Главная военная прокуратура уклоняется от рассмотрения заявления о реабилитации по существу, на что не имеет никакого права. Сегодняшнее решение суда второй инстанции вторично по отношению к решению суда первой инстанции. Этого можно было ожидать, исходя, например, из практики тех дел, которые инициирует «Мемориал», в частности, касающихся жертв катынского преступления. Вторая инстанция, как правило, подтверждает решение первой. Однако наш опыт, хоть и не очень большой, показывает, что суд третьей инстанции может принять решение, отличное от предыдущих. Но по делам «Мемориала» решение суда третьей инстанции касалось, в основном, процессуальных вопросов, а не вопросов по существу. Сегодняшнее решение открывает адвокатам Анне Ставицкой и Роману Карпинскому возможность обратиться с жалобой в Европейский суд по правам человека, что они, несомненно, сделают. Европейский суд требует, чтобы жалоба была направлены после того, как будут исчерпаны национальные средства защиты, каковыми признаются суды первой и второй инстанции. Таким образом, обращение в Европейский суд не должно помешать адвокатам одновременно подать надзорную жалобу в российский суд третьей инстанции.
Мотивировочная часть судебных решений очень уязвима, очевидно, что они не выдерживают никакой проверки действующим российским законодательством. Трудно предположить, чтобы судьи не понимали уязвимость или ничтожность этой аргументации. Если они на это идут, у них есть, видимо, привходящие соображения, о которых мы не знаем. Сегодня меня поразила продемонстрированная представителем Главной военной прокуратуры степень невежества по отношению к фактографии, незнание основных, совершенно элементарных фактов и обстоятельств «катынского дела». По вопросам, которые задавали судьи, можно также судить об их низкой осведомленности.
Документ о прекращении расследования по «катынскому делу», который, как известно, должен в сжатом виде излагать результаты расследования, был засекречен, так же, как и само дело — это беспрецедентная ситуация. Надо отметить, что за первые годы проведения расследования, когда все его сведения публиковались (впоследствии они были сведены в книге «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях» И. Яжборовской, А. Яблокова и В. Парсаданова), наше знание о «катынском деле» сильно продвинулось, и результаты расследования впечатляли. Однако в 1994 году произошел перелом, был отстранен руководитель следственной группы, занимавшейся этим делом, еще раньше из прокуратуры ушел самый первый руководитель этой группы. После этого расследование засекретили, и о том, чего оно достигло с 1994 до 2004 года, неизвестно ничего. «Мемориал» в 2005 году отправил официальный запрос в прокуратуру, и мы получили официальный ответ, в котором говорилось, что расследование прекращено за смертью виновных. При этом преступление было квалифицировано как превышение власти, допущенное лицами командного состава Красной Рабоче-Крестьянской армии. То есть члены Политбюро, которые принимали решение о расстреле и подписывали соответствующие документы, были из этого дела выведены. Акт государственного террора по решению высшего органа власти, в результате которого были казнены 22 тысячи польских граждан, Главная военная прокуратура преподносит как самоуправство начальников промежуточного звена. 11 марта 2005 года главный военный прокурор по собственной инициативе провел пресс-конференцию, где сам это все и изложил. Причем в то время как из советских документов, опубликованных в 1992 году, обнародованных на весь мир, было известно, что казнено 22 тысячи человек, теперь вдруг Главная военная прокуратура заявляет, что их было всего 1803. Из них якобы установлены личности всего 22 человек. Однако известно, что еще в 1943 году в результате немецкой эксгумации в одной только Катыни, которая является только одним местом расстрела и захоронения польских военнопленных, были установлены личности свыше 2700 человек.
Александр Гурьянов — руководитель польской комиссии Международного общества «Мемориал»
