Встреча глав и представителей автокефальных (самовозглавляющихся) Православных церквей в центре Константинопольского патриархата в Стамбуле — знаковое и значимое событие само по себе, безотносительно к содержанию того, что там будет обсуждаться. Между Поместными православными церквами, составляющими в вероучительном отношении единую «семью», в последние годы сложились весьма непростые отношения, связанные с разногласиями по организационным вопросам (полномочия исторически первенствующего, «первого среди равных», патриарха Константинопольского, канонические границы церквей, церковная структура в диаспоре, то есть за пределами исторически православных территорий, и проч.). Но главная проблема, нерешенность которой и приводит к затяжным межцерковным конфликтам, состоит в отсутствии организационных форм на всеправославном уровне. Возникает своего рода парадокс: духовное единство мирового православия не только не обнаруживается в видимых, «материальных» формах, но и компрометируется столкновением амбиций, претензий и интересов его «частей». Было бы, конечно, наивным считать, что у поместных церквей не может или не должно быть частных интересов, которые есть у каждой организации, в том числе и церковной. Но когда родственные организации не могут урегулировать возникающие между ними противоречия, дело явно не в порядке.
Межправославная координация была весьма активной в 1970-80-е годы, когда шла совместная подготовка к запланированному Всеправославному собору, но геополитические трансформации рубежа 1980-90-х нарушили этот процесс, который практически приостановился в начале 1990-х. А что касается встреч предстоятелей православных церквей, то такого рода встреча в последний раз имела место в 2000 году в Иерусалиме по случаю празднования двухтысячелетия христианства и имела скорее ритуальный характер.
Учитывая все эти обстоятельства, сам факт межправославного саммита в Стамбуле можно считать своего рода прорывом. Вряд ли стоит ждать от него каких-то судьбоносных решений. Главное, чтобы он стал началом возобновления регулярного межправославного взаимодействия на официальном уровне, что позволило бы в дальнейшем принимать согласованные общеправославные решения по актуальным проблемам межцерковных отношений, а может быть, и по вопросам мировой повестки дня.
Но здесь есть еще один, частный, момент. Стамбульский саммит создает возможность (как это всегда бывает на саммитах вообще) двухсторонних встреч, в том числе между патриархом Алексием II и грузинским католикосом-патриархом Илией II, причем именно в общецерковном, общеправославном контексте. В последние месяцы официальные представители Московского патриархата сделали, кажется, все возможное, чтобы грузино-российский конфликт не стал конфликтом межцерковным. Это весьма непростая задача, тем более в условиях, когда с разных сторон делаются попытки втянуть церковь в политическое противостояние. В этом отношении стамбульская встреча предстоятелей церквей должна продемонстрировать миру, что Церковь, несмотря на ее неизбежную включенность в общественно-политическую жизнь в качестве организации, представляет собой прежде всего то духовное измерение, которое по ту сторону всякой геополитики.
