Нам пока нравится то, как мы работаем с бригадой федеральной прокуратуры, но при этом у нас уже не вызывает сомнения тот факт, что на следствие оказывается политическое давление. И в случае, если это давление станет превалирующим, станет главным содержанием того, чем придется заниматься прокуратуре (пока работа ведется конструктивно и точно), мы опубликуем материалы нашего собственного расследования. Сейчас мы этого не делаем, потому что мы очень хотим, чтобы были соблюдены все законы, чтобы были собраны доказательства для суда, чтобы убийцы оказались на скамье подсудимых.
Можно, конечно, сформулировать лозунги, подать заявку на митинг, и вперед. Только для суда это не является доказательством, а я хочу, чтобы они сели. Если мы сейчас что-то опубликуем, то эта информация сразу станет известна потенциальным подозреваемым. Мы сейчас фактически находимся в ловушке - между желанием сказать правду и необходимостью быть эффективными в расследовании дела об убийстве Анны Политковской.
Для меня очевидно, что на следствие постоянно оказывается политическое давление. В общем, это понятно и для сторонних людей, не обязательно быть посвященным, чтобы это увидеть. Ну, например, выступает помощник президента в Германии и говорит, что убийство Политковской выгодно «врагам России за рубежом». По логике - если он что-то знает, то он должен прийти в прокуратуру и рассказать. А если не знает, но говорит, то есть два варианта: первое – он дурак, второе – он дает публичное указание следствию, какая версия является трендовой для существующей власти. Я на страницах газеты пригласил господина Шувалова в прокуратуру – он не пришел, таким образом, у нас остается всего две версии.
Еще пример: публикуется статья Вадима Речкалова в «Московском комсомольце». Там говорится, что статья под заголовком «Политковская и Латынина грызутся из-за денег Гуцериева и мужского внимания Аушева» была размещена на сайте "Компромат.Ru" за 500 долларов, а заказчиком этой публикации стал президент Республики Ингушетия Мурат Зязиков. Что мы должны сделать как люди, ведущие расследование, увидев, что двух наших сотрудников - Латынину и Политковскую - «заказывает» президент Ингушетии, генерал-майор госбезопасности? Мы должны обратиться в прокуратуру, что мы и делаем и просим провести проверку по фактам, опубликованным в статье обозревателя газеты «МК». Ведь, если Зязиков тратил кровные деньги, нажитые непосильным трудом ингушского народа, на Политковскую и Латынину, значит у него был какой-то личный интерес. Пишем запрос – отправляем его в прокуратуру. По закону на каждый официальный запрос должен быть официальный ответ – ответа уже месяц нет. Вот мы на следующей неделе на прокуратуру подаем в суд, в соответствии со статьей Административного кодекса о том, что они просрочили время, отведенное для ответа на запросы.
Вот всего два примера. Я уже не говорю про версию, что «смерть Политковской выгодна врагам за рубежом», которая прокатилась по всем приближенным к власти (читай к Газпрому) СМИ. Абсолютно очевидно, что все это - не что иное, как попытка давления на следствие.
Можно, конечно, сформулировать лозунги, подать заявку на митинг, и вперед. Только для суда это не является доказательством, а я хочу, чтобы они сели. Если мы сейчас что-то опубликуем, то эта информация сразу станет известна потенциальным подозреваемым. Мы сейчас фактически находимся в ловушке - между желанием сказать правду и необходимостью быть эффективными в расследовании дела об убийстве Анны Политковской.
Для меня очевидно, что на следствие постоянно оказывается политическое давление. В общем, это понятно и для сторонних людей, не обязательно быть посвященным, чтобы это увидеть. Ну, например, выступает помощник президента в Германии и говорит, что убийство Политковской выгодно «врагам России за рубежом». По логике - если он что-то знает, то он должен прийти в прокуратуру и рассказать. А если не знает, но говорит, то есть два варианта: первое – он дурак, второе – он дает публичное указание следствию, какая версия является трендовой для существующей власти. Я на страницах газеты пригласил господина Шувалова в прокуратуру – он не пришел, таким образом, у нас остается всего две версии.
Еще пример: публикуется статья Вадима Речкалова в «Московском комсомольце». Там говорится, что статья под заголовком «Политковская и Латынина грызутся из-за денег Гуцериева и мужского внимания Аушева» была размещена на сайте "Компромат.Ru" за 500 долларов, а заказчиком этой публикации стал президент Республики Ингушетия Мурат Зязиков. Что мы должны сделать как люди, ведущие расследование, увидев, что двух наших сотрудников - Латынину и Политковскую - «заказывает» президент Ингушетии, генерал-майор госбезопасности? Мы должны обратиться в прокуратуру, что мы и делаем и просим провести проверку по фактам, опубликованным в статье обозревателя газеты «МК». Ведь, если Зязиков тратил кровные деньги, нажитые непосильным трудом ингушского народа, на Политковскую и Латынину, значит у него был какой-то личный интерес. Пишем запрос – отправляем его в прокуратуру. По закону на каждый официальный запрос должен быть официальный ответ – ответа уже месяц нет. Вот мы на следующей неделе на прокуратуру подаем в суд, в соответствии со статьей Административного кодекса о том, что они просрочили время, отведенное для ответа на запросы.
Вот всего два примера. Я уже не говорю про версию, что «смерть Политковской выгодна врагам за рубежом», которая прокатилась по всем приближенным к власти (читай к Газпрому) СМИ. Абсолютно очевидно, что все это - не что иное, как попытка давления на следствие.
