То, что говорит митрополит Кирилл, соответствует действительности, но его рассуждения о каноничности поместных соборов призваны не столько объяснить ситуацию, сколько оправдать церковную политику. А ситуация довольно неоднозначная, да и политика спорная.

Поместный собор, согласно нынешнему уставу РПЦ, осуществляет высшую власть в области вероучения и канонического устроения. Но решение о его созыве принимает Архиерейский собор. В предыдущем уставе 1988 года такого ограничения не было, более того предусматривалась периодичность проведения поместных соборов не реже одного раза в пять лет. Изменение в уставе связано, прежде всего, с желанием иерархов ограничить «церковную самодеятельность». В поместных соборах принимают участие и миряне, а это значит, что его результаты могут оказаться непредсказуемы.

На протяжении 90-х годов в церкви действительно было много нестроений: оппозиция церковной власти возникала как справа, так и слева. Вот и решено было «приструнить крикунов». И сделать это простейшим способом – усилением властной вертикали. Так что РПЦ у нас в этом деле пионер, светская власть пошла по ее стопам.

Действительно, порядка стало больше, вроде бы взяли под контроль крайне правых, окоротили либералов, но пошло ли это на пользу церковной жизни? Ведь нарушение соборных принципов обескровливает эту жизнь, делает ее предсказуемой, но механической. Вроде бы стало безопасней, но это безопасность машины, а не живого организма. Снова напрашивается аналогия со светской политикой.

Кроме того и такая на первый взгляд безопасная ситуация чревата неприятностями. Как показывают инвективы епископа Диомида в адрес священноначалия, правые не только не обузданы, но пользуются в церкви значительной поддержкой. А вот либералов действительно обуздали, но с ними угас в церкви и творческий дух.