Интервью, опубликованное в газете «Оссерваторе романо», квазиофициальном органе Ватикана, — это интервью прежде всего с ученым, поскольку священник и астроном Габриэль Фунес является директором ватиканской обсерватории. В этом смысле оно никоим образом не относится ни к учению католической церкви, ни к каким-то догматическим положениям, даже имеет очень относительное богословское значение. И, наверное, в этом его самая интересная черта. Во-первых, отец Фунес положительно отвечает на вопрос о приемлемости для религиозного сознания теории Большого взрыва. Он говорит, что это в принципе не противоречит вере, вполне разумное объяснение, однако это научная теория, которая может быть в будущем изменена, дополнена, пересмотрена и т.д. То есть он не придает этому никакого абсолютного смысла. Затем на вопрос о существовании других миров он тоже дает вполне вдумчивый и разумный ответ, основываясь на современных астрономических и астро-биологических исследованиях. Они дают нам возможность предположить, именно предположить, существование инопланетной жизни. Возникает вопрос, на который мы можем ответить положительно или, по крайней мере, не отвечать отрицательно. И в этом самая деликатная сторона интервью Фунеса. Потому что интервьюер сразу же выходит на Библию: а как же Книга бытия говорит нам только о небе, земле, животных, мужчине, женщине и ничего не говорит о других мирах? И вот это как раз та сторона, которая наиболее дискуссионна: как мы рассматриваем Библию? Сам отец Фунес на него отчасти отвечает.
Библия не является научной книгой, она не дает нам никаких научных знаний. Это послание любви Бога к человеку. Тогда как мы рассматриваем то, что есть в Библии? Только в эксклюзивном смысле — то есть только так и никак иначе, или в инклюзивном: да, это так, но, однако, можно предположить и что-то другое? Этот момент самый животрепещущий в дискуссиях относительно пары наука-вера. Если средневековое сознание утверждало, что в центре находится человек, Земля, звезды, а все остальное вращается вокруг, то есть является реквизитом, бутафорией для того, чтобы человеку было хорошо, то с коперниканским переворотом было связано изменение этого целостного мировоззрения. Земля есть только часть, Земля сама вращается вокруг Солнца. Если продолжать эту мысль дальше, то есть следовать этой логике, то можно сказать, что тогда есть, наверное, какие-то другие возможности. И отец Фунес говорит: как мы можем ставить какие-то пределы творящей свободе Бога? Он создатель, Он абсолют, а не мы. Мы своим пытливым или, наоборот, вялым разумом пытаемся что-то понять, но не можем предписывать никаких законов Создателю.
Поэтому Библию можно прочитывать и таким способом: да, это так, однако остаются и другие возможности. В этом смысле рассуждения о. Фунеса, в строгом смысле слова, не имеют богословского характера, потому что богословие опирается на библейские откровения. Оно может говорить только о том, что сказано в Библии — то есть интерпретировать и развивать. Но здесь мы видим новые области в богословских вопросах. Их можно уподобить тем вопросам, которые возникают в межрелигиозном диалоге при сопоставлении истины и возможности познания истины веры в разных религиях. Христианство об этом не говорит, а вот приходит такой запрос из ислама, из буддизма — и что-то надо с этим делать. То же самое и тут: человеческому разуму приходится переводить традиционные проблемы на новый уровень. Но богословие здесь не компетентно – и это очень важно.
А если предположить, что существуют внеземные создания, то какова их судьба в плане спасения? Они тоже субъекты спасения, и нужно ли им это спасение или нет? Вот главная проблема, которая должна волновать христианский ум. И о. Фунес дает здесь очень интересный ответ. Он вспоминает притчу о потерянной овце: пастырь оставляет овчарню с 99-ю овцами, чтобы найти одну потерянную. Признавая множественность миров, можно условно сказать, что и во Вселенной существуют эти сто овец. И вот себя мы можем уподобить потерянной овце, ради которой Бог оставил всех остальных, вышел, чтобы нас найти и вернуть в свою овчарню. И в этом смысле все оставшиеся — это тоже наши братья. Поэтому, собственно, интервью с отцом Фунесом и называется таким примечательным образом: «Инопланетянин — мой брат». Это совершенно нормальная христианская логика: не видеть какие-то ужастики, которые нам постоянно сливает на голову Голливуд, — а увидеть потенциальных братьев, не только братьев по разуму, но и братьев в едином плане сотворения мира Творцом. Это очень христианская сторона интервью о, Фунеса.
Поскольку раньше представители церкви об этом ничего не говорили, в каком-то смысле это интервью может быть признано сенсационным. Хотя журналисты, в свою очередь, постарались взбить вокруг него пышную пену сенсационности. «Ватикан что-то знает», «Ватикан на протяжении многих лет изучает инопланетные цивилизации», «Ватикан что-то таит» и т.д. Однако из текста интервью и из закадровой ситуации, насколько мне известно, ничего подобного утверждать невозможно.
