Россия и новый рабочий класс
Дело ясное: Владимир Путин серьезно озабочен глубокой анемией российской экономики и не доволен правительством, которое никак не может подобрать средство для ее лечения.
По текущим оценкам, ВВП России в этом году вырастет всего на 2,4%. Этого, заметил Путин в ходе совещания по экономическим вопросам в минувший понедельник, не только недостаточно для устойчивого развития и решения социальных задач, но и не оставляет шансов сократить отставание от мировых лидеров экономического развития.
А незадолго до этого президент устроил выволочку министерствам за «расплывчатость» пятилетних планов по выполнению его прошлогодних майских указов, предполагающих существенное увеличение бюджетных ассигнований на образование, науку, инфраструктуру, «качественное улучшение социальных отраслей» (цитирую президента), стимулирование предпринимательской активности и частных инвестиций.
Все эти приоритеты Путин в очередной раз подтвердил в представленном в четверг бюджетном послании, снова подчеркнув необходимость «радикального повышения качества» политики в части формирования и реализации бюджета.
Что ж, не поддержишь Путина – солжешь: «эффективных действий» и «повышения качества» от работы чиновников и бюджетной политики сегодня не ждет и не требует только ленивый. Чиновникам же сейчас можно только посочувствовать. По сути, от них требуют решать задачи, которые в условиях серьезно ограниченных ресурсов, мягко говоря, решить непросто.
Что делает губернатор, которому, в полном соответствии с путинскими указами, прямо сейчас нужно найти в своем скудном бюджете деньги на кратное повышение зарплат врачам и учителям? Правильно, первым делом режет расходы на экономику, лишая тем самым свой регион шансов на расширение налоговой базы в будущем.
Или что прикажете делать руководству Центрального банка, от которого одновременно требуют поддерживать стабильность национальной валюты, сокращать инфляцию и увеличить доступность кредитных ресурсов для экономики? Ну, разумеется, девальвировать рубль, держать высокие процентные ставки, а всю ответственность за дороговизну кредитов списывать на коммерческие банки.
А как иначе? Ведь лично Владимир Путин настаивает на том, что банковские учреждения в руководимой им стране не умеют правильно оценивать кредитные риски своих заемщиков (сам президент, очевидно, делает это гораздо лучше), неоправданно задирая стоимость денег для реального сектора. А посему ЦБ дана неделя на то, чтобы разработать меры по снижению дороговизны кредитных ресурсов. В том числе на разработку индикативной ставки, на которую, очевидно, предложат ориентироваться коммерческим финансовым институтам.
А тем, кто не захочет (или не сможет) ориентироваться, видимо, отключат газ или вообще попросят с рынка.
Как бы то ни было, для расширения и модернизации индустриальной базы в России сегодня есть гораздо более серьезный ограничитель, чем нехватка или отсутствие кредитов. Речь об огромном дефиците качественной и подготовленной рабочей силы, без которой организация нового более-менее сложного, не говоря уж инновационного, производства попросту невозможна. Если потребность в укладчиках асфальта и дворниках Россия кое-как еще закрывает благодаря мигрантам из средней Азии, то вот для более сложной работы, вроде строительства столичного метро, их умений уже недостаточно. Своих же обученных рук – как и рук вообще – тоже не хватает. Вот и приходится импортировать кадры метростроя из Белоруссии и Азербайджана.
Западные концерны, заинтересованные в локализации своего производства в России, не спешат этого делать по той же самой причине. Например, расширить присутствие в нашей стране хотела бы каждая пятая машиностроительная компания из ФРГ. Об этом в начале месяца рассказал президент Московского представительства Объединения немецких машиностроителей и производителей промышленного оборудования (VDMA) Томас Линднер.
Что же мешает? Российская бюрократия, законодательная чехарда и дефицит надежных местных поставщиков. Но главная проблема – острейшая нехватка квалифицированных кадров.
Немцы даже готовы помочь с восстановлением разрушенной системы профессиональной подготовки (что делать, приходится как-то конкурировать с Китаем). Как? Например, «импортировать» в Россию германских наставников-пенсионеров, которые «наверняка согласятся приехать, если, конечно, им предложат здесь достойную зарплату», говорит начальник отдела внешнеэкономических связей VDMA Ульрих Аккерман.
Найти эти деньги на оплату подобных учителей, какой бы экзотической ни казалась эта история, точно не проблема. Тем более что потенциальная выгода от подобного сотрудничества многократно перекрыла бы вероятные издержки. Не говоря о том, что дала бы надежду еще одному пресловутому наказу президента Путина – о создании в России 25 млн новых высокотехнологичных рабочих мест – быть воплощенным на практике.
Но здесь возникает маленький, но от того не менее важный вопрос: готовы ли российские власти всерьез взяться за решение этой проблемы, об остроте которой отечественные предприятия давно вопиют не меньше немцев? Ведь, помимо прочего, это потребует перестройки менталитета чиновников и всего российского общества, которому с приходом эпохи дорогой нефти стало так комфортно чувствовать себя «постиндустриальным».
Восстановление системы ПТУ, ныне гордо именуемых колледжами, и создание нового рабочего класса – это трудно, кропотливо и так негламурно по сравнению с инновационными чудо-городами, нанотехнологиями и даже футбольным стадионом за миллиард долларов. К тому же результаты этой работы придут совсем не сразу. Привычки же мыслить долговременными категориями российские власти пока так не приобрели. Долгого времени на раздумья президент Путин, как известно, не дает.
Фото ИТАР-ТАСС/ Юрий Смитюк
