарелые чувства зависти, ревности, соперничества, досады в отношении к Америке, во многом обусловленные тем, что американцы добились такого могущества и авторитета в мире, которого издавна добивались русские, пожалуй, еще со времен появления формулы «Москва — Третий Рим».

Трудность усугубляется известным двойственным геокультурным отношением России к Западу. Это отношение имеет характер «любовь-ненависть», а точнее — «преклонение-амбициозность». С одной стороны, самоопределение России и русских, осознание своей особости всегда происходит через сопоставление с Западом (изначально — Европой), часто через собственное отличие и превосходство (в вере, духовности, цельности, глубине и проч.). С другой стороны, это сопоставление проводится именно с Европой и США, а почему-то не с Турцией, Ираном, Китаем, Индией или Бразилией.

В другом месте этот наш глубинный национальный комплекс я назвал геокультурной пубертатностью: действительно, именно для подростков характерна болезненная фиксация на собственной значимости в сопоставлении с «взрослыми», когда скрываемая от самого себя досада на собственную незрелость, слабость, подражательность прикрывается возвещением своей исключительности и фанфаронством.

С этим свойством связан и наш геополитический невроз с метаниями между возвеличиванием своего могущества, мировой роли, вселенской миссии и тоскливым самоуничижением, озлобленностью в связи с отсутствием чаемого признания, авторитета и надежных союзников.

При всем почтении к общезначимым ценностям я бы посоветовал поборникам нормативного (ценностного, либерально-идеалистического) подхода в отношениях между Западом и Россией представить, как будет реагировать невротизированный подросток (к тому же, гордый накопленным оружием, раздосадованный недавними обидами и  ревностно оберегающий свою немалую оставшуюся территорию) на постоянные моральные увещевания, тем более, на жесткое подавление, угрозы и прямые запреты в наказание за нарушение сколь угодно прекрасных ценностей.

Прямо скажем, наш диагноз сложившегося положения дел неутешительный, но не предаваться же отчаянию, соскальзывая вновь к типовой невротической реакции! Как же тогда России выстраивать отношения с внешним миром и его лидерами?

Пока подросток выясняет с взрослым «кто главнее», пока невротик наедине со всем миром мечется от самовозвеличивания к самоуничижению, шансы на взросление и выздоровление почти нулевые. Ситуация кардинально меняется, если человека удается вовлечь в солидарное партнерское сообщество с общей деятельностью, в которой таланты и усилия этого человека дают видимые всем плоды и отдачу. (Кажущаяся далекой аналогия, на самом деле, выражает глубинные инварианты социальной действительности, действующие на всех уровнях — от микро- до макро- .)

Итак, России вместе с Западом, причем не только с завидным соперником/противником — Америкой, но и с давнишним соперником/учителем — Европой, нужно найти такую общую деятельность, которая позволила бы России избавиться от метаний, реализовать свой потенциал, завоевать тем самым престиж, не поступаясь своей идентичностью — сознанием собственного величия и мировой роли.

Эта деятельность должна быть направлена на некую третью инстанцию, а характер иметь такой, где ценностная, культурная и геополитическая общность платформы России и Запада была бы максимальной.

Оставим глобальные амбиции: реально воздействовать на Африку, Южную Америку, Океанию Россия в ее нынешнем положении не может, да это ей и ни к чему. Речь должна идти о Евразии, прежде всего о прилегающих к России отсталых и нестабильных регионах т. н. Великого Лимитрофа (по Цымбурскому).

В качестве общей достойной деятельности со стороны России, США и Европы в отношении этих тревожных зон Евразии могла бы стать цивилизаторская миссия, включающая поступательные изменения, которые, несмотря на известные издержки, можно смело трактовать как позитивные:

• пацификация (умиротворение конфликтов, построение надежных систем международной безопасности);
• индустриализация, урбанизация, развитие транспортной, энергетической, коммуникационной инфраструктуры, информатизация, технологический прогресс, коммерциализация (расширение рынков товаров и услуг);
• повышение общего уровня образования, развитие науки, культурного производства;
• развитие систем социальной защиты, развитие институтов, защищающих интересы и права граждан.

В чем состоит стратегический интерес России?

Указанные выше изменения могут осуществляться в Евразии на европейский, американский, российский, китайский, индийский, японский, арабский, иранский, турецкий манер. Это напрямую зависит от силы геополитического, геоэкономического и геокультурного влияния соответствующих центров в разных регионах Евразии, а также от силы и эффективности альянсов между такими центрами.

Наиболее патриотично смотрелась бы борьба за «русский путь», однако уж слишком многие «но» тому препятствуют:

• бесславный распад СССР и дискредитация «русского коммунизма»,
• страхи перед новорусским имперским реваншизмом,
• весьма скромный мессианский потенциал современного православия,
• широко известные в мире сырьевой перекос в российском экспорте (периферизация экономики),
• коррумпированность государства,
• расколы и конфликты в самом российском обществе.

Главное же — никакой внятной идеи, кроме нового витка принудительной мобилизации и борьбы против мировой гегемонии Запада вообще и США в особенности, в пресловутом «русском пути» не содержится. При таких условиях не стоит даже вступать в конкуренцию с «китайским», «западным», «мусульманским» путями обустройства Лимитрофа, тем более всей Евразии.

Ситуация меняется радикально при создании разумных альянсов. Главный и наиболее перспективный альянс для России практически по всем указанным направлением — это союз с Европой и США. Россия при этом выступает в Азии в своей привычной и вполне достойной роли цивилизованного европейца, но уже не соперничая, а сотрудничая со своими не менее великими партнерами. Для США и Европы такое реальное партнерство с Россией обещает пусть не быстрые, но богатые и долговременные выгоды:

• умиротворение опасных очагов насилия, источников массовой миграции, потенциальных беженцев в нестабильных, конфликтных областях Евразии;
• постепенное распространение там демократических, гуманистических ценностей и институтов;
• превращение России из опасной непредсказуемой державы с травмой советского распада и имперскими амбициями в заинтересованного партнера, связанного плотной сетью уз сотрудничества в рамках общей благородной миссии;
• новые обширные пространства не только для рыночной и геокультурной экспансии, но и для нового импульса собственного социально-экономического развития, создания новых рабочих мест, канализирования левой и молодежной энергии.

Для такой деятельности в азиатской части Лимитрофа нужен большой плацдарм, в роли которого лучше всего подходит Сибирь (возможно, плюс Казахстан и Кыргызстан), традиционно игравшая роль эксплуатируемой колонии для российского центра и до сих пор недоиндустриализованная. Так что в этом пункте большая цивилизаторская миссия США-Европы-России в Евразии оказывается чрезвычайно полезной именно для России, где хоть и твердят бесконечно ломоносовскую формулу о могуществе, прирастающем Сибирью, но пока больше распродают оптом и в розницу природный потенциал этого прироста. Более детально «Большой Восточный проект» обрисован в другом месте, а здесь возвратимся к исходной теме — какой формат отношений Россия-США (шире: Запад) будет способствовать демократизации нашего общества и почему этот формат может стать привлекательным для нынешней (весьма недемократической) российской власти?

Последний вопрос — самый сложный. В развертывающейся сейчас фазе реакции, политических репрессий и откровенного антизападничества под разговоры об «особом цивилизационном коде» и «духовных скрепах» (очередной авторитарный откат в циклической модели истории России) вряд ли вообще можно говорить о серьезном, масштабном, долговременном сотрудничестве с США и Европой. Однако исторические процессы наращивают скорость. Не за горами экономические, социальные и политические кризисы, соответствующие периоды растерянности и фрустрации власти, поиски путей преодоления бедствий, путей перспективного развития. Тогда высказанные выше идеи, сейчас кажущиеся голимой маниловщиной, могут стать новым вектором и даже повесткой дня.

Не следует думать, что российская власть навеки обречена параноидально цепляться за переговоры с США о ядерном разоружении, ПРО и т. п. Что действительно важно для нашей власти (как, впрочем, и простого народа, и образованного класса) еще со времен Петра, так это чувствовать и быть равными и уважаемыми в кругу великих держав.  Если удастся сделать партнерство с США и Европой в масштабной цивилизаторской миссии более привлекательным, чем унылая конфронтация и замшелые переговоры о вооружениях, то этот сложный вопрос вполне может быть решен.

Почему цивилизаторская миссия России в евразийском Лимитрофе в составе новой Антанты (теперь вместе с ЕС и США) будет способствовать демократизации нашего политического устройства? Очень просто: слова имеют значение, когда соответствуют делам.

Включившись в эту миссию, российская власть как «европеец в Азии» не сможет говорить, что будет распространять авторитаризм, коррупцию, ложь, нечестные суды, неправовое насилие, политические репрессии, произвол в экологии и т. п.

Даже теперь  официальная российская риторика включает практически весь джентльменский набор современных общезначимых ценностей: миролюбие, гуманизм, ненасилие, диалог, честность, законность, уважение к правам личности, терпимость к другим культурам и религиям, гражданское равенство.

Когда под знаменем подобных же ценностей придется уже реально действовать в рамках общей с Европой и США цивилизаторской миссии, тогда будет все более и более затруднительно самим нарушать те принципы и идеалы, которые взялись проводить вовне. Кроме того, для этой миссии потребуются новые кадры, новые институты и новые практики, которые опять же будут формироваться во взаимодействии и партнерстве с американскими и европейскими.

Спору нет, в сегодняшнее тяжелое и душное время, отягощаемое новостями о новых арестах, обысках и подлых приговорах, представленная выше картина может показаться неосуществимой утопией, пустой мечтой.

Но ведь сказано:

«Если перед тобой великая цель, а возможности твои ограничены — всё равно действуй, ибо только через действие могут возрасти твои возможности (Шри Ауробиндо, индийский философ, поэт и революционер).

Фотография страницы автора в Facebook