В 1988 году мы даже не мечтали о том, что будем свободно приезжать и — что еще важнее — свободно уезжать из России. Тяга к единству всегда в нас присутствовала, на каждом нашем Соборе об этом шел разговор, но мы даже не представляли себе, что та власть может уйти. Поэтому для нас главный итог — объединение, этот вопрос решен. И теперь мы во многом должны учиться друг у друга. Мы стяжали определенный опыт за рубежом, здесь в России свой уникальный опыт. Мы ожидаем укрепления единства, должно происходить дальнейшее срастание. Это требует терпеливого труда. Само наше участие в Архиерейском соборе, знакомство со здешними епископами будет полезным для дальнейшего сотрудничества. Но мы находимся далеко и поэтому не можем участвовать в повседневных заботах российской паствы. Мы лишь отчасти можем влиять на события в России. Я, например, часто приезжаю в Россию, но не могу быть уверен, что вижу все правильно. Собор поможет нам лучше почувствовать здешнюю церковную жизнь.

Церковь на Западе живет совершенно в другой ситуации. Мы повсюду в меньшинстве. Наши приходы и епархии гораздо меньше, чем в России, поэтому архиереи имеют больше возможности общаться с народом. Мы, священники и епископы, живем бедно — в России трудно представить, до какой степени. Мы проводим в жизнь постановления Поместного собора 1917-1918 годов, у нас есть приходские советы, которые играют в церковной жизни большую роль. Это в каком-то смысле положительно, в каком-то отрицательно. Возможно, нам придется пересмотреть некоторые положения Собора 1917 г., чтобы с учетом нашего опыта принять новые указания для приходской жизни.

(Ответы на пресс-конференции в РИА "Новости" 23 июня 2008 г.)