Не тронь священные предметы, и одушевленные тоже!
Все знают, что врачи скорой помощи страдают гораздо чаще, чем священнослужители, но им и в голову не приходит добиваться особых наказаний для обидчиков. А их общественная значимость уж никем не ставится под сомнение. А почтальоны? А учителя? Неплохо бы принять закон и об их особой защите. Я уж не говорю о журналистах, наша страна, кажется, чемпион по убийству тружеников пера. Но представители этих профессий поскромнее православных клириков. Почему же именно священнослужители дерзнули поставить себя выше остальных граждан?
Сейчас всякий горазд хапнуть как можно больше денег, власти, привилегий. И РПЦ в этом не отличается от всех прочих. У нее это последнее время неплохо получается, а в таком случае притязания растут и теряют всякие границы. Православные активисты перестают думать о том, зачем им то или иное благо, к каким последствиям приведет его обретение, как обладание им будет воспринято общественным мнением. Один недоучившийся семинарист называл подобное поведение «головокружением от успехов». Казалось бы, вполне разумный человек – протоиерей Владимир Вигилянский, в эйфории от одержанных побед по инерции поддерживает претензии, которые неизбежно вызовут мощнейший удар по авторитету патриархии.
И все же главная причина появление подобных претензий имеет более возвышенный, мистический характер. Среди наиболее дремучих современных православных развилось особое отношение к священнослужителям, которых воспринимают как нечто вроде «священных предметов». В последние годы в нескольких регионах России местное церковное начальство добивалось отмены постановок «Сказки о попе и о работнике его Балде». Ее называли богохульной. А до революции к ней не было претензий. Духовная цензура бдительно следила за тем, чтоб не было хулы ни на Бога, ни на веру, ни на Церковь, чтоб не было ереси. Но поп – не Бог! Над ним и посмеяться не грех.
Не то сейчас. О Библии можно и всякие глупости писать, но о попах, а особенно епископах — только как о некоей священной материи. Вспоминаются некоторые бурные церковные конфликты последних лет. Позднее удаленные со своих кафедр за моральное разложение епископы Томский Аркадий и Екатеринбургский Никон не спорили со своими критиками по существу обвинений, они проклинали своих критиков в принципе за то, что они посмели судить их. Аргументированная критика протоиерея Павла Адельгейма в адрес псковского архиепископа Евсевия получили достойный ответ: Адельгейм – сатанист, коли он позволяет себе обо мне судить. При таком отношении к самим себе патриархийные священнослужители могут потребовать не то что семи лет заключения за побои, а отсечения головы за критические высказывания.
Все знают, что врачи скорой помощи страдают гораздо чаще, чем священнослужители, но им и в голову не приходит добиваться особых наказаний для обидчиков. А их общественная значимость уж никем не ставится под сомнение. А почтальоны? А учителя? Неплохо бы принять закон и об их особой защите. Я уж не говорю о журналистах, наша страна, кажется, чемпион по убийству тружеников пера. Но представители этих профессий поскромнее православных клириков. Почему же именно священнослужители дерзнули поставить себя выше остальных граждан?
Сейчас всякий горазд хапнуть как можно больше денег, власти, привилегий. И РПЦ в этом не отличается от всех прочих. У нее это последнее время неплохо получается, а в таком случае притязания растут и теряют всякие границы. Православные активисты перестают думать о том, зачем им то или иное благо, к каким последствиям приведет его обретение, как обладание им будет воспринято общественным мнением. Один недоучившийся семинарист называл подобное поведение «головокружением от успехов». Казалось бы, вполне разумный человек – протоиерей Владимир Вигилянский, в эйфории от одержанных побед по инерции поддерживает претензии, которые неизбежно вызовут мощнейший удар по авторитету патриархии.
И все же главная причина появление подобных претензий имеет более возвышенный, мистический характер. Среди наиболее дремучих современных православных развилось особое отношение к священнослужителям, которых воспринимают как нечто вроде «священных предметов». В последние годы в нескольких регионах России местное церковное начальство добивалось отмены постановок «Сказки о попе и о работнике его Балде». Ее называли богохульной. А до революции к ней не было претензий. Духовная цензура бдительно следила за тем, чтоб не было хулы ни на Бога, ни на веру, ни на Церковь, чтоб не было ереси. Но поп – не Бог! Над ним и посмеяться не грех.
Не то сейчас. О Библии можно и всякие глупости писать, но о попах, а особенно епископах — только как о некоей священной материи. Вспоминаются некоторые бурные церковные конфликты последних лет. Позднее удаленные со своих кафедр за моральное разложение епископы Томский Аркадий и Екатеринбургский Никон не спорили со своими критиками по существу обвинений, они проклинали своих критиков в принципе за то, что они посмели судить их. Аргументированная критика протоиерея Павла Адельгейма в адрес псковского архиепископа Евсевия получили достойный ответ: Адельгейм – сатанист, коли он позволяет себе обо мне судить. При таком отношении к самим себе патриархийные священнослужители могут потребовать не то что семи лет заключения за побои, а отсечения головы за критические высказывания.
