Бостонский марафон: проверка на устойчивость
Кем бы ни были те, кто устроил взрывы в Бостоне во время марафона, главной цели они добились – первый после 11 сентября 2001 года теракт на территории США стал главной мировой новостью. На фоне взорванного марафона, унесшего жизни трех человек и оставившего 140 раненых, почти полностью ушли из сферы общественного внимания случившиеся накануне теракты в Ираке, в результате которых погиб 31 человек.
Несмотря на сравнительно небольшое число жертв и легкость, с которой были взорваны бомбы, оставленные, по всей видимости, в рюкзаках среди зрителей, теракт получился максимально эффектным и запугивающим: он произошел не только на глазах у десятков тысяч людей, наблюдавших за марафоном в Бостоне, но и на глазах у десятков миллионов телезрителей, увидевших взрывы практически в прямом эфире.
Поскольку бостонский марафон освещало большое число журналистов и телекамеры были установлены повсюду, картинка с места событий появилась на экранах мгновенно: мы видели столп огня, поднявшийся над ним белый дым на месте первого взрыва, слышали хлопок от второго, рванувшего в 50-100 метрах, и видели, как взрывная волна сбивала людей с ног.
Первые версии, которые выдвинули американские комментаторы, касались «Аль-Каиды». Вспомнили, конечно, и теракты 11 сентября 2001, и предотвращенный в Нью-Йорке взрыв 1 мая 2010, когда 30-летний парень пакистанского происхождения из Коннектикута, прошедший обучение в лагерях Талибана, подогнал джип со взрывчаткой на Тайм-сквер. (Тогда удалось избежать трагедии, поскольку бомба не сработала должным образом.)
Однако вскоре эти версии сменились предположениями, что за взрывами могли стоять свои местные террористы, которые решились на этот шаг совершенно по другим причинам, чем смертники, воспитанные «Аль-Каидой» и подобными группировками. Том Фуэнтес, бывший шеф управления по борьбе с оргпреступностью ФБР, сказал в день теракта в эфире CNN, что, несмотря на то, что ему не хотелось бы строить преждевременные догадки, в стране существует множество своих террористических группировок, придерживающихся расистской идеологии, таких как «Арийское братство».
И действительно, самый крупный теракт в американской истории до падения башен-близнецов – взрыв федерального здания в Оклахома-сити в 1995 году, при котором погибло 168 человек, – осуществил, как известно, ветеран войны в персидском заливе Тимоти Маквей, несогласный с «тиранической» политикой властей.
Очевидно, что в последние годы в Америке, где продолжается финансовый кризис, протестная активность возрастает. Правда, до сих пор массовое недовольство принимало другие формы – как консервативно настроенное движение Tea Party или противоположное ему по убеждениям, но тоже антиправительственное Occupy Wall Street. Тем не менее, гарантии, что все недовольные вольются в ряды мирных протестующих и никто из них не решит выразить свое возмущение более радикальным образом, не существует.
В декабре 2010 года Майкл Лейтер, тогдашний руководитель National Counterterrorism Center, выступая в Вашингтоне, впервые объявил о том, что террористическая угроза в США смещается с внешней на внутреннюю. Словами дело не ограничилось, и администрация Обамы запустила несколько программ, направленных на предотвращение терактов, которые могут быть организованы американцами: в конце 2010 года министр внутренней безопасности Джанет Наполитано объявила о запуске программы If You See Something, Say Something («Если вы заметили что-то, скажите что-нибудь»). Цель программы – поощрить американцев докладывать о любых подозрительных действиях, свидетелями которых они стали.
Общественная кампания началась с подземки Нью-Йорка и Вашингтона, чтобы вскоре распространиться на универмаги Walmart, The Mall of America и т.д. К 2014 году должна начать действовать национальная система обработки сообщений бдительных граждан, в которой заложена стандартизированная система кодов для обозначения всех видов подозрительной активности.
Вторым важным сдвигом в антитерристической стратегии США стало признание неизбежности терактов: сотрудники спецслужб уже в 2011 году стали говорить о том, что Америке не может везти вечно, и необходимо продумать, как избежать после теракта такого же общественного потрясения, как после 11 сентября. Речь шла о том, как сделать так, чтобы США не отошли от своих базовых ценностей, отвечая на удар.
Если судить по крайне уравновешенной риторике президента Обамы и скоординированным действиям оперативных служб на месте, американцы действительно вложили много сил в изменение подхода к реагированию на теракт.
Понятно, что безопасность грядущих Олимпийских игр в Сочи — это первое, что приходит в голову всем российским комментаторам теракта в Бостоне. И вопросов к российским спецслужбам становится все больше: не очень понятно, как гарантировать спокойствие на 11 спортивных объектах, разбросанных на расстоянии 48 км., в регионе, который находится в окружении республик, где действуют боевики. Пока же реакция российских спецслужб на теракт в Бостоне ограничилась лишь заявлением бывшего директора ФСБ Николая Ковалева, обвинившего американских коллег в «крупнейшем проколе со времени теракта 11 сентября».
