Прежде всякого разговора о том, каким образом Московскому патриархату входить в школы и вузы (куда их не звали) и где им решительно нечего предложить ни в отношении содержания учебного процесса, ни в отношении кадров, следовало бы разобраться в собственном доме. При этом речь должна идти как о собственно богословском образовании, с которым многое сегодня неясно, так и о вполне светском, но с позиций верующего сознания. Богословие — вещь специфически внутренняя и вряд ли подлежит широкой общественной дискуссии. Хотя следует признать, что существует острая необходимость в глубоком внутрицерковном обсуждении проблем духовного образования всех уровней.

Для общества злободневнее и любопытнее второй вопрос: что может дать христианство обычному светскому образованию, среднему и высшему.
Настоящее христианское мировоззрение, как результат личностного переворота и дальнейшего духовного просвещения, способно очень многое расставить по местам и весьма посодействовать пониманию человеком самого себя и мироздания, в особенности понимаемого как целое, имеющее осмысленное бытие. Такое мировоззрение никогда не противится конструктивному поиску человеческого разума, но стимулирует его, раскрепощая его творческие возможности.

В идеале поэтому церковь должна была бы выработать такие модели образования, которые бы способствовали развитию всяческих креативных способностей человека. Известен подкупающий исторический пример средневекового университета, где желающий мог приобрести целостное и всестороннее воззрение на мир как таковой и на человека. Заметим, что это редкий в истории человечества пример неутилитарного образования, у которого была одна благородная цель: понимать творение, чтобы занять в мире подобающее человеку место. Естественно, эта система имела и обусловленные временем существенные ограничения, но если иметь в виду ведущий принцип, то он заслуживает самого пристального внимания в нашем мире, где господствует и, в известном смысле, подавляет человека чрезмерная специализация и фрагментарность мысли и действия.

Другое дело, что со времени Средневековья много воды утекло, и сегодняшний день ставит перед церковью глобальную задачу создания новых моделей образования, выдержанных в соответствии с тем же фундаментальным принципом, которые позволили бы вернуть обучению увлекательность, одновременно придавая ему подобающую глубину и все ту же целостность.
Подобную задачу естественнее всего решать опять же "внутри", в среде верующих: детей и родителей, педагогов, ученых, всех заинтересованных лиц.

Если церковь оказалась бы в состоянии принять такой вызов времени и достичь успеха на столь важном поприще, в решении задачи такого масштаба, то ее достижения едва ли не автоматически привлекли бы к себе внимание и сами вызвали бы широкий общественный резонанс. Вообще назидание собственным примером — самый адекватный для христиан способ преодоления узких мест, "язв и болезней" мира сего.

На таком возвышенном фоне возня вокруг преподавания ОПК, допуска священнослужителей в учебные заведения (это с их нынешним-то в среднем убогим культурным уровнем) выглядит жалким фарсом, за которым легко разглядеть одно, в сущности, нелепое с христианской точки зрения намерение: утвердить свое влияние с помощью государственных решений.
Если вдуматься, намерение сие нехристианское по содержанию, а также недальновидное с чисто прагматических позиций: реальный авторитет никогда не завоевывается администрированием. Более того, подобные шаги, как правило, оборачиваются противоположными результатами. Над "уважаемыми персонами" попросту начинают смеяться.

Давид Гзгзян — завкафедрой богословских дисциплин и литургики Свято-Филаретовского православно-христианского института