"Русская доктрина" не один год вызревала в среде православно ориентированных молодых консерваторов. В основе ее критика российского либерализма 90-х годов. Сейчас, когда эта критика стала общим местом, стоит отметить лишь один момент "Русской доктрины", который, как это ни парадоксально, роднит ее с объектом критики. Это крайний утопизм. Либералы мечтали, что Россия, сбросив коммунистическое иго, станет нормальной страной с рыночной экономикой и демократическими свободами. Мечты эти не имели под собой эмпирической базы, и неудивительно, что они не осуществились. "Русская доктрина" также носит совершенно умозрительный характер. Это странная смесь славянофильства с евразийством, которая возникла в головах нового поколения интеллектуалов, возмечтавших о великой России.

Мечты о новом могуществе определяют и их отношение к православию. Для них оно, прежде всего, великодержавная идеология, способная сплотить народы России под знаменем «русской веры». Это какое-то «силовое христианство», которое не имеет ничего общего с учением Христа и абсолютно не применимо в условиях многонациональной и поликонфессиональной  страны.

Мечтать о величии – совсем не грех, беда в другом. Наши младоконсерваторы, основываясь на своем небольшом жизненном опыте, постоянно говорят о том национальном унижении, который им пришлось пережить, когда рухнула великая держава – СССР. Их счастье, что им не довелось пережить настоящего унижения, когда великая держава отнимала возможность свободно выражать свои мысли. Они-то такую возможность получили автоматом и не подозревают, как легко ее потерять, если, не дай Бог, мечты о прежнем величии начнут воплощаться в жизнь.