Медиафрения. Шкала Богардуса для журналистов

На Земле ежедневно происходят многие триллионы событий. Умирают люди и рождаются идеи, появляются новые изобретения и случаются стихийные бедствия, падают метеориты и возникают подземные озера. Малая часть этих событий становится известна людям: в поле зрения информагентств попадает несколько сотен тысяч фактов, из которых агентства ежедневно отбирают несколько тысяч и превращают их в новости. Новостью на телеэкране становятся десяток-другой событий в день. У события меньше шансов стать новостью, чем у сперматозоида — человеком.

В учебниках по журналистике написано, что новостью становится событие, имеющее общественный интерес. Авторы учебников, конечно, правы, но на пути превращения события в новость стоит фильтр в виде картины мира в головах производителей новостей. Эти картины весьма различны. У некоторых производителей новостей в головах такая сюрреалистическая живопись… Впрочем, судите сами.

Значительная часть новостей на прошлой неделе (8 – 14 июля 2013) была так или иначе связана со столкновениями людей разных национальностей. В России, судя по переписи населения, проживают представители более 180 разных народов. Ясно, что число ежедневных межнациональных соприкосновений-столкновений-конфликтов в точности неопределимо, но счет явно идет на миллионы, если учесть, что каждый из нас принадлежит к какому-то народу и за день в транспорте, на работе, в магазине хоть с парой-тройкой, а то и с десятком представителей других народов столкнется. Почти все столкновения-соприкосновения носят нейтральный характер, и лишь доля процентов выламывается из общего ряда и сопровождается резкой эмоциональной окраской: негативной или позитивной. Ясно, что отбирают именно те, которые «выламываются», такова журналистика. Но именно по отбору новостей можно судить о картине мира в головах журналистов.

«Комсомолка» и НТВ отобрали новость о том, как на Ставрополье выходец из Дагестана, безработный аварец, изнасиловал казака. Изнасилование было, судя по тексту новости, актом не только и не столько сексуальным, сколько воспитательным, поскольку таким образом дагестанец наказал казака за неуплату долга. Характер события стопроцентно гарантирует его превращение в новость для желтой журналистики, то есть попадание на полосы «КП» и в эфир НТВ. Сексуальное насилие — не повод для насмешки. Жертва у нормальных людей вызывает сострадание. Но в данном случае журналисты выбрали из, увы, множества подобных преступлений именно это только из-за колорита ситуации. Дагестанец — казака?! При всем сострадании к жертве типаж фигурантов превращает эту новость в курьез из разряда «пьяный выжил, упав с 12-го этажа» или «бегемот искусал крокодила». Для таблоида это нормальная подборка. Ненормально то, что «Комсомолка» и федеральное ТВ перевело это событие из разряда «новости-курьеза» в разряд «новости-истории» и даже «новости-мифа». Это происходит, когда журналисты начинают следить за развитием события, продолжают тему, тем самым подчеркивая, что за единичным фактом скрывается тенденция.

В стране, где каждый четвертый взрослый мужчина имеет тюремный опыт, гомосексуальное насилие символизирует крайнюю степень унижения, превращение человека в «опущенного». Переведя новость «аварец … казака» из категории «новость-происшествие» в разряд «новость-история», журналисты «Комсомолки» и федеральных каналов формируют миф о России, «опущенной» Кавказом. В нацистской Германии созданием аналогичного мифа о Германии, изнасилованной евреями, успешно занималась газета «Штурмовик», которую редактировал Юлиус Штрейхер, впоследствии повешенный по приговору Нюрнбергского трибунала.

Журналисты «Новой газеты» в то же самое время из того же самого океана событий выбрали другую историю, которую они тоже сочли знаковой. В статье «Дикость», опубликованной в «Новой» 13.07.2013, Галина Мурсалиева рассказывает о Марате Рахметове, погибшем при спасении двух школьниц и не представленном к награде (посмертно), потому что он дагестанец. Этот молодой программист плохо плавал, но не вспомнил об этом, когда вытаскивал из водоворота двух девчонок. Их успел спасти, себя не смог. Администрация подмосковного Звенигорода, у которой в голове тот же фильтр, что и у журналистов «Комсомолки», несмотря на видеодокументы и свидетельства спасенных девочек и их родителей, не смогла вместить в свою картину мира событие «дагестанец погиб, спасая русских девочек». Э-э-э, подождите, говорит звенигородская администрация, тут наверняка ошибка в глаголах: не «погиб, спасая», а «убит при попытке изнасилования», так привычнее и понятнее для звенигородской администрации и созвучных ей журналистов «КП». «Дагестанец — бандит или насильник. А может, даже и террорист. По факту надо бы наградить героя, а инстинктивно хочется возбудить уголовное дело по факту подвига. Это — классический абсурд ксенофобии». Так видит проблему журналист «Новой» Галина Мурсалиева.

Событие недели, мимо которого не смогли пройти все федеральные СМИ, получило название «пугачевский бунт». В городе Пугачеве Саратовской области чеченский подросток убил скальпелем бывшего десантника, наполовину русского, наполовину татарина, но, в любом случае, местного. Чужак зарезал нашего. Кадры тысячного схода граждан, скандирующих одно слово — «Вы-се-лять!», — обошли весь Интернет и кого-то заставили требовать отделения Кавказа от России, кого-то говорить о необходимости возврата института прописки и ограничения прав граждан России приезжать в другие регионы. За это, кстати, проголосовало большинство слушателей «Эха Москвы». Государственные телеканалы транслировали официальную позицию: это не межнациональный, а бытовой конфликт. Эту арию на два голоса исполнили государственный правозащитник Михаил Федотов и глава Чечни Рамзан Кадыров. Замечательный, кстати сказать, у них дуэт получается. Особенно после того как Кадыров заявил, что он и есть главный правозащитник Чечни. Так что они с Федотовым теперь коллеги.

Национальные отношения — предмет не меньшей категории сложности, чем, например, устройство Вселенной. Но для разговора о бозоне Хиггса журналист пригласит, ну, если не самого Петера Хиггса, то как минимум кого-то из ФИАНа, например. Желательно при этом посмотреть предварительно список публикаций и понять, имеет ли этот физик отношение к данной проблеме. По национальным вопросам предлагают высказать «экспертное» мнение либо «всепогодным экспертам», готовым судить о чем угодно, лишь бы была предоставлена трибуна, либо так называемым медиатизированным экспертам, которые в своем сообществе экспертами не считаются.

На прошлой неделе, выступая на «Эхе Москвы», Максим Шевченко высказался по национальному вопросу вполне определенно. «Почему мы не должны наши русские обычаи восстанавливать? Почему мы должны жить, как живет эта либеральная европейская погань, понимаете, которая уже упраздняет понятие мужчины и женщины?» И далее член Президентского совета по правам человека уточняет свою сугубо экспертную позицию: «Сами эти московские интеллигенты имеют к русскому народу весьма относительное отношение. Они из России хотят превратить Израиль, под себя создать...» Это экспертное мнение Шевченко по национальному вопросу в связи с решением Верховного суда о запрете на Ставрополье носить хиджаб в школе. И не надо смеяться над русским языком Максима Леонардыча — он для него родной, не то что для всяких розенталей с далями и прочих бродских: что хочет, то с ним, с родненьким, и делает. И то, что обыкновенного фашиста Шевченко терпят в Президентском совете по правам человека, это тоже нормально. Какой президент, такие и советчики. Тут все ясно. Есть некоторая неясность с «Эхом Москвы» и его главредом А.А. Венедиктовым. Фашизм и легитимизация махрового антисемитизма в эфире самого популярного радио, это что? Это — для рейтинга? Или это такая договоренность с теми, кто «за стенкой», что на каждого Шендеровича должен быть свой Шевченко, а на каждую Альбац свой Проханов? Алексей, мы понимаем, что прямо сказать не можете, так хоть мигните по Сетевизору, мы поймем, чай, в одном с Вами СССР десятилетиями двоемыслием под одеялом занимались и между строк читаем свободно, без словаря.

Не менее «всепогодного» эксперта опасен эксперт «медиатизированный», примером чего на том же «Эхе» было выступление Владимира Зорина, заместителя директора Института этнологии и антропологии РАН, министра по делам национальностей в 2001-2004 годах. К науке данный персонаж имеет отношение весьма опосредованное. В СССР делал партийную карьеру, дослужившись до инспектора ЦК компартии Узбекистана, в России был депутатом, потом перебрался в вертикаль исполнительной власти, побывал и министром, и федеральным инспектором в Липецкой, затем в Нижегородской областях. В списке научных трудов превалируют сборники, в которых Зорин числится «руководителем коллектива авторов».

С первых же минут передачи Зорин диагностировал конфликт в Пугачеве как бытовой и не имеющий никакой этнической подоплеки. Когда же Ксения Ларина робко возразила, что существует ведь этническая преступность, Зорин сразу поставил ее на место, заявив, что «с точки зрения науки этот термин не очень точный». То есть все криминалисты и полицейские мира, столетиями изучающие этническую преступность и накапливающие опыт борьбы с ней, изучали и боролись с ветряными мельницами. «Мы», сказал Зорин, «как ученые считаем, что это некорректное выражение». Поскольку Ларина явно пыталась что-то возразить, Зорин заранее разбил все ее возражения: «Есть преступные сообщества, консолидированные на этнической основе, но в чисто этническом виде они не существуют». Видя, что Ларина все равно ничего не поняла (как и я, например) и продолжает упорствовать, Зорин нанес добивающий удар: «Преступность интернациональна!» — провозгласил он. Тут никто не решился возразить. А я почему-то вспомнил свои ощущения, когда на первом курсе философского факультета нам один «научный коммунист» (это, если кто забыл, такая была научная специальность) рассказывал о слиянии наций через их расцвет и расцвет через слияние. Поскольку к этому времени я успел за два года работы в минералогической экспедиции побывать во всех союзных и автономных республиках социалистического отечества и лично убедиться в том, как именно сливаются с русскими расцветающие прибалты и окончательно расцветшие от депортаций жители северокавказских республик, то, внимая сказкам о расцвете и слиянии, я жаждал пришибить «научного коммуниста» любым из томов «Капитала».

Среди слушателей «Эха», которых опросили во время передачи, 84% ответили, что пугачевский бунт имеет своим источником межнациональный конфликт. Возможно, они ошибаются, а правы именно Кадыров, Федотов и примкнувший к ним «научный этнолог» Зорин. Просто столкнулись два парня из-за девушки, подрались, и национальность здесь ни при чем. Предлагаю сторонникам бытовой версии мысленный эксперимент: русский подросток приезжает погостить в Чечню, пытается в кафе познакомиться с чеченской девушкой, в ответ на возражения со стороны ее взрослого приятеля, амбала-чеченца, затевает с ним драку и убивает скальпелем. Ведь правда, это очень реалистично? Нацизм Гитлера наверняка тоже вырос на бытовой почве: возможно, когда его, тогда начинающего художника, дважды не приняли в Венскую художественную академию, в которой, как и во всех сферах венской культурной жизни начала ХХ века, евреев было много. Однако это не повод сводить Холокост к бытовому конфликту.

Федеральные телеканалы не баловали своих зрителей попытками разобраться в причинах периодически возникающих конфликтов, которые, как в Пугачеве, могут перерастать в бунт. Тот же Владимир Зорин на «Эхе» назвал три причины: во-первых, эти конфликты кто-то разжигает, они этим неназванным «им» выгодны, во-вторых, конфликты происходят потому, что ликвидировали руководимое Зориным Министерство по делам национальностей, которое должно всю профилактическую и воспитательную работу с народами координировать, а в-третьих, доля вины лежит на местных властях, которые не выполнили прямого указания Путина развивать местное самоуправление. Я вторую и третью причину комментировать отказываюсь в силу их самоочевидности (ясно же, что все проблемы от нехватки министерств и от того, что гады-чиновники Путина не слушаются), а по поводу первой могу заметить, что у профессиональных патриотов и националистов в данном случае чистое алиби, поскольку они, конечно, очень хотели направить энергетику пугачевского бунта в свои дырявые паруса, но их просто банально не пустили туда, как нациста Бондарика, которого элементарно ссадили с поезда.

На фоне политкорректных официальных болванчиков с одной стороны и ксенофобских настроений властей и части населения с другой стороны выигрышно смотрится журналистский анализ пугачевского бунта, который сделали на страницах «Московского комсомольца» Юлия Калинина в публикации «Почему чеченцы живут в Саратовской области?» и Игорь Кармазин в репортажном материале о бунте. Эти два материала дополняют друг друга. Кармазин дает анатомию и генезис конфликта изнутри и заканчивает материал обобщающим диагнозом: «Национальные диаспоры со строгой иерархией легко взламывают рыхлые государственные институты изнутри и ставят их себе на службу». Юлия Калинина задается вопросом, каким образом при бесчисленных миллиардах, которые Аллах направляет Кадырову в Чечню, и том порядке и безопасности, которые там сейчас, по словам Кадырова и его певцов, установлены, сотни тысяч молодых и не очень чеченцев едут в другие регионы России. Видимо, делает вывод Калинина, эти миллиарды и этот порядок создают благоприятные условия жизни далеко не для всех, а только для близкого окружения Кадырова.

При освещении национальных проблем журналиста подстерегают две главные мины: ксенофобия и лицемерие или интеллектуальная трусость, которая, как правило, рядится в тогу политкорректного интернационализма. Ксенофобская ложь — это утверждение, что есть плохие и хорошие народы, или требование коллективной ответственности народа за преступления его представителей. Ложь лицемерной политкорректности — это утверждение, что все народы изначально равно хорошо расположены друг к другу и только злобные политики и гнусные журналисты им что-то все время подбрасывают и норовят перессорить. Правда в том, что народы очень разные и некоторым из них трудно жить вместе. Хотя история и география заставляют. Примером такой мучительной борьбы истории с географией может служить последний 65-летний отрезок соседства евреев с арабами. Они все 65 лет пытаются научиться жить рядом. Получается пока не очень. Русским рядом с чеченцами жить намного труднее, чем с татарами, бурятами или якутами, о чем свидетельствует, например, число русских, проживающих в столицах каждой из этих республик. Пугачевский бунт это еще раз показал. Труднее — не значит невозможно. Но это и не значит, что надо делать вид, что этой трудности не существует. В открытом исследовании этой трудности и в открытом разговоре о ней путь к ее преодолению.

Еще в 1925 году американский социолог Эмори Богардус придумал шкалу, с помощью которой измеряется социальная дистанция между народами, степень близости и отчужденности социальных и этнических общностей. Людей спрашивают, в каком качестве они готовы принять представителей каждой из предложенного списка национальностей: принять в семью или дружить, жить по соседству, или только в одном городе, или вообще желательно в разных странах. В результате социологи уже 90 лет измеряют индексы ксенофобии и индексы социальной дистанции между народами. В голове у каждого журналиста своя шкала Богардуса. У Шевченко своя, у Скойбеды своя, у Познера своя, у Евгения Киселева своя. Казалось бы, при чем тут Познер и Киселев, люди всегда подчеркнуто толерантные и цивилизованно-интернациональные?

Недавно Иван Ургант устроил журналистскому сообществу тест на ксенофобию. Это когда он мило пошутил в своей передаче про то, что «порубал овощи, как красный комиссар жителей украинской деревни». А потом извинялся так ернически, что лучше бы он этого не делал. Шутка на уровне Скойбеды: там салат, здесь абажуры, там украинцы, здесь евреи. А вот степень жесткости реакции мэтров журналистского сообщества оказалась принципиально разной. По отношению к Скойбеде вполне адекватная жесткость и оправданно справедливая непримиримость. По отношению к Урганту звучали интонации скорее понимающе-сочувствующие, мол, устал парень, зашутился, ну и брякнул не подумав… Думаю, что здесь дело не только в «цензуре дружбы», то есть в изначально разном отношении мэтров к Урганту и Скойбеде. Скорее всего, евреи и украинцы занимают разные позиции на «индивидуальных шкалах Богардуса» каждого из упомянутых мэтров.

У лжи лицемерной политкорректности есть одно очень неприятное последствие. Она порождает ложные иллюзии в отношении будущего. Ложная иллюзия в том, что ксенофобия исчезает по мере наступления прогресса и демократии, а также по мере исчезновения ее социально-экономических предпосылок. Это ложь. Например, один из самых высоких уровней антисемитизма среди европейских стран в Польше, где евреев практически нет, то есть они никому никакой конкуренции создать не могут, нет бытовых основ ксенофобии, и в Австрии, где с демократией все прекрасно.

В итоговой информационной программе от 17.07 телеканал «Россия-1» смаковал «расовый раскол в США», случившийся в связи с тем, что полицейский застрелил чернокожего американца. Ведущий откровенно испытывал трудности в выборе поворота темы. Поскольку главное — пнуть США, то логично было бы очередной раз прокричать, что у них там негров линчуют, но при сравнительно недавно избранном Обаме как-то не очень кричится. А навыка вести в эфире серьезный разговор без пропагандистских клише явно нет. Сталкиваясь с возрастающей сложностью современного мира, в котором все меньше пригодны простые решения, журналисты, привыкшие работать «на дядю» (к чему их недавно призвал один из руководителей Минпечати), полностью утрачивают ориентацию в современном информационном потоке и выглядят порой настолько неадекватно, что даже пропагандистскую функцию выполнять не могут.

Фотография ИТАР-ТАСС