Египет — безусловный флагман Ближнего Востока

В Египте низложен президент Мухаммед Мурси, победивший на выборах около года назад. Армия поддержала массовые протесты, министр обороны Абдель Фаттах ас-Сиси объявил о том, что будет создано правительство переходного периода на время подготовки к новым выборам. Большая часть Каира ликует, а сторонники лишившихся власти «Братьев-мусульман», по некоторым сообщениям, уже вступают в столкновения с полицией. События в Египте комментирует  наш эксперт Павел Сергачев.

Итак, можно сказать, что в Египте произошел военный переворот, хотя еще днем 3 июля было неочевидно, что все пойдет по этому сценарию.

Да, военный переворот стал фактом, несмотря на заявление пресс-секретаря египетской армии о том, что она категорически не будет совершать никакого переворота, что это не в традиции армии Египта. (Здесь он, конечно, покривил душой — мы прекрасно знаем, каким образом пришел к власти Гамаль Абдель Насер.) Но это, наверное, один из самых необычных военных переворотов в новейшей истории и в истории Египта. На улицах Каира нет тяжелой техники, что бы об этом ни писала пресса, нет отрядов десантников, нет армейского спецназа, нет частей особого назначения. Действительно, правительственные здания, стратегические объекты, телецентр взяты под усиленную охрану, но она не чрезмерна. Есть полицейский спецназ со щитами, шлемами и спецсредствами, однако нет мощи армии, с которой обычно и начинается военный переворот. В данном случае армия опирается на площадь Тахрир, куда сегодня пришло немыслимое число людей, еще большее, чем вчера и в воскресенье — такое ощущение, что туда пришел практически весь город (мы не видели такого даже на первом этапе революции, в январе 2011 года). А Тахрир, в свою очередь, опирается на традиционный авторитет египетской армии. Вот так, опираясь друг на друга, они и завершили то, что сторонники оппозиции сейчас называют вторым этапом революции, отказавшись от власти «Братьев-мусульман».

Каир гуляет — с семьями, с маленькими детьми, с флагами на машинах, с барабанами дарбуками, с трещотками, люди выкрикивают лозунги. И все же эти гуляния, хоть и обоснованы, но преждевременны. У мечети Рабиа аль-Адауия, у Каирского университета стоят десятки тысяч мрачных и обескураженных сторонников «Братьев-мусульман». К Каирскому университету они пришли в ночь на 3 июля, и это был красноречивый поступок, ведь университет всегда был оплотом светской либеральной молодежи, которая и устроила революцию два с половиной года назад и которая провела минувшую ночь на площади Тахрир, — было ясно, что они провоцируют стычки. Стычки начались, была стрельба и поножовщина, 16 человек погибли только в этом месте, более 200 получили ранения. Когда я позже, в течение дня, был около университета, территорию вокруг него удерживали «Братья-мусульмане», их вооруженные отряды с палками проверяли людей на входе и вели себя довольно агрессивно, поскольку чувствовали себя проигрывающей стороной. И сейчас они отнюдь не намерены признать свершившееся фактом — и таких людей в Египте очень много. Для них президентом остается Мухаммед Мурси, который не подписал декларацию о сложении полномочий и считает себя действующим главой страны. Вполне возможно, что это спровоцирует кризис легитимности, следствием которого может стать виток гражданского противостояния и войны. Армии придется очень постараться, чтобы удержать Египет над пропастью конфликта, который весьма вероятен.

Вместе с военными на пресс-конференции выступали представитель оппозиции Мухаммед аль-Барадеи, глава коптской церкви Тавадрос II и один из самых уважаемых шейхов университета Аль-Азхар Ахмад ат-Тейиб. Сейчас оппозиция будет думать, что делать дальше. Исполнять обязанности главы государства будет глава Конституционного суда Адли Мансур, будет сформирована Конституционная комиссия, которая внесет изменения в Основной закон. Все это можно сделать быстро, но вот быстро поднять экономику Египта, которая очень нуждается в инвестициях и стабильности, не получится. Стабильность в стране на ближайшее время прогнозировать нельзя.

Несмотря на единение армии с большой частью общества, не могут ли, на ваш взгляд, нынешние события отвратить людей от идей демократии? Ведь от власти отстранен президент, победивший на выборах, а привести в страну новую власть помогает армия.

На пресс-конференции Мухаммед аль-Барадеи говорил о перезапуске революции 2011 года. В чем-то он был прав, потому что люди, которые выступают от имени оппозиции, те, кто поддерживает оппозицию, утверждают, что «Братья-мусульмане» просто отняли у них плоды революции. Два с половиной года назад они выходили на площадь Тахрир не для того, чтобы в Египте восторжествовал пусть умеренный, но исламистский режим. Эти люди отнюдь не готовы к введению норм шариата вместо гражданского кодекса, к тому, чтобы их дети могли выходить на улицу только в хиджабах и соответствовать всем законам консервативного исламского благочестия. Поэтому те, кто сегодня приветствует действия армии, считают, что в Египте восторжествовала демократия.

Что касается сторонников Мурси, то они действительно сейчас много говорят о демократии, о том, что Мухаммед Мурси — демократически избранный президент. Но давайте вспомним, как он был избран. Полтора процента отделяли его от другого кандидата во втором туре. При этом оппозиция говорила о многочисленных нарушениях, о подкупе избирателей в селах и деревнях, где сильно влияние «Братьев-мусульман». Голоса избирателей покупались за муку, за лепешки, за курицу, за совершенно мизерные деньги, которые поставлялись в Египет не без помощи Катара, где тогда очень симпатизировали «Братьям-мусульманам». Так что говорить о том, что сегодняшние события отвратят египтян от надежды построить демократическое общество, я бы считал несколько преждевременным. На мой взгляд, для страны сейчас, наоборот, открылось окно возможностей, для того чтобы она смогла построить более демократическое, более светское, более вестернизированное и современное государство.

Появляются сообщения об аресте руководителей исламистских телеканалов. Ранее говорилось о том, что представителям руководства «Братьев-мусульман» запрещен выезд из страны. Как это соотносится со словами главы Социал-демократической партии Мухаммеда Абу аль-Гара о том, что оппозиция не собирается отправлять «Братьев-мусульман» в политическую изоляцию?

Я не стал бы слепо доверять всей массе информации, которая приходит в эти часы. Она нередко порождается слухами, непроверенным инсайдом. Так, не подтверждаются сообщения о том, что военные захватили местное телевидение. Телевидение работало, как и раньше — в чрезвычайном режиме, но не под контролем военных. (информация на 3.00 по МСК - прим.ред)  Большие сомнения у меня вызывают сообщения о том, что руководству «Братьев-мусульман» и Мухаммеду Мурси был запрещен выезд из страны. Военным было бы даже проще и легче, если бы Мурси покинул Египет, сделав тем самым более легитимным заявление о его низложении и формировании нового руководства. Официальной информации не так много, и очень много непроверенных данных, как это было и в дни первой революции, когда телеканал «Аль-Джазира» слишком полагался на своих информаторов и «народных» корреспондентов в разных районах и городах страны.

Велика ли была вероятность, что египетская армия встанет на сторону оппозиции и митингующих?

Это можно было предсказать, потому что армия в Египте никогда не симпатизировала исламистским группировкам. Египетская армия создавалась, опекалась и пестовалась президентами, которые были выходцами из военного сословия, будь то Гамаль Абдель Насер, Анвар Садат или Хосни Мубарак. Все это кадровые военные, люди, которые прошли военную службу от лейтенантов до генеральских и маршальских погон. Это люди, которые в армии и военных клубах чувствуют себя как дома. Конечно же падение режима Мубарака, несмотря на то, что армия безмолствовала, а потом даже на некоторое время заместила собой правительство в течение переходного периода, в вооруженных силах вызвало скорее негативный осадок. И уж тем более армейцы не были готовы попасть под руководство «Братьев-мусульман». Можно вспомнить, что год назад Мухаммед Мурси отправил в отставку чохом целый ряд влиятельных египетских генералов во главе с фельдмаршалом Тантауи. Конечно, это был сигнал, но армия, очевидно, восприняла его так: если волнений не будет, нам придется мириться с исламистами, мы понимаем, что за ними сила. Но как только волнения возникли и в них приняло участие гораздо больше людей, чем выходит на площади в поддержку исламистов, армия, видимо, решила сделать выбор в пользу светского пути развития, в пользу молодежи — но не только молодежи, в пользу тех чиновников и бизнесменов, которые формировались еще во времена Мубарака, с которыми у армии плотные связи. Ведь армия в Египте — крупнейший промышленник и финансист. Армия осуществляет около тридцати процентов всех сделок внутри страны, ей принадлежит недвижимость, заводы. И когда страна раскололась, стало ясно, что армия не будет умирать за исламистов и за Мухаммеда Мурси.

Существует стереотип, в соответствии с которым на Востоке после революций к власти приходят радикалы. Надо ли понимать, что нынешняя ситуация в Египте это опровергает?

Мы сейчас присутствуем при совершенно неожиданном, грандиозном историческом событии: перестала работать формула, по которой после свержения авторитарного, диктаторского режима, который выжигал вокруг себя все политическое пространство, не оставлял никаких сколько-нибудь харизматических лидеров, вождей, организаций и движений, которые были бы популярны в народе, на смену ему приходили исламисты, потому что они умеют жить в подполье, пользуются уважением у простого населения, худо-бедно решают социальные задачи, возникающие перед простым населением. Так было, например, в секторе Газа с движением ХАМАС. Так происходило на пространстве «арабской весны» — в Тунисе ли, в Ливии ли, везде исламисты приходили к власти. Это же мы увидели и в Египте и решили, что это закон природы, так оно и будет. А исламизм — это обычно надолго: исламисты приходят к власти на волне выборов, а потом потихоньку о выборах забывают, как это было в секторе Газа, и уже начинают разговаривать со своими оппонентами другим языком. И вот совсем иная ситуация: страна через год консолидированно сказала исламистам: нет, мы выбираем другой путь. Это совершенно новый тренд: Египет — безусловный флагман Ближнего Востока, на него равняются, с него берут пример многие соседи. Это может повлиять на ситуацию в Тунисе и даже в Турции и сильно изменить политическую конфигурацию на Ближнем Востоке. Вдруг может оказаться, что Восток, который мы всегда воспринимали как инертное, косное, консервативное образование, окажется, так сказать, пассионарием XXI века и построит новую политическую структуру. Сейчас на наших глазах Египет пытается воспользоваться этим шансом.

Насколько пестр состав египетской оппозиции? Легко ли будет договариваться представителям разных течений?

Египетская оппозиция очень разнообразна, очень разнородна, полна внутренних противоречий. Договариваться друг с другом ее руководителям будет непросто. Но у них есть опыт годичного сосуществования, они научились работать в оппозиции, координировать свои действия, противопоставляя себя действующему режиму. Они отточили этот опыт во время столкновений, когда полгода назад «Братья-мусульмане» со скрипом протолкнули свой проект конституции, что едва не закончилось гражданской войной. Тогда сторонники оппозиции неоднократно шли на штурм президентской резиденции «Аль-Иттихадия» и забрасывали ее бутылками с горючей смесью. Мы слышали о большом количестве погибших и раненых в Каире, Александрии и других крупных городах. Амбиции, конечно, у всех разные, но на то и существуют свободные выборы, чтобы каждый из лидеров получил по заслугам от электората. Тогда, уже имея выраженную электоральную поддержку и, как следствие, определенный вес, они выстроят свою оппозиционную иерархию. Сейчас же, пока перед ними есть общий противник — «Братья-мусульмане», — они будут вынуждены научиться разговаривать, понимать друг друга и принимать общие, консенсусные решения.

Фото ИТАР-ТАСС/ Денис Вышинский