Конец российской науки – 2. Страна без будущего
Законопроект о реформе государственных академий, подобно случайному кирпичу упавший на голову России, взметнул бурю негодования. Несмотря на лето, научное сообщество проявило заметную активность. Появились Обращение руководства Сибирского отделения РАН к научной общественности России, Заявление Отделения химии и наук о материалах РАН о законопроекте реформы РАН, Обращение Президиума Дальневосточного отделения РАН, Обращение Президиума Уральского отделения РАН, Обращение внеочередного расширенного Общего собрания Отделения физических наук Российской академии наук к президенту Российской Федерации В.В. Путину и многие другие. Высказал свое мнение и Президиум РАН. Все документы так или иначе критиковали намеченные реформы. Самые жесткие оценки звучали и продолжают звучать в блогосфере.
Сибирское отделение РАН потребовало отставки правительства, разрушающего Академию наук, Общество научных работников начало собирать подписи против реформы академий наук. Академик Валерий Рубаков отказался вступать в новую Академию наук в знак протеста, положив начало целому движению, к которому сейчас примкнуло несколько десятков академиков и членов-корреспондентов РАН. Во вторник около здания президиума РАН состоялся митинг, собравший более тысячи человек. Готовятся новые акции протеста.
Увы, отечественная государственная машина похожа на мощный каток, который подомнет каждого, кто станет на его пути. Законопроект о реформе российских академий, поднявший такую бурю протестов, в среду был принят в первом чтении. Никакого серьезного обсуждения столь важного для страны законопроекта этому не предшествовало. И его не будет, если учесть, что принятие во втором чтении назначено на ближайшую пятницу. Разве можно подготовить и внести сколь-нибудь серьезные поправки за один день? Можно не сомневаться, что второе чтение будет не менее успешным, чем первое. Уж если Путин не смог удовлетворить просьбу Фортова отложить рассмотрение законопроекта на осень, поскольку правительство успело внести его в Думу, ничто теперь не помешает победе отважных реформаторов. Даже обещание Путина, данное Фортову, учесть некоторые разумные, на взгляд президента РФ, пожелания. В принципе третье чтение можно было не откладывать на осень. Ибо порядок принятия законов Думой не предусматривает внесение концептуальных изменений на последнем этапе: «При третьем чтении не допускаются внесение в законопроект поправок и возвращение к его обсуждению в целом либо по отдельным статьям, главам, разделам. Только в исключительных случаях по требованию депутатских объединений, представляющих большинство депутатов, возможно возвращение к процедуре второго чтения законопроекта». Кто у нас представляет большинство депутатов, известно.
Нельзя сказать, что все ученые и преподаватели университетов выступили против законопроекта. Некоторые — таких, правда, было немного — приветствовали осуществляемую реформу. Позиция ряда вполне уважаемых людей состояла в том, что солидаризирующиеся с учеными, выступающими против планов правительства по реформе РАН, по сути выступают против реформы РАН как таковой. Это явное извращение позиции большинства критиков законопроекта. Они давно считают, что РАН требует реформ, и они, эти реформы, запоздали. Но то, что задумало правительство — это не реформы, это ЛИКВИДАЦИЯ. Причем не только РАН, а практически всей отечественной фундаментальной науки.
Говоря о скором уничтожении российской науки, критики закона думают не об академиках и членах-корреспондентах, хотя среди них немало настоящих, активно действующих ученых. В конце концов, проблема не в РАН, не в академиках и членах-корреспондентах, а в отечественной науке, которая в основном, в силу исторических причин, сконцентрирована в РАН. В тех институтах и научных коллективах, которые сейчас входят в состав РАН. И которые скоро полностью станут зависеть от чиновников. Вероятность того, что Агентство научных институтов, которое точнее было бы назвать госкорпорацией Роснаука, уподобится Министерству обороны, и некий Наукасервис, аналог Оборонсервиса, начнет за бесценок и в интересах избранных продавать здания научных институтов в центре Москвы, крайне высока. Причем делить существующие институты на хорошие, достойные дальнейшего существования, и плохие, которые необходимо закрыть, будут чиновники. По каким критериям? Прекрасное здание в хорошем месте — институт плохой?
Но дело не только в этом. По каким критериям чиновники будут финансировать научные исследования? По обещанию быстрого результата? Тогда перспективные фундаментальные исследования в России прекратятся. Стоит привести яркий пример из недавнего прошлого: между изобретением лазера и началом его широкого применения прошло более четверти века. Однако сейчас лазеры не только стоят во многих домашних устройствах, игрушках, медицинских и иных приборах, они приносят большие прибыли производителям, о чем 16 мая 1960 года, когда Теодор Мейман сделал первый в мире лазер, и подумать было сложно. Как современный отечественный Мейман докажет чиновнику важность своих исследований и необходимость выделения на них достаточных финансовых средств? Будет ссылаться на поддержку той самой новой РАН, которой теперь только и останется, что давать советы? Как будут чиновники Роснауки советоваться с научным сообществом, уже показал нынешний министр Ливанов: Общественный совет при министерстве, включающий в себя уважаемых ученых, ничего не знал про внесенный в Думу законопроект. Как, впрочем, и президентский Совет по образованию и науке.
Данное президентом Фортову обещание создать при Совете по образованию и науке специальную структуру «из наиболее значимых и признанных во всем мире ученых», которая будет отвечать за назначение директоров научных институтов, ничего по сути не меняет — хозяином положения останется чиновник. Со всеми вытекающими последствиями.
Насчет довода, что ученым нельзя давать распределять деньги, стоит сказать особо. То, что деньги в РАН распределялись неэффективно и порой несправедливо, отрицать глупо. Но! Никто и никогда не слышал, что президиум РАН требует откатов за выделенные институтам финансовые средства. А вот ученые, сотрудничавшие с московским комитетом по науке и технологиям рассказывали, как они сначала платили 50% откатов, а при позднем Лужкове — 70%! Кто гарантирует, что этого не будет в Агентстве научных институтов?
Отдельно хотелось бы сказать об идее перехода России на «университетскую науку», прежде всего по примеру США (хотя это не единственный положительный опыт организации науки). В частности, научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин, выступая на «Эхе Москвы», говорил о том, что науку необходимо развивать при университетах. Спору нет, Вышка имеет такой опыт, и весьма успешный. Но его нельзя абсолютизировать. Во-первых, научно-исследовательские структуры при ВШЭ создавались не один год. Во-вторых, тамошние исследовательские структуры — институты, центры — работают в сфере экономических и социально-гуманитарных исследований. В-третьих, даже в этих сферах исследований финансовых средств, которые можно найти, на все университеты страны не хватит. В-четвертых, исследования, ведущиеся в научных структурах ВШЭ, предполагают получение конкретного результата за обозримый срок. Только на них реально найти финансирование. Но как быть с исследованиями, не нацеленными на скорый конкретный результат? Они больше не нужны нам? Как быть с фундаментальными исследованиями в сфере естественных наук? Там нужны средства не только на зарплату и аренду помещений. Там нужны средства на дорогостоящее научное оборудование, на реактивы. Все свернуть? В США финансирование науки обеспечивают различные фонды. Но там их сотни, там законодательство побуждает фирмы и частных лиц делать пожертвования в подобные организации. А у нас было и остается два государственных фонда на всю Россию: РФФИ и РГНФ. Плюс частный фонд «Династия», который поддерживает научные исследования, проводимые молодыми учеными (спасибо Дмитрию Зимину!).
Чтобы Россия перешла на университетскую науку, требуется время, причем значительное, не менее десяти лет, требуются серьезные целенаправленные усилия, включая законотворческую сферу. Нужна детально продуманная программа перехода на университетскую науку, поэтапная, рассчитанная на годы, создающая условия для нормальной научной деятельности преподавателей, которые сейчас перегружены учебной работой. Но о такой программе никто не заикался. А к разрушению академической науки уже приступили.
Через три-четыре года после перехода академических институтов под ведение нового агентства их деятельность угаснет. Институты станут сливать, кардинально сокращая общую численность сотрудников, причем делать это будут по формальным признакам. Руководить наукой тоже будут формально и неэффективно. Печальный пример проекта «Сколково» прекрасно демонстрирует методы и результаты деятельности чиновников в сфере науки. Надеяться на то, что ошибки можно исправить, не приходится. Германия, потеряв свою без преувеличения великую науку в период с 1933 по 1945 год, до сих пор не вернула прежних позиций. Разумеется, можно за большие деньги завезти какое-то количество именитых иностранных ученых. Но найдут ли они общий язык с нашими чиновниками? И останутся ли в итоге реформы образования те, кому смогут передать опыт иностранные научные светила?
Короче, академическая наука довольно скоро исчезнет, а университетской не появится. Россия останется без науки. А значит — без будущего.
Автор – генеральный директор журнала «Знание-сила»
Фото ИТАР-ТАСС/ Александра Мудрац
