Медиафрения. «Лишенцы» и «уплотнители»
Начало июля — это завершение телевизионного года, период, когда многие программы уходят на летние каникулы, истекают сроки контрактов и формируются некоторые очертания следующего телевизионного сезона. Вот некоторые штрихи к портрету ближайшего ТВ-будущего.
Телекомпания «Дождь» не будет продолжать проект «Гражданин хороший» Михаила Ефремова и Дмитрия Быкова, а также завершает показ авторской программы «Парфенов». Кроме того, из «Русской службы новостей» уходит Сергей Доренко, а Константин Эггерт покидает должность главного редактора «Коммерсантъ FM». Но есть и хорошие новости. НТВ продлевает контракт со Светланой Курицыной, более известной как «Света из Иванова», которая и в новом сезоне будет радовать своих поклонников в программе «Луч света». Место Эггерта займет Мария Комарова, ранее работавшая пресс-секретарем губернатора Саратовской области, а затем вице-мэром Саратова по идеологии. Ну а за судьбу РНС вообще не стоит теперь волноваться: это СМИ попало в мускулистые руки Арама Габрелянова и теперь будет влито в общий информационный поток, в котором уже почти неразличимы «Известия», «Жизнь», «Твой день»,Lifenews.ruи вот теперь еще и РНС.
То есть в итоге: минус Парфенов, Ефремов, Быков и Доренко с Эггертом и плюс Габрелянов, Света Курицына и идеологиня Мария Комарова. Однако тенденция.
То, что происходит сегодня в медиапространстве, больше всего напоминает жилищную политику Советской власти в 1918-1920 годах, описанную Булгаковым в «Собачьем сердце». 12 июля 1918 года Моссовет принял постановление «О распределении жилых помещение в г. Москве», которое дало старт кампании «уплотнения», вселения пролетариев в квартиры интеллигенции и буржуа.
Норма уплотнения — 9 кв.м на человека. Городское население делилось на 4 категории:
1. «Организованные коммунисты» — получают все и остаются на «своих» (бывших ваших, ставших нашими) квартирах;
2. Рабочие, мелкие и средние интеллигенты — могут претендовать при выселении на «хорошие комнаты» в других квартирах;
3. «Крупная интеллигенция» и буржуа, не имеющие недвижимости — уплотняются согласно норме;
4. Буржуа, имеющие собственность, — выселяются из Москвы, у них отбирается все и выдается «походный паек»: пара белья, подушка и одеяло.
По последнему пункту осенью 1918 года из Москвы было выселено около 15 тысяч «крупной интеллигенции» и буржуа, а в их квартиры заселено свыше 20 тысяч рабочих и «организованных коммунистов».
Я не знаю, выдали ли Парфенову, Ефремову с Быковым и примкнувшим к ним Доренко с Эггертом «походный паек», подушки с одеялами, и к кому они были отнесены в соответствии с новейшей политикой «медийного уплотнения»: к крупной интеллигенции или к буржуа. Очевидно только, что демаркационная линия за почти сотню лет практически не изменилась. Как и во времена, описываемые в «Собачьем сердце», «лишенцы» — это люди, отмеченные талантом творчества (при всем различии нравственных векторов этих талантов у Парфенова и Ефремова с Быковым, с одной стороны, и у Доренко — с другой). Современные «уплотнители», как и их предшественники, швондеры и шариковы, и сегодня делятся на две категории. Первая — это вполне циничные и профессиональные менеджеры, такие как Добродеев, Кулистиков, Эрнст и Габрелянов. Кто-то из них публично сливается с потоком организуемой ими пропаганды, подобно их литературному прототипу Швондеру и современнику Габрелянову. Кто-то, подобно Эрнсту, соблюдает эстетическую дистанцию, подчеркивая разницу между продуктом, который он делает для быдла, и собой как автономной мыслящей личностью. Вторая категория, современные медийные шариковы, как и их литературный прототип, вообще не являются субъектами медийного процесса, то есть не производят информацию, не определяют и не меняют информационную повестку дня. Они всегда равны себе, и телезрительский интерес к ним немного напоминает любопытство ребенка при посещении зоопарка: «Мам, ты погляди, как этот мишка лапу задрал!», «А давай лучше обезьянок посмотрим — они такие смешные!».
Светлана Курицына, которой в ее «авторской» передаче практически не дают говорить, позволяя лишь беспрерывно смеяться, это, конечно, наиболее яркий типаж медийного шарикова. Но, по сути, к этому же типу относятся и гораздо более образованные, а иные в прошлом и небесталанные, такие как Михаил Леонтьев, Аркадий Мамонтов или даже Эдуард Лимонов. Каждый из них помещен организатором медиапроцесса в определенную клеточку, множество которых образует особую медиареальность, имеющую не много общего с тем, что происходит в стране. Телезритель, подходя к клетке с Мамонтовым или Леонтьевым, получает свой заряд ненависти к «врагам народа», читатель возле клетки с Лимоновым в очередной раз убеждается, какой негодяй Немцов и какой изумительный идиот и прохвост Навальный. Они всегда равны себе и все вместе создают у зрителя иллюзию, что в Америке и в оппозиции нет и не может быть ничего, кроме мерзости, а Путин ежедневно спасает если и не мир в целом, то, как минимум, какую-то его часть.
ТВ-«реальность»: как Путин академию спас
На минувшей неделе Путин спас Российскую академию наук. Дело было так. Сначала в телевизоре появился Медведев и сказал, что РАН была создана давно, при ее создании были допущены ошибки субъективистского толка, эффективность ее оставляет желать лучшего, а деньги вкладываются немалые. Короче, надо реформировать. Госдума проголосовала реформу в первом чтении, а федеральная ТВ-«реальность» показала полный одобрямс.
Интернет к тому времени уже несколько дней трубил, как раненый слон. Несколько десятков академиков заявили, что в эту коммуналку с врачами и селянами въезжать отказываются, Сибирское отделение РАН прямо назвало реформу уничтожением не только академии, но и всей российской науки. В общем, «что-то пошло не так», как по другому поводу, но совершенно гениально догадался корреспондент «России-2», наблюдая за «Протоном», который вместо того чтобы лететь вверх, полетел сначала вбок, а потом взорвался. Примерно то же произошло и с реформой РАН, только ошибки в конструировании социальных структур проявляются не так быстро и не так наглядно, как в технике.
Поэтому, если в случае «не так» с «Протоном» ТВ-«реальность» просто выключила картинку, то в случае «не так» с РАН была сделана двухходовка. Сначала реформа была объявлена сиротой. Министр Ливанов заявил в телевизоре, что он не является автором этого закона, а поскольку в правительстве за науку отвечает именно Ливанов, стало немного непонятно, зачем Медведев накануне выступал по ТВ буквально как отец этой реформы, а теперь все в телевизоре недоумевают, кто же этого уродца в Госдуму подкинул (уродец в данном случае закон, а не Медведев, конечно). Но потребление ТВ-«реальности» не предусматривает наличие памяти, здесь всегда полдень и светит солнце, это постоянный «день сурка». И если что-то «идет не так», то на этот случай есть специальный телегерой, готовый все поправить. Опять-таки, в отличие от «Протона», который пинком в космос не отправишь и траекторию его вручную не исправишь, с реформой РАН это было проделано.
Для этого на сцену из-за кулис вышел Путин. Мизансцена немного напомнила советский анекдот про вьетнамского летчика, которому сказали, посадив за штурвал советского истребителя, что при встрече с неприятелем надо нажать на красную кнопку. Вот он летит, навстречу американский истребитель, он нажимает красную кнопку и слышит сзади густой бас: «Пусти-ка к штурвалу, сынок».
Художественное полотно «Путин спасает РАН» было поручено исполнить Дмитрию Киселеву в программе «Вести недели». Было показано, как Путин терпеливо объясняет президенту РАН, как именно надо руководить наукой, а тот, сидя на краешке кресла, суетится и пытается выторговать хотя бы отсрочку реформы. Но Путин непреклонен. Раз правительство внесло, тут уж ничего не поделаешь. Доктор сказал — в морг, значит, в морг. Было такое ощущение, что действия правительства так же неостановимы, как и силы природы.
Но главная роль в воспевании подвига Путина по спасению РАН была отведена академику Евгению Примакову, беседа с которым Дмитрия Киселева по слаженности исполнения не уступала таким знаменитым вокальным дуэтам, какModernTalkingили дажеBaccara. Примаков начнет фразу о том, что Путину целиком принадлежит заслуга в разруливании всей ситуации с реформой РАН, а Киселев тут же подхватывает, что ВВП все вынес на своих плечах, встретился в течение недели со всеми президентами всех академий. Примаков скажет о том, что ко второму чтению закон кардинально поменялся и теперь РАН станет еще свободнее и независимее, чем прежде, а Киселев тут и добавит, что и собственность никто теперь не отбирает, и членкоры не будут автоматически к академикам приравниваться, и вообще все останется как при бабушке. Короче, непонятно, чем эти академики могут быть теперь недовольны. Что и подтвердил очень к месту выпущенный в эфир Жириновский, заявив, что академикам пора на пенсию и что после 40 лет мозг уже не работает, и в доказательство постучал себя по голове. Этим он фактически закрыл тему.
Мастер-класс по вербовке в телеэфире от Путина В.В.
Но если выбраться из ТВ-«реальности» в материальный мир, то ситуация выглядит несколько иначе. Простое сравнение текстов закона в первом и во втором чтении показывает, что ровно ничего не изменилось. Институтами РАН и ее собственностью будут управлять чиновники федерального агентства. Замена слова «ликвидация» на слова «слияние» и «реорганизация», конечно, снижает эмоции, но не меняет сути происходящего. Собственно, простодушный Ливанов именно так и оценил результаты второго чтения, так прямо и заявив в телевизор, мол, все основные положения реформы сохранены. Непонятно, а что, собственно, тогда делал Путин, в чем его подвиг, о котором так слаженно спели дуэтом Киселев и Примаков?
На самом деле Путин фактически на глазах всей страны и всего мира применил свои профессиональные навыки (по основной специальности) и дал публичный мастер-класс вербовки агента. В роли опера выступал Путин, в роли вербуемого агента президент РАН Фортов. Имущество и все институты уходят из РАН и переходят в агентство? Академики недовольны? Главный академик недоволен? Покупать всех академиков слишком дорого. Значит, надо завербовать (купить) главного академика, предложить ему возглавить агентство. Что и было сделано. Сразу после вербовки в эфире Фортов сменил позицию на 180 градусов и стал спикером реформы, которую за несколько часов до этого называл убийством российской науки. То есть между первым и вторым чтением не изменилось ровно ничего, кроме одного: РАН теперь возглавляет завербованный агент Путина. Школа КГБ плюс школа БАБа, который, как известно, предпочитал не покупать дорогостоящие объекты, а покупать менеджмент. Спецоперация по «уплотнению» академиков фактически завершена.
Выход из тупика имени Гордеевой-Альбац указывает… Скойбеда
Интеллигенция не может не рефлексировать. А когда ее давят, «уплотняют» (не только в жилищном, но и в более широком, экзистенциальном смысле), рефлексия порой воплощается в художественные тексты удивительной силы. «Уплотнение» 1918-1920 годов дало, например, не только булгаковские «Собачье сердце», «Зойкину квартиру», но и бунинские «Окаянные дни» и многое другое. «Уплотнение — 2012-2013» пока не дало сопоставимых художественных произведений, но породило на прошлой неделе весьма важную дискуссию в интернет-медиа. Запалом к дискуссии стала статья «Невозможность острова» Екатерины Гордеевой, опубликованная 3 июля на www.colta.ru. Гордеева, в январе покинувшая НТВ, призывает перестать надеяться тех, кто стал «новыми лишенцамиXXI века», на возможность обустроить жизнь, создав свой «остров» внутри путинской России. «Ты пытаешься наладить хоть что-то на этом своем острове из последних сил… И тогда они сами приходят на твой остров, садятся за твой стол без приглашения, берут, вертят в руках и оттопырив пальчик рассматривают твои чашки. Что ты пьешь? С кем ты живешь? В какой позе? Как часто?»… И вывод: «И вот тут уже глупо надеяться. Это не остров, дружок. Это тебя загнали в угол. Ты проиграл».
Не было сомнений, что этот текст, написанный этим автором, обречен на резонанс. И не было сомнений, что наиболее увесистый ответ последует от Евгении Альбац, которая давно уже присматривает за отечественной журналистикой. Я, когда читал заметку Гордеевой, буквально слышал тяжелые шаги приближающейся пассионарии. У Евгении Марковны, как известно, не забалуешь, чуть что — и вон из профессии! И она ответила заметкой «Страх», в которой с позиций Долорес Ибаррури заклеймила Гордееву за то, что та рефлексирует на теплом болгарском песке и роняет слезы на теплый болгарский песок, в то время как люди, с которыми вместе выходили на Болотную и Сахарова, сейчас парятся на нарах. Ну, и главный профессиональный совет, точнее, максима: нельзя брать у этого государства денег, нельзя работать в государственных СМИ. Совет-максима абсолютно правильный, только как быть, если, кроме государственных денег, уже никаких других и нет? Все вон из профессии?
Лишенцы, уплотненные в 1918-1920 годах, надеялись, что этот кошмар продержится год-два, не больше. Если бы знали, что вот ЭТО будет в стране 74 года, процент эмиграции и самоубийств возрос бы скачкообразно. Вопрос о правоте Гордеевой или Альбац — это вопрос меры и цифр. То есть в какой мере можно сотрудничать с государством, хотя бы опосредованно. «Эхо Москвы», что, дистиллированное и совсем-совсем не зависит от государства? А «Коммерсантъ», который уже почти совсем зачищен? А в булочную ходить можно? То есть вопрос меры и дистанции. Но еще важнее вопрос цифр. «Те» продержались 74 года. Сколько продержатся «эти»?
Не менее важен вопрос эффективности протеста вообще и честной журналистики в частности. Про «делай, что должно, и будь что будет» — я в курсе, и довольно давно именно так и живу. И, тем не менее, любителей просто так, из принципа биться головой об стенку немного, и не все из них хорошие журналисты. На прошлой неделе подтверждение эффективности честной журналистики пришло из места ошеломительно неожиданного. Прямиком из «Комсомольской правды», от Ульяны Скойбеды. Да-да, той самой, любительницы абажуров из либеральных гозманов. Эта милая девушка 3 июля опубликовала заметку «Либералы и консерваторы, как Монтекки и Капулетти, не могут жить вместе». Оказывается, у этой последовательницы Эльзы Кох есть сын. У сына была няня. «Источник бесконечного добра» и «редкая птица гражданского общества», по оценке Скойбеды. Она, то есть няня, а не Скойбеда, была воплощенной матерью Терезой, только намного моложе и красивее, поэтому и Скойбеда, и ее сын просто молились на свою няню. Однако был у няни один, но огромный недостаток: она была либералка и любила Альбац, Венедиктова и Шендеровича, а Мамонтова, наоборот, презирала. И вот, на волне «абажурного скандала», няня ушла. То есть Скойбеда понимает, что причина именно в этом. И понимает, что покинул ее этот «источник бесконечного добра», именно наслушавшись Венедиктова и Шендеровича. Конечно, Скойбеду уже не изменить, как нельзя было изменить Эльзу Кох, как уже неизлечимы Яровая и Мизулина, Мамонтов и Пушков, Караулов и Петр Толстой. Надежда не на их перемену. А на то, что, наряду с нарастающим «уплотнением» общественной жизни вообще и медийной жизни в частности, происходит поляризация добра и зла, а значит, все большая изоляция зла. Возможно, через какое-то время сын Скойбеды скажет: «Мам, а что ты такое написала, что от тебя нормальные люди отворачиваются?». То есть надо, чтобы на «острове» оказались «они». Мы их на этом «абажурном острове» трогать не будем. Но для этого надо, чтобы продолжали говорить Шендерович и Венедиктов, Максимовская и Альбац, писать Надеин и Калинина. Иначе «они» будут всегда, и ни на каком острове от «них» не укроешься.
На фото: телеведущая Светлана Курицына
в кинотеатре "Кодак Киномир".
Фото ИТАР-ТАСС/ Сергей Карпов
