Нынешняя инициатива Бенедикта XVI интересна в нескольких отношениях. Во-первых, западное христианство не оставляет усилий для разрешения центральной проблемы своей истории, т.е. проблемы Реформации. Fait accompli, свершившийся факт, (при всех отягчающих церковных формулах осуждения) все же остается фактом истории, а история – продукт совместного производства Бога и людей. Не вдаваясь в излишние рассуждения о том, кому принадлежит контрольный пакет акций в этом совместном предприятии, отметим только легитимную функцию его «управляющего партнера», т.е. церкви, функцию «вязать и решить». Соответственные полномочия, согласно католическим воззрениям, находятся у главы Вселенской церкви – Римского епископа, т.е. папы. Следовательно, ему и карты в руки. Возможно, что подсознательно (или же достаточно осознанно) также думает и часть протестантского мира. Короче, если «фарш невозможно провернуть назад», то можно попробовать «превзойти историю с помощью самой истории». В этом состоит специфика западного христианства в отличие от христианства восточного с его склонностью к мифологизации истории и постоянным апелляциям к священному времени «изначальной» эпохи первого тысячелетия.
Далее, «поджигатель» Реформации, «лютый» Лютер – фигура пограничная: католический священник-августинец (до 1520 г.) и по сути первый священник новой (некатолической) церкви после его отлучения папой Львом X в 1520 году. Следовательно, и католики, и лютеране могут вернуться в некую историческую «точку Лютера», чтобы реально осознать, что и насколько их разделяет изначально. Кстати, такие попытки возвращения уже были предприняты: в 1983 году папа Иоанн Павел II назвал Лютера «свидетелем веры в Иисуса Христа», а в 1999-м католики подписали с рядом лидеров лютеранских общин Совместную декларацию, в которой утверждалось, что «между лютеранами и католиками существует согласие в основополагающих истинах, касающихся учения об оправдании». Напомним, что лютеровское учение о благодати и оправдании «только верой» стало когда-то яблоком раздора в споре с римскими богословами и навлекло на себя осуждение Тридентского собора (1545-1563).
Нынешняя инициатива папы Бенедикта XVI представляется следующим логичным шагом в пересмотре «дела Лютера», начатом папой Иоанном Павлам II. Примечательно, что Лютер в своем богословствовании придерживался метода Августина Гиппонского, хотя и довел некоторые его богословские положения до предела. Бенедикт XVI, в свой черед, также «августинец» по методологическим и содержательным предпочтениям, но «августинец» умеренный. Так что даже на расстоянии в пять веков им, конечно, легче понять друг друга.
И, наконец, последнее. Прорыв в «деле Лютера» может означать не только реабилитацию экуменизма, заметно захиревшего к настоящему моменту, но и переводу его (экуменизма) на новый содержательный уровень, значимый для современных мировых процессов. Тот уровень, на котором возможно действительное разрешение и реальных проблем исторического христианства, и проблем современного мира, наконец признавшего свою зависимость от «религиозного фактора». А среди этих проблем для папы Бенедикта XVI одной из центральных является реабилитация западной модели взаимодополняемости разума и веры. В случае успеха в этом деле, взаимодополнительность разума и веры, достигнутая в европейской традиции, будет содействовать, по убеждению Бенедикта XVI, «универсальному процессу очищения, в котором, в конечном счете, обретут новый блеск все известные или интуитивно ощущаемые людьми ценности и нормы, чтобы в человечестве смогла вновь возникнуть действенная сила, которой сможет держаться мир». Поэтому преодоление католическо-протестантских недоразумений (хотя бы частичное) можно рассматривать не только с позиций церковной археологии, но и как восстановление изрядно скомпрометированного временем исторического потенциала христианства.
