Отложенный страх
Никогда наш суд не был таким жалким и презренным, как 18-19 июля 2013 года – и накануне вечером, когда сажал Алексея Навального с Петром Офицеровым, и следующим утром, когда освобождал их из-под стражи. Степень неуважения, которую проявили в те дни высшие правящие круги России, превосходит и затмевает все правоохмурительные мерзости, которыми были столь богаты минувшие годы.
Что касается убогости суда, следствия и прокуратуры, их холопской угодливости перед исполнительной властью, то тут всё хоть и противно, но понятно. Иная загадка будоражит отечественные умы. Что такое они там затеяли, на самом кремлёвском верху? Почему заметались сразу после оглашения приговора? Сорвалось ли у них нечто заранее намеченное или таким и был с первых штрихов далеко задуманный план? Сознательно ли пошел Путин на личные репутационные потери ради «честных выборов» верного Собянина или облезлая сварливая кошка прошмыгнула между боссом и группой отборных вельмож?
Нет ни малейших сомнений в том, что без личного участия Путина, без его решающего слова такие рискованные судейские развороты были бы просто невозможны. Начальник Следственного комитета г-н Бастрыкин ненавидит А. Навального жарко, страстно и очень лично. Весь комитет работал на посадку ненавистного возмутителя спокойствия. Выпустить из когтей такую желанную добычу, да ещё в самом начале долгожданной трапезы? Нет, без четкой команды с самого верха на такие порывы души Бастрыкин не способен. Навального он не отдал бы никому – ни столичному мэру Собянину, ни главе президентской Администрации Иванову, ни его заму Володину, который ходит в незримом колпаке шеф-повара российской внутриполитической кухни. Так что без Путина тут никак не обошлось.
Путин давно уже избегает больших собраний со случайной публикой. Мало ли чего. Предпочитает встречи под крышей, строго по спискам и чтобы сидел каждый строго напротив своей камеры. Участников Казанской Универсиады привезли заранее, усадили, как положено, и все равно в поведении национального лидера сквозила неясная тревога. Он начинал свое выступление в тот же час, когда в городе Кирове, 460 километров на север от Казани, вершилось нечто, чего не упомнят и старожилы: приставы снимали наручники с узников-однодневок, ничего ещё, по сути, не успевших отсидеть.
Путин вышел на подиум с благостным, иноческим выражением лица. За долгие годы путинского правления доказано, что такая благость является безошибочным указателем грызущего его изнутри бешенства. Стало ясно, что студенческую аудиторию ожидает порционный кусок знаменитого президентского юмора – нечто мочеполовое, контрацептивное, санитарно-канализационное или, на случай избытка среди слушателей стыдливых дам – инфекционно-гнойное. И точно, в расчетный час с высокой трибуны понесся в зал хвалебный клич о «виагре» – продукте сомнительном, импортном, категорически отвергаемым всеми истинными патриотами ввиду несовместимости с водкой «Водка».
Если всерьез вдуматься в смысл путинских рекомендаций, то надлежит признать, что президент нёс полный вздор. Зачем парням и девицам, пребывающим в пике репродуктивного возраста, тратиться на искусственное возбуждение, когда от естественных не знаешь куда деваться? Но мы ведь знаем повелителя стерхов! У него душа горит. При Собчаке и Ельцине приходилось сдерживаться, улыбаться простодушной, чуть глуповатой улыбкой слуги, премного всем довольного. Однако в последние 13 лет над ним нет никого. Мог бы, конечно, и чистым матом, но это пока в резерве. Зато угрозы кастрации собеседника, зримые образы испражнений, кондомы и свальный грех не выходят из его ораторской обоймы.
А поводы для брани множатся. Вот и сейчас – на ровном месте, а не доглядел. Доверился. Позволил вовлечь себя в скверную историю с какими-то честными выборами. Веками стояла святая Русь с теми выборами, какие Бог послал, и ничего, хорошела. И самого Путина избрала всенародно, повально, хотя и без баловства. Что ж, теперь из Кремля съезжать из-за пачки-другой открепительных талонов? И Думу так избирали, и сенат ленивый, и шельмецов-губернаторов. И никого из тюрем повыбираться не отпускали. И всем было хорошо.
Опыт репрессивных режимов учит: ни шагу назад! Желание угодить оппозиции – от лукавого. Оппозиция ненасытна, дай ей палец – отхватит по локоть. Конечно, решение Кировского областного суда выпустить А. Навального и П. Офицерова – не глас небес. Посадили раз – посадят и другой. Сколько надо, столько и выпустят. Сколько понадобится, столько и посадят. Это не фокус.
А фокус в том, что свободолюбивый Собянин не уговорил доброго Путина, да и не смог бы. Это сам Путин позволил себя уговорить. Это ему, Путину, чем дальше, тем страшнее. Он нервничает, потому что боится.
Путин – боится? Это кого? Навального с Офицеровым? Еще чего! И с этими двумя, и со всеми их избирательными штабами Федеральная служба охраны справится играючи. Может, угроза идет от полусотни дряхлых академиков с их запальчивыми угрозами? Так это ненадолго. Быстро промчится лето, свежая Дума проголосует в третьем чтении, и от всей этой академической публики останется только перхоть. Евросоюз с их картонными протестами против преследования геев и лесных воришек? Так настанет зима, температуры дернутся вниз, и газ окажется для мерзляк европейцев куда важнее истерики разных там «пусси-райот». Президент Обама не приедет на саммит «двадцатки»? Так они и так любовью к нам не пылают.
Под самый конец медведевского сидения, когда никто не подозревал, что для избрания президента России сгодится даже не мудрый ход конем, а простенькая рокировка, страна тихо скользила к знакомому и не лишенному известных прелестей провинциальному застою – сначала на шесть лет, а там будет видно.
Застой не сложился. ОМОН зря ест свой хлеб. Полиция разленилась. Родные чекисты зажрались. Им жалованье задрали до небес, а демонстранты боятся все меньше. Всё приходится делать самому. Конечно, Путин не боится никого – ни Навальных, ни Болотной, ни Еврокомиссий, ни Госдепа, ни всех трех Академий, ни опального Сердюкова, насупившегося в тряпочку. Но только если все они порознь. Стоит представить, что все эти угрозы сойдутся во времени и пространстве, и холодок бежит за ворот даже в самой протопленной палате Кремля.
А еще есть заветное местечко, знакомое только Путину, а больше никому на свете. Там стоит шкаф со скелетами. Эти скелеты неистребимы, сколько ни подчищай архивные бумажки. Скелеты терпеливо ждут своего часа, чтобы гуськом выйти на решающую прогулку, после которой погаснет нимб и откроется очень большое и очень уголовное дело. Если бы не этот неистребимый, не подвластный усилиям воли страх, то Навальный бы сидел без пауз, и Собянин не посмел бы заикаться о каких-то там сводных выборах.
В давние времена, когда юный шпион служил завклубом в славном пивном Дрездене, в бытовом словаре советских людей появилось новое понятие – отложенный спрос. До той поры Советская власть неизменно хвастала тем, как неудержимо росли денежные вклады трудящихся в сберкассах. Оказалось, радоваться нечему. Денег у трудящихся было не так уж много – просто товаров, чтобы их купить, было еще меньше. Отложенный спрос. Это казалось безобидным экономическим недоразумением.
Прошло совсем немного времени, и недоразумение сгубило великий СССР. Огромные ракеты стали бессильны против неутолённых денег. Спрос, тихий и безвредный на сберкнижках, в какой-то непредсказуемый момент обрёл мощь и разрушительность землетрясения.
Этот момент уже настает – но не для денег, а для страха самозванцев. Кровавые мальчики в глазах выглядят по-разному. Могут прикинуться тигрицей, которую замучили ради развлечения первого лица. Могут выглядеть, как очки Ходорковского или мешки с гексогеном. Главное, что отложенный страх не рассасывается и не улетучивается сам собою. Он ждет своего часа.
И поскольку страх этот неизбывен и неизлечим, то мы с вами в ближайшие периоды будем свидетелями множества верховных глупостей. Снимать, репрессировать и сажать народу будут все больше, да только не тех, не туда и не тогда. И так до самого конца, пока не бросят лукавую «виагру» и не перейдут на общенародный прощальный мат.
