Борьбу с международным терроризмом нельзя связывать с выполнением демократических норм
В рамках дискуссии о политике Соединенных Штатов в отношении России на вопросы «Ежедневного журнала» отвечает политолог, руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Алексей Арбатов.
Алексей Георгиевич, каким вам видится разумный, рациональный, правильный подход США к отношениям с Россией?
США должны считаться с тем, что Россия — это другая страна, с другой историей, с другим геостратегическим положением, с другими национальными традициями. Конечно, и Россия, и США заинтересованы в том, чтобы наша страна эволюционировала по пути демократии, социально ориентированной рыночной экономики. Это, кстати, признается и в российских официальных документах. Но это ни в коем случае не может происходить под нажимом извне. С этим в США должны считаться. Надо искать точки соприкосновения, пытаться понять позицию другой стороны. Зачастую наши взгляды на различные международные, военные, стратегические проблемы различаются. Американцы должны понимать, что эти различия необязательно проистекают из того, что Америка права, а Россия не права. Может быть, причина в том, что Россия объективно находится в другом положении и это объективное положение определяет другое сознание. Если бы вдруг стороны волшебным образом поменялись местами, вполне вероятно, что американцы заняли бы позиции, близкие позициям России, которые сегодня американцам зачастую не нравятся или непонятны. Это не значит, что американцы должны игнорировать нарушения прав человека, которые имеют место в России, и тенденции к свертыванию демократических норм и институтов, которые явственно ощущаются в последнее время. Об этом следует говорить на всех уровнях, на встречах с общественностью, на официальных встречах. В конце концов, права человека и демократические нормы нарушаются и на Западе — может быть, не в таком масштабе, но об этом тоже надо говорить и высказывать свое к этому отношение. Однако любая попытка непосредственно увязать с этими внутренними процессами сотрудничество в экономической или стратегической областях, в сферах безопасности, разоружения, борьбы с терроризмом нанесет вред и процессам демократизации в стране, и нашему сотрудничеству. Замечу, что это сотрудничество исключительно важно само по себе, потому что есть международные проблемы, где мы должны сотрудничать, даже если каждая из стран недовольна тем, что происходит у партнера, или не понимает причин, по которым это происходит.
Надо, конечно, исходить из того, что Россия — европейская страна. Евразийская философия — высосанная из пальца, совершенно антинаучная реакционная доктрина, которая не имеет никакой реальной почвы. У России своя специфическая история, однако это европейская страна. Но путь России к демократии, рыночной экономике, цивилизованному, развитому обществу очень долгий, он не будет повторять путь Европы и США, потому что стартовая точка у России совершенно иная. Поэтому никаких ультиматумов ставить России нельзя.
Есть группы людей в России и, наверно, в США, которые считают, что чем хуже сейчас отношения между США и Россией, тем лучше для развития российской демократии, потому что Запад будет оказывать давление на Россию и заставит ее соблюдать демократические нормы и процедуры. Это заблуждение: так никогда не получится. Россия — не Хорватия и не Австрия. Она может развиваться только своим собственным путем, любое давление контрпродуктивно. Великий политический деятель США, дипломат, мыслитель второй половины XX века Джордж Кеннан в разгар «холодной войны» написал статью «Америка и будущее России», в которой пророчески предсказал, что когда Россия сбросит с себя ярмо коммунизма и коммунистической идеологии, она вовсе не обязательно будет соответствовать стандартам и критериям, принятым на Западе. Он предостерег западных политиков от того, чтобы постоянно прикладывать к России свои лакмусовые бумажки и проверять, идет она по пути Запада или нет. Он обращался к Западу со словами: «Дайте им время, дайте им возможность быть русскими, идти по российскому пути».
В этой статье Кеннан сформулировал три критерия, в зависимости от которых сотрудничество с Россией либо будет развиваться, останется важным и нужным, либо его придется сворачивать, потому что со страной нельзя будет взаимодействовать. Первый критерий: Россия должна быть открытой для окружающего мира — если она снова оградит себя железным занавесом, сотрудничество с ней будет невозможно. Второй критерий: российская власть не должна относиться к своему населению как к рабам, эксплуатировать его как рабов, что было в сталинские времена. Третий критерий: Россия не должна рассматривать любую окружающую геополитическую зону, которая находится не под ее контролем, как враждебный элемент и стараться обязательно подчинить ее себе. Если Россия будет так поступать, то в той или иной форме возродится политика сдерживания. Если нет, то сотрудничество с Россией во всех вопросах, где есть общие экономические, стратегические, политические, гуманитарные и прочие интересы, возможно и необходимо. Думаю, что западным политикам неплохо было бы перечитать эту статью Джорджа Кеннана и принять ее как руководство к действию.
Насколько, на ваш взгляд, подход нынешней американской администрации к России соответствует тому, каким он должен быть?
Принятие «закона Магнитского» было, конечно, грубейшим нарушением всех правил, о которых говорил Джордж Кеннан. Другое дело, что на Западе могут быть недовольны тем, что произошло с Магнитским, и в России очень многие недовольны. Но взять и напрямую, по своему собственному разумению, увязать с произошедшим какие-то санкции в отношении ряда лиц, во-первых, неэффективно, а во-вторых, контрпродуктивно. Если бы США тихо отказали кому-то в визе или уведомили о замораживании счетов, это имело бы гораздо больший эффект. А так это превратилось в символ — символ попытки США навязать нам свои правила и вмешаться в наши внутренние дела — и в символ готовности России этому противостоять и ответить ударом на удар, да еще похлеще, что она и сделала.
Если же просто высказывать России свои соображения, поднимать эти вопросы на всех уровнях в соответствующих органах — Бюро по демократическим институтам и правам человека, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, Совете Европы, — это будет абсолютно правомерно. Давно признано, что права человека не являются внутренним делом того или иного государства. Ответ России на «закон Магнитского» не выдерживает никакой критики хотя бы потому, что наша забота об узниках в Гуантанамо в ответ на действия США несостоятельна. Если бы мы говорили об этой проблеме с самого начала и принимали какие-то соответствующие резолюции и постановления и выдвигали условия, возможно, американцы к этому и прислушались бы. Но когда мы начинаем бороться за права человека за рубежом в ответ на то, что США пытаются диктовать нам политику по этому вопросу, это, как говорится, было бы смешно, когда бы не было так грустно. Наши парламентарии и идеологи перестарались, выставив себя в нелепом свете, не говоря уже о том, что никто из американцев не обратил на это внимания.
Сотрудничать, конечно, надо. Разве предотвращение распространения ядерного оружия — тема, которую можно связывать с развитием демократии внутри России? Борьбу с международным терроризмом можно связывать с выполнением демократических норм? Конечно, нет. Эти темы важны сами по себе. Нужно, чтобы в России была демократия и соблюдались права человека, но, как бы ни обстояло дело в этих вопросах, наше сотрудничество необходимо независимо ни от чего. То же касается и ядерного разоружения, ограничения вооружений. Сейчас вероятность конфликта между Россией и США чрезвычайно мала, но все-таки полностью не устранена.
Будем называть вещи своими именами: последствия военного столкновения между Россией и США, да еще с применением ядерного оружия — нечто гораздо более страшное, чем отступление от демократии, потому что, если столкновение произойдет, говорить о демократии уже не придется — просто не будет ее субъектов. Такая война полностью не исключена, она может быть спровоцирована применением ядерного оружия в тех или иных регионах, что вызовет цепную реакцию, эскалацию. Поэтому сотрудничество во всех этих сферах должно развиваться. Более того — чем успешнее развивается это сотрудничество, тем лучше внешние условия для развития демократии в России.
В связи с этим нельзя не вспомнить о проблеме ПРО.
Надо искать согласия. Ситуация кардинально изменилась по сравнению с той, которая была примерно пять лет назад, когда возник первый план администрации Буша о развертывании ПРО в Европе. Позже этот план был изменен, администрация Обамы приняла новый, недавно и он был изменен. Кардинальные перемены заключаются в следующем: теперь речь не идет о том, что США и НАТО будут строить ПРО, а Россия к ней примкнет. Теперь Россия создает свою систему и выделяет на это огромные средства: создание системы воздушно-космической обороны — главный приоритет в нашей государственной программе вооружения. Эта система будет развиваться независимо ни от чего. В значительной степени она направлена против США. Теперь речь идет о том, чтобы привести обе системы к согласию и координации. Они должны выполнять свои оборонительные функции, но в то же время не должны дестабилизировать стратегические отношения между Россией и США, становиться препятствием к дальнейшему развитию наших переговоров об ограничении ядерных, неядерных, космических вооружений, сил общего назначения. Все это необходимо как фундамент нашего сотрудничества в борьбе с международным терроризмом, с исламским экстремизмом, который набирает обороты и может взорваться с невероятными последствиями после ухода НАТО и США из Афганистана в 2014 году.
Интервью подготовил Григорий Дурново
