Мюнстерский лев
На 9 октября нынешнего года Ватикан назначил беатификацию кардинала Клеменса Августа графа фон Галена, одного из церковных деятелей, смело выступавших против нацистов. В католической церкви беатификация – это первый этап причисления к лику святых, для которого необходимо признание «героических добродетелей» кандидата и хотя бы одно чудо, совершенное по его молитвам. Решение о беатификации было принято еще во время понтификата Иоанна Павла II, но претворено в жизнь оно будет уже при «немецком папе», что придает этому событию особую важность. Напомним, что юный Йозеф Ратцингер был семинаристом в годы, когда фон Гален прославился на всю католическую Германию свои противостоянием нацизму. Безусловно, будущий папа не мог не слышать о его деятельности.
Кардинал фон Гален никогда не принадлежал к числу сторонников социализма, либерализма или пацифизма. Он был немецким консерватором и националистом, выходцем из аристократического рода; ему вряд ли импонировали вольные нравы Веймарской республики. Известно, что после окончания войны он выступал в защиту прав немцев, оказавшихся в плену у союзников. Не был фон Гален и сторонником поражения собственной страны в войне, будучи солидарен в этом с абсолютным большинством участников заговора 20 июля 1944 года.
Но в историю фон Гален вошел как человек, который категорически не принимал тоталитарный фашистский режим, противоречивший его религиозным убеждениям. Причем его неприятие режима не ограничивалось внутренним протестом: священнослужитель не скрывал своей принципиальной антифашистской позиции.
Клеменс фон Гален был епископом города Мюнстер (сан кардинала он получил уже после войны, за месяц до смерти) – и немецкие католики за смелость прозвали его Мюнстерским львом. Его деятельность в годы нацизма может стать ответом тем, кто утверждает, что в тоталитарном обществе человек не может противостоять злу из-за полной безнадежности такой борьбы. Что диссидентство является чуть ли не бессмысленной тратой сил, поскольку все равно не способно предотвратить совершение преступлений, если преступным является само государство.
Да, фон Гален (как и вся католическая церковь) не мог остановить репрессии против евреев, которые начались с первых дней существования нацистского режима. Но он публично выступил с резкой критикой расовой политики гитлеризма, побудив верующих отказаться от соблазна присоединиться к большинству, которое в те годы не видело ничего особенно плохого в дискриминации евреев в различных областях общественной жизни. О печах Освенцима тогда еще не было и речи, так что люди могли успокаивать себя тем, что речь не идет о жизни и смерти, а антисемитизм можно ограничить некими рамками, ввести в более или менее «умеренное» русло. Фон Гален уже в начале существования режима недвусмысленно дал понять, что католичество и расизм — вещи несоединимые. Неслучайно префект Конгрегации Святого Престола по канонизации кардинал Хосе Сараива Мартинш назвал фон Галена «пророком и надеждой немецкого народа в темные времена фашизма».
Да, епископ не мог помешать распространению нацистской идеологии – отравы, которая навязывалась миллионам немцев. Но он уже в 1934 году (вскоре после рукоположения в епископский сан) открыто осудил языческую проповедь главного идеолога Третьего рейха Альфреда Розенберга. К тому времени Розенберг был рейхсляйтером НСДАП (что-то вроде секретаря ЦК), то есть одним из самых влиятельных людей в окружении Гитлера. Выступление фон Галена дало многим католикам уверенность в том, что экспансии воинствующего неоязычества можно противостоять.
Еще более известен протест фон Галена против преступной нацистской программы принудительной эвтаназии – уничтожению десятков тысяч людей, которые были признаны «неполноценными», а посему «лишними ртами» в условиях начавшейся войны. Гитлер издал по этому поводу секретный приказ – режим, несмотря на всю свою преступность, не мог без ущерба для собственного престижа открыто объявить об этом злодеянии. Епископ, получив информацию об убийствах, демонстративно обратился в органы юстиции с требованием провести расследование. Он, разумеется, не надеялся, что нацистские юристы привлекут к ответственности Гитлера или хотя бы исполнителей его приказа. Своим обращением фон Гален давал понять, что зловещая тайна раскрыта. Более того, после заявления в прокуратуру 63-летний епископ публично осудил насильственную эвтаназию в одной из проповедей – таким образом, он показал, что готов апеллировать к общественному мнению. Аналогичную позицию занял и один из видных деятелей протестантской церкви – епископ Вурм. После этого Гитлер отдал приказ приостановить действие своего приказа – многие жизни были спасены.
Смелость в фон Галене сочеталась с талантом проповедника и полемиста. Рассказывают такую историю: однажды в своей проповеди мюнстерский епископ резко осудил деятельность гитлерюгенда. Один из слушателей – видимо, нацистский провокатор – развязно выкрикнул: «У самого детей нет, а воспитанием занимается». Фон Гален сразу же парировал: «Я не потерплю в церкви нападок на Адольфа Гитлера», который, как известно, был бездетен. Провокатор был посрамлен.
Почему же фон Гален, несмотря на свой демонстративный антифашизм, остался жив? Погиб же в Дахау католический священник Бернард Лихтенбург, который в том же 1941 году распространил письмо с протестом против преднамеренного уничтожения фашистами душевнобольных. Представляется, что в условиях войны нацисты не решились арестовать иерарха католической церкви, к которой принадлежали многие генералы и офицеры, а также и простые солдаты немецкой армии. Одно дело — бросить в лагерь простого священника, совсем другое – епископа и графа, имя которого было хорошо известно в стране. Кроме того, режим опасался и волнений внутри Германии, учитывая высокий авторитет «мюнстерского льва» среди прихожан его епархии. Впрочем, есть все основания полагать, что в случае успешного окончания войны нацисты вернулись бы к планам насильственной эвтаназии и вряд ли оставили бы на свободе ненавистного им священнослужителя. Кроме того, известно, что некоторые лидеры нацистов хотели расправиться с фон Галеном еще до конца войны.
Клеменс фон Гален был одним из тех людей, которые дали возможность Альберту Эйнштейну написать в 1940 году: «Только церковь целиком и полностью противопоставила себя кампании Гитлера, которая хотела заглушить правду… Я никогда не проявлял большого интереса к церкви, а теперь я испытываю по отношению к ней большую любовь и восхищение, так как лишь она имела мужество упорно защищать интеллектуальную и моральную свободу».
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
Кардинал фон Гален никогда не принадлежал к числу сторонников социализма, либерализма или пацифизма. Он был немецким консерватором и националистом, выходцем из аристократического рода; ему вряд ли импонировали вольные нравы Веймарской республики. Известно, что после окончания войны он выступал в защиту прав немцев, оказавшихся в плену у союзников. Не был фон Гален и сторонником поражения собственной страны в войне, будучи солидарен в этом с абсолютным большинством участников заговора 20 июля 1944 года.
Но в историю фон Гален вошел как человек, который категорически не принимал тоталитарный фашистский режим, противоречивший его религиозным убеждениям. Причем его неприятие режима не ограничивалось внутренним протестом: священнослужитель не скрывал своей принципиальной антифашистской позиции.
Клеменс фон Гален был епископом города Мюнстер (сан кардинала он получил уже после войны, за месяц до смерти) – и немецкие католики за смелость прозвали его Мюнстерским львом. Его деятельность в годы нацизма может стать ответом тем, кто утверждает, что в тоталитарном обществе человек не может противостоять злу из-за полной безнадежности такой борьбы. Что диссидентство является чуть ли не бессмысленной тратой сил, поскольку все равно не способно предотвратить совершение преступлений, если преступным является само государство.
Да, фон Гален (как и вся католическая церковь) не мог остановить репрессии против евреев, которые начались с первых дней существования нацистского режима. Но он публично выступил с резкой критикой расовой политики гитлеризма, побудив верующих отказаться от соблазна присоединиться к большинству, которое в те годы не видело ничего особенно плохого в дискриминации евреев в различных областях общественной жизни. О печах Освенцима тогда еще не было и речи, так что люди могли успокаивать себя тем, что речь не идет о жизни и смерти, а антисемитизм можно ограничить некими рамками, ввести в более или менее «умеренное» русло. Фон Гален уже в начале существования режима недвусмысленно дал понять, что католичество и расизм — вещи несоединимые. Неслучайно префект Конгрегации Святого Престола по канонизации кардинал Хосе Сараива Мартинш назвал фон Галена «пророком и надеждой немецкого народа в темные времена фашизма».
Да, епископ не мог помешать распространению нацистской идеологии – отравы, которая навязывалась миллионам немцев. Но он уже в 1934 году (вскоре после рукоположения в епископский сан) открыто осудил языческую проповедь главного идеолога Третьего рейха Альфреда Розенберга. К тому времени Розенберг был рейхсляйтером НСДАП (что-то вроде секретаря ЦК), то есть одним из самых влиятельных людей в окружении Гитлера. Выступление фон Галена дало многим католикам уверенность в том, что экспансии воинствующего неоязычества можно противостоять.
Еще более известен протест фон Галена против преступной нацистской программы принудительной эвтаназии – уничтожению десятков тысяч людей, которые были признаны «неполноценными», а посему «лишними ртами» в условиях начавшейся войны. Гитлер издал по этому поводу секретный приказ – режим, несмотря на всю свою преступность, не мог без ущерба для собственного престижа открыто объявить об этом злодеянии. Епископ, получив информацию об убийствах, демонстративно обратился в органы юстиции с требованием провести расследование. Он, разумеется, не надеялся, что нацистские юристы привлекут к ответственности Гитлера или хотя бы исполнителей его приказа. Своим обращением фон Гален давал понять, что зловещая тайна раскрыта. Более того, после заявления в прокуратуру 63-летний епископ публично осудил насильственную эвтаназию в одной из проповедей – таким образом, он показал, что готов апеллировать к общественному мнению. Аналогичную позицию занял и один из видных деятелей протестантской церкви – епископ Вурм. После этого Гитлер отдал приказ приостановить действие своего приказа – многие жизни были спасены.
Смелость в фон Галене сочеталась с талантом проповедника и полемиста. Рассказывают такую историю: однажды в своей проповеди мюнстерский епископ резко осудил деятельность гитлерюгенда. Один из слушателей – видимо, нацистский провокатор – развязно выкрикнул: «У самого детей нет, а воспитанием занимается». Фон Гален сразу же парировал: «Я не потерплю в церкви нападок на Адольфа Гитлера», который, как известно, был бездетен. Провокатор был посрамлен.
Почему же фон Гален, несмотря на свой демонстративный антифашизм, остался жив? Погиб же в Дахау католический священник Бернард Лихтенбург, который в том же 1941 году распространил письмо с протестом против преднамеренного уничтожения фашистами душевнобольных. Представляется, что в условиях войны нацисты не решились арестовать иерарха католической церкви, к которой принадлежали многие генералы и офицеры, а также и простые солдаты немецкой армии. Одно дело — бросить в лагерь простого священника, совсем другое – епископа и графа, имя которого было хорошо известно в стране. Кроме того, режим опасался и волнений внутри Германии, учитывая высокий авторитет «мюнстерского льва» среди прихожан его епархии. Впрочем, есть все основания полагать, что в случае успешного окончания войны нацисты вернулись бы к планам насильственной эвтаназии и вряд ли оставили бы на свободе ненавистного им священнослужителя. Кроме того, известно, что некоторые лидеры нацистов хотели расправиться с фон Галеном еще до конца войны.
Клеменс фон Гален был одним из тех людей, которые дали возможность Альберту Эйнштейну написать в 1940 году: «Только церковь целиком и полностью противопоставила себя кампании Гитлера, которая хотела заглушить правду… Я никогда не проявлял большого интереса к церкви, а теперь я испытываю по отношению к ней большую любовь и восхищение, так как лишь она имела мужество упорно защищать интеллектуальную и моральную свободу».
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
