Тихая республика
В Кабардино-Балкарской республике (КБР) сменился президент. Ушел на покой по состоянию здоровья Валерий Коков — признанный старейшина республики, бессменно руководивший ею еще со времен советской власти, пользовавшийся искренним уважением как жителей республики, так и федерального центра, обеспечивший в своем субъекте Федерации стабильность и порядок. Его сменил представитель нового поколения российских политиков, бизнесмен с опытом работы в современной рыночной экономике Арсен Каноков… Так примерно должна выглядеть картина смены кабардино-балкарской власти с точки зрения человека несведущего. Но что на самом деле происходит в этой вроде бы действительно спокойной и мало упоминаемой (в отличие от Дагестана, Ингушетии и тем более Чечни) на страницах федеральных СМИ республике?
Несколько необходимых для понимания ситуации цифр. Бюджет КБР состоит из федеральных дотаций на 78% — то есть фактически республика находится на содержании у Москвы. Заработная плата почти в два раза меньше, чем в среднем по стране. Официальный уровень безработицы превышает среднероссийский в 2,5 раза; реальный же – куда больше, что неудивительно: местные безработные предпочитают получать пособие (600 рублей и выше), чем наниматься на работу, оплачиваемую с весьма умеренной щедростью – в пределах одной тысячи рублей. А вот цифра и вовсе страшная – нынешней весной обнародованы данные официальной статистики, согласно которой 50 жителей республики из каждой тысячи болеют тяжелыми формами туберкулеза. Количество скрытых носителей установить невозможно, так как флюорография в поликлиниках стала платной и большинству людей не по карману. И последняя цифра – в КБР каждую неделю от туберкулеза умирает 10 человек.
Как же республика дошла до жизни такой? Куда смотрел федеральный центр? Дело в том, что в 90-е годы между центром и северокавказским начальством был заключен негласный договор. Местные элиты (они же кланы) обязались не допускать на своей территории сепаратизм, подобный чеченскому, а Москва фактически отдавала им вверенные территории в полное ведение. Что хотите, то и делайте, только не допускайте у себя появления новых генералов Дудаевых. Этот конкордат соблюдался вплоть до самого последнего времени – до того, когда и центру стало окончательно ясно, что стабильность в республиках Северного Кавказа носит мнимый характер.
Точнее, реальной стабильности там не было никогда. В Дагестане постсоветский период был связан с массой убийств, взрывов и прочих уголовных преступлений, которые в 90-е годы списывались на криминал, а в последнее время – на происки ваххабитов. В Карачаево-Черкесии попытка очередного передела собственности вылилась в кровавую разборку и штурм президентского офиса. В Кабардино-Балкарии борьба протекала тише, но режим Кокова был даже авторитарнее, чем в других республиках.
В тихой республике творились вовсе не тихие дела. Вот цитата из письма председателя Кабардино-Балкарского правозащитного центра Валерия Хатажукова полпреду Дмитрию Козаку: «Обращаем Ваше внимание на опасные тенденции, которые наметились в последнее время в Кабардино-Балкарии: в республике проходят зачистки по отработанной схеме, как в Чечне и Ингушетии. Мы уверены, что к гибели Артура Зокаева, Расула Цакоева, похищению в 2003 году десяти жителей Кабардино-Балкарии, которых нашли искалеченными в Моздоке, имеют отношение «эскадроны смерти». Ничем не обоснованные репрессии рядовых мусульман, закрытие мечетей, пытки и издевательства способствуют радикализации части мусульман. Все это происходит на фоне растущей безработицы, развала экономики, тотальной коррупции, которой пронизаны все эшелоны власти». Однако большого эффекта такие разоблачения не имели – ведь речь шла о людях, совершенно неизвестных на федеральном уровне. Зокаев – глава администрации поселка Хасанья (его сейчас включили в состав Нальчика, против чего покойный активно протестовал), Цакоев – местный бизнесмен, мастер спорта по боксу. Оба были достаточно известными фигурами в балкарской общине (напомним, что Коков является представителем преобладающего в республике этноса – кабардинцев).
Но в последние месяцы ситуация изменилась – один из самых острых конфликтов вылился в уличное противостояние. Дело в том, что случилось чудо – Тырнаузский вольфрамно-молибденовый комбинат (одно из крупнейших предприятий республики) привлек внимание не просто инвесторов, но структуры федерального масштаба – компании «Союзметаллресурс» Олега Дерипаски. Стали называться огромные для республики суммы (40 млн долл), которые компания готова в него вложить. Другие инвесторы – немецкие – серьезно задумались о строительстве гидроэлектростанции на реке Баксан, рядом с комбинатом. Цена вопроса – тоже 40 млн, но евро (и это только первая очередь). В рамках реализации проектов предусмотрено создание нескольких тысяч рабочих мест с очень даже приличной по республиканским меркам зарплатой. И это при том, что еще пару лет назад федеральные чиновники считали, что ядром экономики КБР должно стать не производство вольфрама (инвесторы все равно не придут!), а экстремальный туризм.
Тут же началась борьба за то, кто будет эти инвестиции принимать – республиканские власти или районные. Коков назначил в район своего представителя, который помимо прочего должен был курировать вопросы, связанные с комбинатом. Против назначенца выступили местные кланы, которые рассчитывали сами получить выгоды от прихода инвесторов. К тому же в районе живут балкарцы, что еще более осложнило ситуацию, так что межклановая борьба за собственность приобрела национальную окраску. В результате – митинги протеста с участием нескольких тысяч человек, голодовка, письма в Москву с просьбой о государевом заступничестве.
В этой ситуации, уже далеко немирной (даже внешне), и состоялась замена главной республиканской фигуры – тем более что бывший президент действительно серьезно болен. Каноков всегда был лоялен как Кокову, так и федеральной власти. Будучи избран в Госдуму от ЛДПР (в «Единой России» всем места не хватило), он быстро перешел в ряды «партии власти». Долго живет в Москве, значит, вроде бы дистанцирован от клановых разборок. Хотя последнее очень относительно – Канокову принадлежит элитный ресторан в Нальчике, он спонсирует местную футбольную команду и построил на свои средства соборную мечеть. Правда, основной бизнес нового президента действительно находится в Москве – он является совладельцем нескольких торговых комплексов в разных районах столицы.
Похоже, что ставка на Канокова сделана не случайно. Это как с «замороженной» Корякией, куда новым губернатором президент назначил рыбного магната Олега Кожемяко. Фактически речь идет о сделке – разочаровавшись в управленческих способностях местной номенклатуры, Кремль заключает сделку с богатым бизнесменом, который должен сделать так, чтобы у центра не болела о проблемах региона голова. Как это будет сделано – центр не слишком волнует. Разница с предыдущей моделью (полная отдача регионов на откуп кланам) состоит в том, что с новоназначенного начальника будут спрашивать за макроэкономические показатели. В первую очередь от него требуется снизить дотационность бюджета (цифра, хорошо проверяемая, в отличие от показателей безработицы, которыми можно манипулировать как угодно) – а для этого надо не распугать инвесторов, намеренных вложиться в Тырнауз. Кстати, Каноков уже заявил, что в его команде могут быть люди из Москвы и что надо укрепить руководство местного Минфина, как раз и отвечающего за бюджет республики.
Такой сценарий уже был опробован на Чукотке (правда, не в таком масштабе) – не случайно Романа Абрамовича все же убедили не бросать вверенный ему округ на произвол судьбы. Но олигарх может взять небольшой регион на полное содержание, а просто крупному бизнесмену это не под силу – поэтому, очевидно, ему и будут помогать московские люди. Но на каждый захолустный субъект Федерации олигарха не найдешь – тем более, никто из них не хочет ехать на Северный Кавказ, где за внешним (правда, все более тускнеющим) благообразием, нет-нет, да и появляются сообщения об очередном «эскадроне смерти». Да и республиканские кланы тут же поднимут свои «эскадроны» против неприемлемого для них чужака.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
