День ареста
Какие дни выбирали раньше для протестных акций? День выборов, День России, День прав человека, День национального единства, ну и, конечно, просто дни без всяких поводов. Теперь уличный протест прозвучал в день ареста.
Приговор Алексею Навальному многим показался возмутительным и неоправданно суровым даже по нашим беспредельным временам. Совсем ни за что у нас обычно дают год-два, да и то чаще условно. Возмущение отозвалось уличным протестом. Никто не подавал заявок на уличные акции, не было организаторов, тягомотных согласований с властями, рамок металлоискателей и загонов для демонстрантов. Все было стихийно, искренне, достойно и смело.
Еще до оглашения приговора Навальному по интернету разнеслась весть о «народном сходе», назначенном на семь вечера на Манежной площади в Москве. Инициативу подхватили в других городах России. Власти запаниковали. Было объявлено, что Манежная площадь экстренно закрывается на плановый ремонт – будут менять тротуарную плитку. Сразу родилось подозрение, что старую плитку будут выковыривать и складывать в штабеля, провоцируя демонстрантов на столкновения с полицией. «Плитка – оружие пролетариата!» Чиновники московской власти выступили с предостережением: несанкционированные акции буду жестко пресекаться силами полиции.
Однако власть перестаралась и своими неумелыми полицейскими мерами добилась эффекта обратного желаемому. Они хотели пресечь или локализовать протест, а получили его во всей красе и не на отдельно взятой Манежной площади, а на всех центральных московских улицах. Не сумев пройти на огороженную металлическими загородками Манежную площадь, протестующие заполнили тротуары Охотного ряда, Тверской и Моховой улиц. Полиция пыталась кое-где перекрыть проходы, но ей это плохо удавалось – люди обтекали полицейские преграды с разных сторон и даже переходили поверху Охотный ряд. В торговом центре гостиницы «Москва» закрыли все выходы в сторону Манежной площади и Охотного ряда, но что за беда – люди нашли десятки других способов обойти препятствия. Трудно бороться с народом, когда его много, а полиции мало!
Народ прибывал, и скоро на тротуарах стало так тесно, что в иных местах было трудно пройти. Люди скандировали «Навальный!», «Путин вор!», «Свободу политзаключенным!», но чаще всего, пожалуй, звучал лозунг «Свобода!». Полиция бездействовала. Жидкая цепочка полицейских стояла на краю проезжей части около Госдумы; цепочка пожестче – около гостиницы «Москва» и отеля «Националь».
На стихийных акциях нет плана действий. Здесь все зависит от настроения собравшихся, от общественной атмосферы, а может быть, и от случайной искры, готовой превратить общественный протест в революционную активность. Стоявший рядом итальянский журналист удивленно спрашивал у своей спутницы: «Почему они не перекрывают улицу? У нас бы давно перекрыли!». Увы, Россия – не Италия, недовольство уже есть, а решимости еще нет. Власть, однако, вольно или невольно прикладывает массу усилий, чтобы обозлить народ и подвигнуть его на решительные действия.
В какой-то момент собравшиеся все же вышли на проезжую часть Тверской улицы, но надолго там не удержались – ОМОН и полицейский спецназ вытеснили всех обратно на тротуары. Из окон отеля «Националь» его постояльцы махали демонстрантам руками и фотографировали происходящие. У одного из окон почти весь вечер стояли повара в белых одеждах и высоких поварских колпаках и тоже изредка приветствовали стоящих внизу людей.
Скандирование продолжалось почти непрерывно. Также непрерывно звучали и приветственные гудки из проезжавших мимо машин. Из окон автомобилей – от самых скромных «Жигулей» до самых шикарных «Мерседесов» – махали руками, показывали знак «V», а на стеклах некоторых машин уже красовались наклейки и плакатики в защиту Навального. 
Такими же наклейками и плакатами было облеплено здание Государственной Думы, а проходная Думы со стороны Охотного ряда была так разукрашена наклейками, что на ней не осталось свободного места.
На главной вывеске Госдумы, у центрального входа, предпоследнюю букву «м» заклеили буквой «р».
Часа через два скандирования поубавилось, но люди не расходились. Полиции и ОМОНа прибавилось, но массовых задержаний не было. Иногда то тут, то там кого-то задерживали и уводили в полицейские автобусы. С крыши автозака омоновцы стащили хрупкую девушку, которая неизвестно как забралась туда и, кажется, уже готовилась зажечь файер. К 10 вечера было задержано около 30 человек, что для несанкционированного митинга численностью в 8-10 тысяч человек по московским меркам совсем немного. К тому же почти всех задержанных из полиции очень быстро отпускали, ограничившись «воспитательной» беседой. Некоторых даже не довозили до отделений, а отвозили подальше от центра и выпускали. Все возвращались обратно.
Ровно в 11 вечера ситуация резко переменилась. Полиция начала выдавливать людей из центра. Цепи омоновцев и полицейских в черной униформе, сцепившихся руками, начали наступление по Тверской, а также по Охотному ряду и дальше по Большой Дмитровке. Минут через пятнадцать, оказавшись в тылу у полицейских, я услышал переданный по рации приказ: «Задерживайте тех, кто мешает и упирается».
Начались задержания. За продвигающимися цепями полиции следовали автобусы, куда волокли задержанных. Задерживали жестко, выкручивая руки и волоча по асфальту. Применялась тактика, испробованная в прошлом году на Болотной площади – полиция группами врубалась в ряды отступавших, выхватывала жертву и тащила ее в свой автобус. Полицейские, в основном, молодые ребята призывного возраста были страшно довольны, это было написано у них на лицах – приятно скручивать взрослых людей, не оказывающих активного сопротивления. Почти игра – безопасная и азартная. Когда-нибудь они столкнутся с настоящим сопротивлением и азарту у них поубавится. Но пока они веселились. В начале Большой Дмитровки несколько ребят и девушек легли на асфальт, воплощая в жизнь лозунг «Мы не уйдем». Полицейские утащили их в автобусы за руки и за ноги.
Автобусы заполнялись задержанными и уезжали в отделения полиции. К полуночи оставшиеся участники «народного схода» постепенно собрались на Пушкинской. Часть из них ранним утром вернулась к Манежной площади.
Алексея Навального утром освободили. Прокуратура сочла арест мерой избыточной. Хочется думать, что освобождение из-под ареста стало результатом массовых выступлений в его защиту во многих российских городах и заграницей. Но вряд ли это действительно так. Также маловероятно, что взятие под стражу в зале суда и освобождение на следующий день – это результат несогласованности действий различных государственных структур или даже «война кланов». В «деле Навального», скорее всего, все до мелочей определяет воля одного человека – Владимира Путина. И этот человек, узурпировавший пост президента России, шлет сейчас Навальному последнее предупреждение: он еще может уехать. Навальному наглядно показали его ближайшее будущее, которое будет неизбежным, если он не воспользуется последним шансом скрыться заграницей.
Путин – человек простой. Он думает, что эмиграция его оппонентов – это решение его политических проблем. 18 июля в Москве ему наглядно показали, как он ошибается. Тысячи людей вышедших на улицу в защиту Навального никуда не эмигрируют. Они навсегда останутся головной болью самозваного президента, даже если в эмиграции окажутся все деятели оппозиции.
Хочется надеяться только, что день чьего-либо ареста не станет главным поводом для протестных акций. По причине отсутствия самих поводов.
Фотографии Александра Подрабинека
